Карраго попробовал было остановиться.

— Нет, — Винченцо указал на Миару, которая замедлилась. А еще постоянно оборачивалась. — Доведи их. Я… помогу тут, если что.

Спорить не стали.

— Давай, дорогая… возьми меня за руку… — голос Карраго срывался и скрипел, да и сам он дышал с присвистом, но при том казался бодрым.

— Теперь не слишком спешите, — Тень убедился, что остальные ушли вперед. — Нельзя слишком отрываться, иначе нас просто-напросто обойдут.

Кто?

Винченцо не знал. Но чуял, там, в траве, что-то было… и хорошо бы понятное, пусть даже и опасное, но тварное, имеющее тело. А если тут существо вроде того, которое было в воде? Кто сказал, что она только в воде оно способно жить?

Шаг.

И еще.

Шелест. Теперь по траве идут волны, кругами, будто и вправду не трава, а водяная поверхность.

— Вперед! — собственный голос тонет в шорохах. И голос травы, сперва едва слышный крепнет с каждым мгновеньем. И вот уже кажется, что полые сухие стебли стучат друг о друга, словно деревяшки. Грохот почти невыносим. Но там, впереди, срываются на бег. И Винченцо тоже приходится бежать, чтобы не отстать, чтобы не позволить тому, что скрывается в траве, отсечь их.

Меч в руке кажется помехой. Что меч, против… чего?

Пыли, которая поднимается над тонкими колосьями суховея? И эта пыльная завеса пока неподвижна, но…

Щит.

Он вспыхивает, и та тварь, которая в траве, которая сама, возможно, и есть трава, отвечает гневным воем. Теперь не остается сомнений, что все это…

— Тут… — голос мальчишки пробивается сквозь вой. — Аномальный всплеск… энергии… вне контроля. И предлагает… ликви… цию…

— Нет! — Дикарь не позволяет договорить. — Узнай, не заденет ли нас!

Шагах в десяти из травы поднимается столп. Серый. Гладкий. Квадратный. Совершенно бессмысленный на первый взгляд, потому что кому нужно ставить столпы в чистом поле. Но он видится Винченцо границей.

— Система… в зоне поражения… чистая… он границу может поставить! Только там…

Первый удар Винченцо едва не пропустил. Земля под ногами дрогнула, а тварь завыла еще громче. И в щит ударился… ударилось…

Рой?

Из пыли? Мелкой-мелкой пыли, что облепила щит. И Винченцо понял, что еще немного и не удержит.

— Погоди, — в руку вцепился Карраго. — Бери…

Его сила была тяжелой, но густой, что вываренный сок сахарного дерева.

Но щит, дрогнувший было, втянул эту силу, распределил… отступать приходилось медленно, потому как земле под ногами Винченцо тоже не слишком доверял. И сейчас не мог отделаться от мысли, что если бы он меньше болтал о высоком, они бы уже добрались до того самого столба…

— Как ты? — Миара встала по другую сторону, покосившись на Карраго. — Давай. Тут недалеко. Мелкий засранец говорит, что нам до столба добраться.

Столб уже рядом.

Гладкая его поверхность ловит блики заходящего солнца. И в ней, как в зеркале, отражаются люди. Только люди…

— Говорит, что сработает защита внутреннего периметра. Она бы уже включилась, но он запретил…

Шаг.

И еще.

До столба.

Тварь отступает, но не потому, что решает бросить слишком сложную добычу. Нет. Люди появляются здесь редко, и тварь голодна. Это Винченцо тоже чувствует престранным образом. Главное, что ощущения не мешают держать щит.

Его все-таки хорошо учили…

Мысль цепляется за мысль.

— Джер! — голос его сиплый, но мальчишка слышит. — Подойди… щит чувствуешь?

С кем бы другим он не рискнул бы, но Винченцо помнил и эхо чужой этой силы, и то, с какой легкостью восстанавливался парень. Да и до столба… там, с той стороны, у самой границы, воздух тоже начал сгущаться. А затем и вовсе завиваться в один сплошной вихрь. Тварь, чем бы ни была она, умеет охотиться.

— Теснее! — Карраго на мгновенье отвлекается. — Ульграх, круговой ставь!

Винченцо сам знает.

Но огрызаться времени нет. Облако пыли ли или чего иного становится плотнее. А значит, тварь… воплощается?

Формируется?

Винченцо потом подумает, что она делает. Главное, что остальные не спорят.

