Цаи замолчал.

— То, что произошло после, явно свидетельствует о недостатках работы системы. Действия группы требовали координации. А следовательно, обсуждения…

— Вашу систему сломали.

— Правильнее будет сказать — взломали. Полагаю, они поняли бессмысленность диалогового пути, поскольку Цаи отказал и в проведении локального эксперимента по созданию общества вне контроля системы, как слишком опасного.

И дети решили действовать.

Умные дети.

Способные дети.

Но все равно дети, которые росли в идеальном мире и не имели представлений о том, что есть реальность. Они, наверное, и в смерть не верили.

— Они выбрали удачный момент. Приближался метеоритный поток. А это требовало запуска определенного протокола. Система переходила в особый режим. Все ж большую часть времени пояс защиты пребывал в спячке. Поэтому требовалась расконсервация. Проведение тестов с выявлением дефектов и необходимости ремонта. Выводились из цифры специалисты по обслуживанию. Система подключалась к каждому пункту…

— Покажешь?

— Что именно?

— Щит… Щит бога.

— Бога? Нет, его назвали щитом Аль-Ашаи. По имени создателя проекта. На самом деле проект был запущен в незапамятные времена и изначально представлял собой внешний пояс противометиоритной обороны, но в последствии дорабатывался. И постепенно основную нагрузку взяли не спутники, но стационарные точки силовых куполов, размещенные в сотовом порядке с хорошим запасом перекрытия. Но да… почему нет. Записи со внешних станций.

Стоит ли им верить?

В этом мире легко создать все, что хочешь. В том числе и записи.

Цаи взмахивает рукой и море сменяется снова той же комнатой, правда, теперь на экране чернота.

Или…

— Это записи предыдущего цикла, — поясняет Цаи. — Тогда еще переход в цифру был лишь начат…

Люди.

Много.

Куда больше, чем в прошлый раз. И одеты иначе. Одинаково. Короткие кафтаны темного цвета, украшенные золотыми нашивками. Черные же брюки.

Стрижки и те одинаковые.

Люди сидят вдоль длинного, загибающегося подковой, стола. Они молчат, изредка кто-то что-то произносит, но ему не отвечают.

— Пункт наблюдения, запись сделана на третий день полного контакта, — поясняет Цаи, хотя все одно не очень понятно. — Метеоритный поток достиг максимальной плотности…

Чернота.

В ней, кажется, ничего-то нет…

— Сейчас будет переключение на камеры спутников.

Чернота отступает, точнее в ней появляется синий, окутанный зыбкой дымкой, шар.

— Это…

— Планета. Я ведь показывал.

Да, но в изображении Цаи она была другой. Ненастоящей. А эта…

— А там?

Огненный шар где-то в дальней части экрана.

— Звезда. Точнее ты воспринимаешь её, как солнце. Это центр планетарной системы. Тебя больше щит интересовал.

И люди.

Кто-то все-таки заговорил. Звука по-прежнему нет, но человеку ответили.

— Обрати внимание, это первое кольцо. Дальние спутники, задача которых отсечь самые крупные и потенциально опасные метеориты… в свое время разрабатывался проект ловушек, поскольку многие метеориты весьма ценны.

— Чем?

Шар исчез. А планета приблизилась. И стали видны эти вот спутники. Они казались крохотными, с горошину, но Винченцо подозревал, что это — лишь иллюзия, поскольку шары находятся рядом с планетой.

— Содержанием редкоземельных элементов. Планировалось поставить станцию по переработке. После каждого потока остается изрядно мелкого мусора… по масштабам космоса мелкого.

Это не столько щит, сколько пояс, узор на черной глади пространства, выложенный серебром и металлом. Красиво.

— А…

— Смотри… погоди, я изменю угол подачи…

Люди исчезли. И стол. И сама комнатушка, а вот планета приблизилась. Винченцо даже отшатнулся, чтобы избежать столкновения с огромным этим шаром. Но устоял на ногах.

И покосился.

