— Ругайтесь-ругайтесь, зрителям это очень нравится, — заржал господин Абэ.

Я взглянул на Кацуми:

— Прости меня… Я делал всё, что мог…

— Нет, ты можешь больше. Не стоит сдаваться, — покачала она головой.

— Я и не думал. Просто… если вдруг не успею извиниться, то прости…

— Я прощаю тебя, — кивнула она. — И ты меня прости.

Господин Абэ сделал несколько хлопков, как будто находился на представлении в театре и сейчас происходил основной кульминационный момент.

Я перевел взгляд на орла, который притих и слушал голос своего босса. Щупальца всё также крепко держали серебряное тело и не давали выдернуть крылья и клюв из оков.

— И ты, курица огнеупорная, тоже прощай. Может, где ещё встретимся…

Орел задергался, заурчал, попытался что-то ответить и… к нашему удивлению, он сумел выдернуть одну лапу из крепких пут. Я тоже это заметил, как и то, что орел чуть увеличился в размерах.

Он что? Обиделся? То есть двое из орла одинаковых с крыла обиделись на меня?

Так этим надо воспользоваться!

— Дрищи крылатые, я и забыл, что всегда ненавидел вас. Вы же мне всегда жизнь поганили, а сейчас и вовсе всю малину обосрали, — продолжил я. — Век бы вас не видел, хреноделы фиговы!

Орел прокричал от ярости. Щупальце на его клюве лопнуло, а сам он за несколько секунд увеличился вдвое. Остальные щупальца хрустнули под его лапами. От мощного взмаха крыльев на площадке поднялся ветер.

Над площадкой поднялась снежная пыль.

— Закрой ему рот! — крикнул Митсэру, показывая на меня. — А мы пока на орла поохотимся. Новое развлечение…

Ещё одно щупальце вырвалось изо льда и захлестнуло мой рот. Потом тиски начали сдавливаться. Миллиметр за миллиметром они сжимались под похрустывание костей и скрипение суставов. Господин Абэ отвлекся на сдавливание щупальцами и забыл обо всем на свете. Я почувствовал, что удавьи кольца начинают выдавливать жизнь, ещё немного и…

Орел же в это время увеличился до такой степени, что я даже успел подумать, что уступ под ними сорвется в пропасть от такой тяжести. Его крылья расправились в стороны, увеличившись до четырех метров в длину.

— Чего пялишься, колибри тупая? Валите мага! — выдавил я из последних сил. — Пацаны, атакуйте!

Орел хотел что-то проклёкотать, но в его голову прилетел синий разряд молнии. Орел только фыркнул на это и повернулся в ту сторону, откуда был выпущен такой неприятный подарок.

«Полковник» готовил ещё один разряд, между его руками синел шар, который потрескивал маленькими молниями. Мгновение и шар полетел в орла. Орел пригнулся и в этот миг оборотень Акира ударил по его морде поднятыми мечами Кацуми. Лезвия скользнули по крыльям, не причинив вреда. А вот орел щелкнул клювом, как поймавший муху пес, и оборотень перестал существовать. То есть был Акира, миг, и не стало Акиры.

Оборотень упал на лед с вырванной гортанью. В последние секунды жизни он принял свой обычный вид. Какой-то неизвестный монгол с сединой на висках. Я ни разу его не видел, но он точно был не последней шишкой на ёлке.

Мечи прозвенели по льду, когда ослабевшие руки выпустили их из ладоней. Шизуки дернулась было к орлу.

— Стой, — ладонь Митсэру задержала Шизуки. — Так просто мы его не одолеем. Надо подключать оммёдо. Бей по орлу, Рэйден!

— Шизуки, ты меня слышишь? — донеслось со стороны Норобу.

Я невольно выдохнул. Жив сэнсэюшка! Жив, курилка старая!

— Он ещё не сдох? — сощурился Митсэру. — Наш враг живуч.

Шизуки смотрела на сэнсэя, который попытался приподняться, но рухнул обратно. Норобу поднял голову и попытался сфокусировать взгляд на её глазах. С трудом, но ему это удалось. Он пополз к стоящей женщине, оставляя на ледяной поверхности кровавый след.

— Шизуки, ты меня слышишь? — шептали губы сэнсэя.

Шизуки смотрела на него, и улыбка постепенно исчезала с её лица. Едва видимый черный дым начала струиться с её рук. Так в своё время струился дым с моих рук, когда я убивал по приказу Оивы.