— Твою мать… — бормочет Тень. — Чтоб я еще с магами связался… тут ведь меч…

Не поможет.

— Джер, сейчас ты должен положить руку мне на плечо.

Мальчишка не стал спорить, втиснулся между Карраго и Миарой.

— Чувствуешь мою силу? Щит?

— Ага… а я…

— А ты сейчас постараешься выпустить свою силу так, чтобы она прошла сквозь мой щит.

— А… как?

— Как на поляне. Но поток направь не в одну точку, а представь, что отпускаешь волну…

— А если…

— Если не получится, то смерть наша будет на твоей совести.

— Это как-то не слишком ободряет, — пробормотал мальчишка и закрыл глаза. Засопел. И… ничего?

— Если не поторопишься, нас сожрут. Даже втроем мы не сможем держать щит вечно… — Винченцо пристально вглядывался в бурю, что разразилась по ту сторону щита. Больше не видно было ни столпа, ни серого неба, ничего, кроме пыльной круговерти.

Куда идти?

Маячок…

Нет, что бы это ни было, силу оно слизывает на раз. И щит тает. С такой скоростью…

— Давай… на выдохе. Глубокий вдох…

Мальчишка сипит и заходится в приступе кашля.

— Спокойно.

Тяжело говорить о спокойствии.

— Погоди, — Миара преображается. Только она так умеет. — Мальчик, посмотри на меня. Вот так… в глаза… не надо думать ни о чем. У тебя получится. Ты же умный. И способный. Очень способный… я знаю…

Её голос вплетается в вой то ли ветра, то ли зверя.

И хочется слушать.

Этот голос мягок, что бархат, он очаровывает, он заставляет забыть обо всем. И так нельзя, но потом, позже Винченцо расскажет, чем так опасна песнь сирены. И она тянет из Миары силы.

А еще щит.

— Теперь повернись… подойди, видишь грань? А за ней тварь… опасная тварь. Она хочет нас сожрать. А ты нас защитишь. У тебя получится. Я знаю. Ты не разочаруешь меня… конечно нет. Вот так… делай вдох, глубокий и спокойный. Слушай меня.

Винценцо и сам заслушивается.

А потому пропускает момент, когда огненный шквал, пробив щит, катится по сухому полю. Он проходит сквозь пыль, и пыль эта загорается, сперва нехотя, словно не до конца веря, что способна гореть.

Но быстрее.

И быстрее…

По небу ползут рыжие всполохи, карабкаются выше и выше. А от них разбегаются тонкие ручейки пламени. И связавшись друг с другом, те создают удивительного вида узор. Им бы очароваться, но следом за первой волной идет вторая.

Она выше.

И мальчишка силен. Нет, не совсем так даже, он чудовищно силен. И эта сила, вырвавшись из тощего подросткового тела, расплывается огненным морем.

Вой твари глохнет.

И становится вдруг тихо. И в этой тишине звучит несколько растерянный голос.

— Система говорит, что опасность ликвидирована…

— Умница, — Миара выдыхает и убирает руку. А затем трясет головой и ворчливо произносит. — Старовата я стала для таких штук.

— Что ты сделала⁈

Мальчишка хмурится и, кажется, начинает понимать.

— Что ты…

— Успокойся.

— Что она… она меня заколдовала!

— Никакой магии, — возмутилась Миара и получилось довольно-таки искренне. — Ладно. Почти никакой. Самая малость. Просто хорошая работа с голосом. И немножечко силы, но на голос, не на тебя. Просто одна из женских штучек.

— Ты… ты больше так не делай!

— Но ведь помогло, согласись.

— Не делать, — подала голос Ица. — Ты. Разум. Плохо.

— О боги… — Миара воздела глаза к небесам, с которых летели, догорая, искры. — Дайте мне силы… да не нужен мне твой мальчишка… толку-то с него.

— Вот, вот, дорогая, — не удержался Карраго. — Мы оба понимаем, что твой выбор — зрелые состоявшиеся мужчины, способные обеспечить такой роскошной женщине привычный для нее уровень жизни.

— Я тоже способен обеспечить… — возмутился Джер. — Ай, чего ты толкаешься. Я же просто так! Она вообще старая! И страшная…

— Знаешь…

Нервное. У всех. Эхо близкой смерти сказалось, или же просто накопившееся раздражение вырывалось таким вот причудливым образом. Главное, спор этот тихий, в полголоса, он был вполне себе нормален, обыкновенен даже. И эта обыкновенность успокаивала.