— Мне хочется с кем-то поделиться. А может быть у меня игривое настроение? Кто знает… Ну что же, Мацуда, раз я не услышала ответа на свой вопрос, то делаю вывод, что… — Оива подняла руку.

— Я согласен! — поспешно ответила душа.

— Тогда поклонись своей госпоже! И поклонись так, чтобы я смогла тебе поверить!

Душа комиссара Мацуды опустилась на колени, а после уперлась лбом в поверхность плывущего островка. Оива с улыбкой наблюдала за душой. Она видела, что это создание способно на всё, на любую подлость и на любую пакость, лишь бы вырваться наружу и отомстить тем, кто засунул её в потусторонний мир.

Так же Оива видела, что душа надеется вырваться не только наружу, но ещё и уйти из-под контроля владычицы Дзигоку. Наивная… Поклонившись перед своей госпожой, душа навеки подписала клятву верности. Она просто пока об этом не знает. Но обязательно узнает… потом… Если вздумает повернуть против госпожи.

А пока пусть пребывает в полной уверенности своей правоты и возможности вывернуться. Какие же порой бывают глупые человеческие души! За много сотен лет Оива успела их изучить досконально. И успела собрать отличную коллекцию пороков и грехов затем, чтобы выпустить их на волю. Чтобы выпустить их к людям…

Ну а что по поводу души комиссара Мацуда? Нужно придать ей немного дополнительной мотивации, чтобы рьяно служила и выполняла все приказы.

Рука шевельнулась вновь. Волны тумана шевельнулись и разошлись в стороны, образуя небольшую полынью. Через эту полынью вырвался темный сгусток. На островке стало на одну душу больше. Душа Мацуды искоса взглянула на душу своего отпрыска.

Сэтору Мацуда был явно умнее или же предусмотрительнее отца, поскольку тут же согнулся в приветственном поклоне перед владычицей Дзигоку:

— Госпожа, я счастлив явиться на ваш зов, — проговорила душа Сэтору.

— Мы только что переговорили с твоим отцом, и он согласился стать одним из моих генералов. Скажи, достойный сын своего достойного отца, согласен ли ты быть его правой рукой? Согласен ли продолжать его дело, если вдруг знамя выпадет из отцовских рук? — с улыбкой проговорила Оива.

— Конечно! Я слышал, что вы хотите выйти в мир живых. Я согласен, госпожа! Согласен! — с жаром откликнулась душа Сэтору.

На миг Оиве показалось, что душа комиссара с презрением взглянула на душу сына. Если старшему пришлось пройти через фантомную боль, то вот младший согласился без колебаний. Без колебаний сын заменит и отца, если тот вдруг вздумает воспротивиться приказу госпожи. Даже может помочь отцу «уронить знамя», чтобы занять его место. Душа комиссара Мацуды не питала особых надежд по поводу теплых сыновьих чувств.

Оиве только этого и надо было. Приставить к генералу надсмотрщика, который будет каждую секунду ждать промаха, чтобы занять его место… Душа комиссара Мацуды была уже пятнадцатой душой по счету, которая в будущем станет генералом с подобным надсмотрщиком. Оива тщательно готовила своё вторжение в мир живых!

— Тогда поклонись мне настолько глубоко, чтобы я смогла поверить в чистоту твоих помыслов и намерений! — повелительно произнесла владычица Дзигоку.

— Да, госпожа, — душа Сэтору тут же бухнулась на колени, упершись лбом в поверхность островка. — Я целиком и полностью принадлежу вам и вашей воле.

— Червяк, — процедила душа комиссара.

Душа Сэтору никак на это не отреагировала. Ну что же, подобный расклад был весьма на руку Оиве. Она получила двух мстительных духов-онрё, которые вольются в основной удар. И эти два духа ненавидят хинина, что их в некоторой степени объединяет.

Эх, знали бы они, что в них самих при жизни текла частичка крови этого белобрысого поганца… Но, пусть лучше не знают о том, что может заставить задуматься. Пусть лучше будут преданны и верны. Пусть ненавидят хинина, ведь ненависть порой объединяет лучше, чем любовь.

Оива улыбнулась и благосклонно кивнула:

— Я верю вам, мои доблестные воины. Скоро, совсем скоро мы вступим в мир живых. И мы покажем, чего стоят воины Дзигоку всем этим изнеженным людишкам.

