«Похоже, этот дикарь очень плотно общался с кем-то из представителей нашего общества», – мрачно проворчал про себя Спенс.

– Хотите я угадаю, о чем вы сейчас думаете? – неожиданно спросил офицер.

– Хочу, – кивнул Спенс, даже не успев толком понять, что он предлагает.

– Вы сейчас мысленно ругаете того, кто уже успел меня как следует надуть, – зло усмехнулся гигант. – Но не тратьте свои проклятия понапрасну. Это был не один человек. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Они все этого не пережили. А теперь правду, сэр. И учтите. Или вы расскажете ее сами, или я прикажу сунуть вас пятками в костер. И мне плевать, что вы офицер, дворянин и так далее. Все ваши регалии давно уже не имеют для меня никакого значения. Тем более что вы никак не можете этого подтвердить. Бумаг-то у вас с собой нет.

«Проклятье! Этот дикарь загнал меня в простейшую ловушку», – мысленно выругался Спенс.

Времена, когда можно было с первого взгляда определить в человеке дворянина, подходили к концу. Внешние различия между сословиями стирались все больше. Теперь уже каждый бродяга, сумевший напялить на себя дорогую одежду, вполне мог сойти за благородного, и чтобы подтвердить свое право на дворянство, требовалось или быть в мундире офицера, или иметь при себе соответствующие бумаги. Они же попались в руки этим дикарям в походной одежде, по которой его можно было принять за путешественника или простого охотника. Про бумаги же и вспоминать нечего. Само собой, никто в подобные поездки таких бумаг брать не станет. Задумавшись, Спенс не заметил, что ехавший рядом офицер то и дело бросал на него внимательные, пытливые взгляды, словно проверяя, какое действие произвели на пленного его слова.

– Что вы хотите знать, сэр? – помолчав, глухо спросил лейтенант-коммандер, сообразив, что влип куда серьезнее, чем полагал вначале.

– Расскажите мне о своей миссии, – не поворачиваясь к нему, приказал гигант. – О деньгах мы еще успеем поговорить. Но это будет зависеть от того, что вы расскажете мне о своей встрече с горцами. Правду или очередную байку. И не советую вам испытывать мое терпение. Я и так не слишком хорошо отношусь к выходцам с вашего острова.

– Это я уже заметил, – вздохнул Спенс и, собравшись с мыслями, принялся колоться.

В город они въехали вечером, перед самым закатом. Дежурный прапорщик на заставе, увидев их отряд с очередной добычей, только головой покачал, сообразив, что просто так связанных европейцев казаки возить не станут. Заперев пленников в камере, Руслан показал дежурной смене вертухаев свой увесистый кулак и, глядя пожилому уряднику в глаза, честно предупредил:

– Хоть одна тварь в те камеры без моего разрешения сунется, лично вам всем головы поотрываю. И не посмотрю, что православные. Пощады не ждите.

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство. Я сюда своих лучших людей поставлю, – истово заверил его урядник.

Кивнув, Руслан направился к выходу из острога, а урядник, глядя ему вслед, еле слышно проворчал:

– С тобой свяжешься, и вправду без башки остаться не долго. Ну тебя к бесу, с твоими арестантами.

– Это что же, Карп Семеныч, нам с тех арестантов никакого навару не ждать? – вдруг возмутился один из его подчиненных.

– Дурья башка, – огрызнулся урядник. – Тебе теперь не о наваре, а о животе своем думать надобно. Забыл, как офицера этого народ прозвал? Лютый! – медленно произнес он, воздев к потолку указательный палец с желтым от никотина ногтем. – Вот и думай.

– Да знаю я, кто это, – фыркнул нахальный солдат. – Так что ж теперь, их благородия станут дела свои делать, карьеры строить, а мы, значит, голодом сидеть должны?

– То-то у тебя с голодухи аж рожа трескается и ремень на брюхе не сходится, – презрительно скривился урядник. – Не дури, Савелий. У Лютого слова с делом не расходятся. Сказал, что башку оторвет, так и будет. Да и не простые там, похоже, сидельцы. Слышал, как он с ними говорил?

– Слышал, только не понял ничего, – скривившись, признался солдат.

– Так вот, не по-русски тот разговор был. Выходит, иностранцы это. А иностранцы, это политика. В общем, подальше держись, ежели не хочешь по тракту кандалами греметь. Не нашего ума это дело.

Назначив дежурных, урядник лично проверил замки везде, где они имелись, и на всякий случай погрозив выводным кулаком, направился в дежурку.

Сам же предмет этого спора в этот момент подъезжал к штабу. Увидев короткую кавалькаду, стоявшие на крыльце офицеры дружно замерли, настороженно глядя на поднимающегося по ступеням Руслана.

– Князь, как съездили? – не удержавшись, поинтересовался молодой, но уже начавший седеть поручик.