Но нет, Цаи не собирался смеяться над дикарем. Странно было ощущать дикарем себя. А ведь он и был…

— Каждый спутник представляет собой сложную конструкцию…

Грозди шаров, соединенные то ли веревками, то ли цепями, то ли металлическими столбами. Меж них щетинятся иглы. И эти иглы источают свечение.

— Он сканирует ближайшее пространство, выискивая и распределяя цели согласно программе, затем при получении подтверждения выявленные цели ликвидируются или, если выходят за пределы зоны влияния, передаются соседнему спутнику… или на второй круг.

Теперь Винченцо видел и его.

Второй.

Третий.

Щит?

Щитов было множество.

— Во время записи спутники управлялись искусственным интеллектом, в дальнейшем программное обеспечение было заменено. Копии личностей в совокупности с адаптированным интеллектом сочли более надежным вариантом. Человеческий разум при всех своих недостатках куда гибче искусственного. И приспосабливается к новым обстоятельствам легче…

— А дальше?

— Дальше, — Цаи смотрел в пустоту. — Согласно последним выкладкам крупные астероиды и треть среднеразмерных разбивались на более мелкие элементы, большинство которых сгорало в атмосфере естественным путем. В то же время наземные станции создавали устойчивое силовое поле, столкновение с которым…

Вспышки.

Первую Винченцо едва не пропустил. А вот вторая расцвела, ослепив. Третья… вспышки появлялись то тут, то там, уродуя золотой покров планеты. И выглядело это… красиво.

Определенно.

А еще появилась надежда. Если… если все и вправду так.

— Ты… вот это вот все… ты можешь? Восстановить?

— Попытаюсь, — серьезно ответил Цаи. — Но нужна связь. Я заперт здесь, как, полагаю, и остальные локальные координаторы. Система ограничила мои права… я не уверен, сохранилось ли вовсе хоть что-то.

Шар, охваченный белым пламенем был красив.

— Точек проникновения было несколько. Вложенные программы. Спящие программы… в какой-то момент связь просто оборвалась. Система объявила о глобальной перезагрузке.

— Это что?

— Это то, чего быть не должно. Это… отключение всего и вся. Камеры гибернации. Бассейны синтеза с обрывом этого синтеза. Сохранившиеся производства. Системы… все проекты, которые имели место, оказались отрезанными от общего центра управления.

Винченцо видит их.

Знакомое место. знакомые люди, которые явно не понимают, что случилось. Кто-то упрямо тычет в поверхность стола, который теперь кажется одним сплошным куском железа. Кто-то машет руками.

Цаи то и дело прикладывает к стене руки.

И не получает ответа.

Потом мгновенье.

И все исчезает.

— Это последняя запись. Я… я не успел их предупредить.

— О чем?

— О том, что Система заражена. Ты… когда-нибудь болел?

— Случалось.

— Мой донор личности сохранил в своей памяти информацию о болезни, которую перенес его физический носитель. Теперь мне кажется, что в симптомах есть сходство… система подавала сигналы о нестабильности, но защитные функции её были, как понимаю, искусственно ограничены. И сигналы не воспринялись как предупреждение. Для меня же в какой-то момент мир исчез. Восстановился. Но в этом, восстановившемся, я оказался заперт здесь.

— И здесь находился… тысячу лет?

— Будем считать, что я находился вне временного потока.

— Это как?

— Осознав невозможность контакта с внешним миром и проанализировав предшествующие события, я сделал вывод, что группа уничтожила Систему, как и собиралась. Логично было предположить, что Цаи сделает все возможное для восстановления. В конце концов, имелись резервные копии, дополнительные сервера сверхплотного накопления…

— Это как?

— Внешне? Вот так, — на ладони Цаи появился шар. И в сердце Винченцо шевельнулось недоброе предчувствие. Уж больно знакомым выглядел этот, то ли черный, с зеленоватым отливом, то ли темно-зеленый, в черноту, шар. И разбегающиеся цепочки огоньков. — По сути представляют изолированные энергореакторы последнего поколения, субатомарный синтез на низкой частоте.

— Чего?