— А особенно одному белобрысому хинину, — процедила душа комиссара.

— Ну, мы можем показать всем хининам, что есть в мире живых, — подмигнула Оива, а потом снова показала ослепительно белые зубки. — Господа, я не смею вас задерживать. Благодарю вас за честь, которую вы мне оказали, вступив в ряды армии победителей.

В ответ две души поклонились без лишних напоминаний. После этого они оглянулись по сторонам, словно постарались запомнить как можно больше деталей, и нырнули обратно в свою привычную среду — к миллионам душ, жаждущим своего часа и взирающих с тоской на плывущий в вышине островок повелительницы Дзигоку.

Никто из этих душ не видел, как на руках Оивы появились два младенца, один с черными, как смоль, волосами, а вот волосы второго отливали белизной. Эти младенцы спали, посасывая пальцы. Оива улыбнулась, глядя на них:

— Ну вот, мои хорошие, скоро, совсем скоро вы познакомитесь с папой…

В светлый павильон чайного домика богини солнца Аматэрасу с поклоном вошел Нурарихён. Старик с очень большой головой находился в учтивом поклоне достаточно долго, чтобы выказать своё уважение. Богиня поклонилась в ответ и пригласила жестом повелителя ёкаев на соседнюю подушку перед чайным столиком:

— Рада видеть вас, великий и мудрый Нурарихён. Позвольте угостить вас чаем?

— Буду счастлив принять тяван из рук блистательной богини, — учтиво ответил Нурарихён и мягко присел на указанное место.

Дальше шло таинство чайной церемонии. Оно не нарушалось лишними словами, а было исполнено изящными движениями богини солнца. Играла негромкая музыка. Чирикали веселые птицы, скачущие по стеблям виноградных лоз.

Нурарихёну предстал шанс оглядеться по сторонам. Давненько боги не приглашали повелителя ёкаев для совместного распития напитков. В павильоне богини солнца было минимальное количество вещей. Стены свивались из виноградных лоз, вверху образуя подобие плотной крыши, но пропускающие сквозь себя достаточное количество света. Пол же представлял собой покров мягкой травы, на которую можно ступать без боязни сломать стебли — трава почти сразу же распрямлялась.

Небольшой костерок потрескивал под чайником. Вскоре закипела вода. Богиня заварила чай и с поклоном передала тяван Нурарихёну. Тот отведал и закатил глаза от удовольствия. Всё-таки не зря говорят, что чай пришел с небес — вкус был поистине изумителен.

Дальше пришла очередь второй заварки, при которой уже можно было говорить, не нарушая таинства церемонии. Сначала повелитель ёкаев и богиня солнца поговорили о пустяках, которые ничего не значили, но имел значение сам разговор. Нельзя было сразу переходить к делам, чтобы не показаться невежливым.

Наконец, богиня решила озвучить цель приглашения повелителя ёкаев:

— Мудрый Нурарихён, я поистине озабочена тем, что сейчас происходит в мире живых.

— Вы имеете в виду растущее напряжение и постоянно вспыхивающие войны? — спросил Нурарихён.

— Вы прозорливы, мудрый Нурарихён.

— Могу сказать в ответ, что люди всегда воевали. Вся их история — это череда битв, разрушений и созиданий. Не было ни одного года, чтобы где-то не вспыхивали конфликты. Ведь это люди, а они по природе своей агрессивны.

— Но ведь раньше было не в таких масштабах…

— Чем больше людей становится на планете, тем больше их умирает, — философски пожал плечами повелитель ёкаев. — Это принцип жизни.

— Однако, сейчас готовится нечто иное. Вы слышали, что повелительница Дзигоку хочет прорваться в мир живых?

— Один раз Эмма, бывший повелитель Дзигоку, уже попытался это сделать. Но тогда у него ничего не получилось…

— И во многом это ваша заслуга. Ведь он опирался на ваших слуг…

— Да, но… Я понял в какой-то момент, что люди достойны того, чтобы жить.

— Скажите, а понять вам помог один беловолосый молодой человек с татуировкой веточки сакуры на щеке?

— Вы тоже знаете его, — мягко улыбнулся Нурарихён.