Тот самый человек, которого назвали Рэйденом, ударил по орлу в третий раз. Орел ответил взмахом крыльев и с них сорвались серебристые кинжалы. Увернувшийся Рэйден снова попытался связать орла молниевыми щупальцами, но тот лишь встряхнулся и те разлетелись на куски.

Я же сосредоточился и выпустил мощь черной силы, которой наградила меня Оива. Я совсем забыл про неё, но Шизуки своим видом напомнила мне о ней. С рук заструились черные клубы дыма и рванулись к стоящему Рэйдену.

Всего несколько секунд понадобилось, чтобы Рэйден скрылся в черном тумане. Я обрушил на стоящего всю силу своего внутреннего черного огня. Он словно огнеметом бил по тому месту, где кричала и вопила обугленная фигурка. Лишь только когда фигура упала, то поток черного дыма иссяк.

Внутри меня возник горящий костер. Он расширялся, рос и захлестывал каждую клеточку тела. Пламя достигло такой силы, что я не смог сдерживаться, а выгнулся и закричал истошно в сиреневое небо.

— Изаму! — пробился сквозь мой крик голос Кацуми. — Что с тобой?

Я выдохнул и слегка обмяк.

Сдерживающие меня и Кацуми щупальца втянулись в лед. Мы поднялись на ноги и потянулись за оружием. Господин Абэ отступил чуть назад. Он взглянул на Митсэру, который всё также стоял со скрещенными на груди руками. Ниндзя из деревни, скрытой в бамбуке, смотрел в никуда.

Только что он потерял последнего из своих старых спутников и ни один мускул не дернулся на его лице. За долгую жизнь он привык к потерям. И он понимал, что рано или поздно, но придется расстаться со своими старыми друзьями.

— Милония, ты меня слышишь? — снова донесся слабый голос сэнсэя.

— Да, Норобу. Я тебя слышу, — ответила Шизуки.

И это был уже не тот жесткий голос, с которым она отвечала Норобу, когда лупцевала его. Нет. Сейчас это был мягкий и волнующий грудной голос, с каким женщина отвечает на предложение выйти замуж. На её глазах показалась влага, словно от ветра, поднятого орлом, пыль попала на зрачки.

Митсэру тоже заметил эту перемену, так как с удивлением взглянул на свою спутницу. Вот это было уже интересно.

— Шизуки? Что с тобой? — спросил Кобунага. — Ты со мной или с ним?

Дзёнин деревни, скрытой в бамбуке, показал на подползающего родоначальника якудзы.

Шизуки помолчала. Она неотрывно смотрела на Норобу, а с кончиков её пальцев тихо струились едва заметные черные завихрения. Потом она перевела взгляд на Митсэру.

— Поцелуй меня, — тихо сказала Шизуки. — Ведь ты же меня никогда не обманывал? Ты же меня любишь, Митсэру?

— Вот это другое дело, — ответил Кобунага и наклонился к женщине.

— Прости меня, Норобу, — сказала Шизуки и впилась в губы дзёнина деревни, скрытой в бамбуке.

Тот обхватил её руками и привлек к себе. Он явно не ожидал, что Шизуки обнимет его в ответ и сделает бросок через себя. Гибкое тело ниндзя взлетело в воздух и полетело в пропасть. Он так и не отпустил Шизуки.

— Шизуки! — выкрикнул Норобу, когда увидел, как последние противники скрываются за краем обрыва. Он ударил кулаком по льду, а потом просипел: — Любовь всегда сильнее лжи…

На запястьях щелкнули и рассыпались пылью запрещающие оммёдо браслеты. Мы оказались свободны.

— Ох и не хрена себе, — вырвалось у меня.

Мы переглянулись. На площадке остался только один господин Абэ.

Две минуты назад он был уверен в себе, а сейчас… Сейчас его губы подрагивали, а руки пытались сплести какое-то заклинание.

Я двинулся вперёд. Подошел к нему вплотную. Он взглянул на меня, выдохнул и проговорил:

— Позволь мне умереть, как самураю!

— Ты и твоё семейство принесло много горя хининам. Хинины не виноваты в том, что они такими родились, но благодаря вашим усилиям они влачили полвека жалкое существование. Сейчас всё изменится, господин Абэ. Скоро все узнают, что хинины на самом деле имеют аристократические корни, а подтверждением этому станет Свиток Тигра, который вы так долго скрывали.

— Позволь умереть, как воину! — последовал ответ.