– Благодарю. Хорошо, – кивнул в ответ Руслан. – Даже без стрельбы в этот раз обошлось.

– И что, будет набег? – продолжал любопытствовать поручик.

– Думаю, нет, – мотнул Шатун чубом. – Горцам сейчас не до набегов. У них с турками какая-то замятня вышла.

– Выходит, слухи про османов в горах правдой были? – оживился поручик.

Стоявшие за ним офицеры тоже оживились, ожидая интересного рассказа.

– Правда. Были османы. Да только что-то они там неправильно сделали и в итоге с горцами сцепились. В общем, нет там больше османов, – коротко поведал Шатун и, не дожидаясь следующего вопроса, добавил: – Прошу меня простить, господа, но прежде я должен начальству доложиться.

Сообразив, что он прав, офицеры дружно расступились, освобождая ему проход в штаб.

– Ага, с горцами османы сцепились, как же. Небось, сам со своими казаками их вырезал, – расслышал Руслан, уже входя в здание.

Едва заметно усмехнувшись, Шатун поднялся на второй этаж и, коротко стукнув в створку двери, вошел, не дожидаясь разрешения. Сидевший за столом Рязанов, едва завидев его, выскочил из-за стола и, крепко обняв, радостно выдохнул:

– Слава богу. Я уж беспокоиться начал. Рассказывай, как все было.

Внимательно выслушав рассказ парня, майор некоторое время молчал, яростно пыхтя папиросой, а после, загасив ее в пепельнице, задумчиво протянул:

– Выходит, эти двое сейчас в наших камерах и о них знаем только мы с тобой? Верно?

– Ну, мы по городу не скрываясь ехали. Так что их наверняка видели, – пожал Шатун плечами. – К тому же есть еще бойцы мои.

– Их я не беру. Эти будут делать то, что ты им прикажешь, – отмахнулся Рязанов. – Скажешь молчать, и под пыткой смолчат, а скажешь забыть, так они от старания и имена свои забудут. Меня другое беспокоит.

– Не понял, – устало мотнул Руслан головой. – Что именно?

– Что их никто из военных или жандармов не видел.

– Нет, эти по пути не встречались. Темнело уже, когда мы в город въехали. А у острога вообще никого не было. Только смена местная.

– Прекрасно, – усмехнулся майор со злой веселостью. – Значит, мы сможем выжать из них все, что им известно, не оглядываясь на последствия.

– А проверять их слова ты как станешь? – вернул его Руслан на землю. – Они-то тебе что угодно расскажут, а вот что из того правдой будет?

– Ну, ты меня за новичка-то не держи, – фыркнул майор. – Ладно. Езжай домой. Отдыхать. А то на физиономии от усталости одни глаза остались. Отчет завтра напишешь. Да и я скоро приеду. Только с бумагами закончу.

Кивнув, Руслан поднялся и, не прощаясь, вышел.

Дальше все пошло обычным манером. Отпущенные отдыхать бойцы заскочили на подворье, сообщить, что поход окончен, и Мишка тут же кинулся топить баню. Так что, пока Руслан устраивал на проживание своих гостей в камерах, у денщика уже все было готово. А к тому времени, когда парень добрался до дома, баня почти протопилась. Выждав для порядка еще с полчаса, Руслан отправился мыться. Поданный Мишкой ужин они с графом съели, не спеша беседуя о местных делах. Самого похода они не касались ни словом.

Убедившись, что в городе все в порядке, Руслан допил чай и, попрощавшись с Михаилом, поднялся к себе в кабинет. Требовалось еще почистить оружие. Мишка, последовавший за ним, по пути высвистал Васятку, и вскоре оба паренька бодро докладывали о городских слухах. В этом деле Васятке просто цены не было. Шустрый мальчишка грел уши где угодно, умудряясь при этом не попадаться на глаза. И даже когда его замечали, он умудрялся сделать вид, что не понимает, о чем вообще идет речь. Воровская школа в этих случаях его выручала крепко. По большому счету с того момента, как десяток выехал из города, Пятигорск жил ожиданием очередного набега. Кто собирался нападать и откуда ждать беды, никто толком не знал, но слухи об этом ходили регулярно. При этом торг за воротами города только набирал обороты. Горцы, зная о возможном нападении, приезжали на торг вооруженными, но при этом старались держаться так, чтобы всем местным было понятно: оружие не против них, а для самозащиты. Непримиримые нередко забывали, что перед ними единоверцы, и вполне могли ограбить и торговцев из примиренных кланов. Слушая ребят, Руслан мысленно поздравил себя с очередной доброй идеей. Напасть на заставу, чтобы ворваться в город, можно было только с тракта, а торг становился своеобразным буфером, который запросто мог сдержать налетчиков. Во всяком случае, налететь просто так уже не получится. Слишком много народу находится на тракте во время торга. Коней разогнать будет тяжело. Шум поднимется. А шум, это время для заставы приготовиться к бою.