Разнообразие расцветок кимоно, вязь золотых нитей, серебряные пряди на поясах — вся эта мишура напоминала парад алле в каком-нибудь столичном цирке. Словно все артисты высыпали на финальный поклон перед благодарной публикой. А может так оно и было — вдруг двое влиятельных зрителей заметят в толпе именно его, того самого счастливчика, который выглядит цветастее остальных…

Меня это раздражало, но я старался не показывать вида — всё-таки нам следует получить награду, а потом ещё и разобраться с той сучкой, что зашвырнула нас сюда. Ради этого можно было потерпеть.

Чем ближе мы подходили к пьедесталу, на котором возвышался золотой императорский трон, тем людей из знати становилось меньше, а вот людей из охраны больше. Оно и понятно — что на уме у аристократии? Лучше держать её близко, но всё же на расстоянии, чтобы не было соблазна совершить что-нибудь непотребное. Революцию, например, или ещё какую пакость…

На строго отмерянном расстоянии от возвышения трона находились четыре алые атласные подушечки. Наш провожатый остановился гораздо раньше и с улыбкой показал на эти самые подушечки, мол, вам туда.

Помимо золотого трона на постаменте был ещё трон поменьше — для императрицы, а также третий трон — сёгуна. Этот был чуть меньше, чем у императрицы, зато украшен рукоятями мечей, словно намекая на то, что пока император правит страной, его верный меч находится всегда под рукой.

Мы бодро промаршировали до указанной точки, рухнули на эти самые подушечки коленями, а после уперлись лбами в мрамор пола.

Находились так недолго, вплоть до появления звучного голоса императора Го-Ёдзей:

— Поднимите головы, наши верные вассалы! Поднимите и взгляните на нас!

Мы со всевозможным почтением и уважением взглянули. Ну да, с нас не убудет, а посмотреть на императора не мешает — всё-таки он будет вместе с сёгуном править днём, а якудза ночью. То есть и партнеры, и конкуренты…

— Я вижу на ваших лицах печать благородства, — сказал император. — На взрослых лицах ещё видны черты мудрости, на более юных рисуется открытость и честь. Я счастлив, что небеса даровали возможность руководить такими людьми.

Ага, эти люди потом будут щипать твоих зажравшихся подчиненных, ваше величество…

— Будь среди моих воинов такие люди, я бы поставил их генералами, — сурово произнес сёгун Токугава.

— А почему бы вам не взять их под своё крыло, господин Токугава? — послышался голос императрицы. — Они могли бы вам принести пользу…

— К сожалению, госпожа лучезарная императрица, я не могу этого сделать, так как один из них был самураем казненного недавно предателя Исиды Мицунари, — покачал головой сёгун. — А человек, который не последовал за одним своим господином, вряд ли достоин доверия другого.

Лицо Такаюки побелело. Мне кажется, что все в зале поняли слова Токугавы правильно — если не хватило духа сделать харакири, то дальше ему не хватит духа служить другому господину.

Однако, Такаюки промолчал. Уж на молчание ему хватило духа. Тем более, что это мы с Норобу были виновниками его жизни.

— Всё же я думаю, что не стоит такому храброму воину быть ронином. Мы с госпожой императрицей посовещались и решили вернуть ему чин самурая. Вместе с этим званием ему отойдут четыре деревни на юге страны и двести коку риса в год…

Небольшой гул и перешептывания за нашими спинами подсказали, что это было весьма нехилой наградой. Тем более для ронина, у которого ни хрена не осталось, кроме его меча и доспехов.

Такаюки тут же уперся лбом в мрамор, благодаря за подобную награду.

— Пожилого воина мы решили определить в Совет Старшин Оммёдо. Там этот мудрый человек займет своё место, помогая расцвету нашей страны и изучая оммёдо. Я думаю, что ему придутся по вкусу беседы с мудрецами Совета Старшин и он встретит свою старость в окружении почитателей своего таланта.

Теперь пришла очередь Норобу бухнуться на мрамор. Ну да, императорская награда была для него очень большой. Ему и мечтать было нельзя попасть даже в само здание Совета Старшин, а уж тем более найти там место для своей дальнейшей работы. Я видел, как на лице сэнсэя появилась довольная улыбка. Награда нашла своего героя…

— Господина Киоси мы при всём народе очищаем от поклепа, который на него возвела госпожа Аки Тиба. Разбор в том деле с самураем был произведен уже давно. Ваша вина снята, но вас не освобождали из Темницы Печали по настоянию госпожи Аки. Главный надсмотрщик получал от неё деньги за то, что держал вас в скотских условиях и уже получил своё сполна…

Позади нас снова раздался гул и перешептывания. Похоже, что некоторым эта новость была в новинку. А между тем император продолжил:

— Господин Киоси своей кровью доказал, что достоин занимать место рядом с обычными людьми. И в благодарность за то, что он ни секунды не раздумывая бросился на помощь своей императрице, мы решили наградить его возвращением к обычной жизни. Господин Киоси, с вас сняты все обвинения. Вы можете и дальше заниматься врачеванием, а также вам выделят большую аптеку и назначат слуг. Думаю, что сам наведаюсь к вам, когда всё будет построено и приведено в порядок.

Теперь и Киоси бухнулся головой о пол. Ну да, смерть самурая от руки простолюдина это было из ряда вон выходящим, а вот поди же ты — власти встали на сторону простолюдина… Это само по себе было нонсенсом.

— Теперь вы, молодой светловолосый господин… — проговорил император. — За вашу непомерную храбрость, вашу волю к победе и вашу искреннюю, незамутненную доблесть мы решили присвоить вам титул чиновника и положить хороший годовой оклад. Вы также можете занять место главного наставника по боевым искусствам, чтобы обучать наших воинов всему тому, что вы умеете. А по рассказам моей супруги и слухам из дома госпожи Каноти — умеете вы немало.

Последняя фраза была встречена смешками придворной знати. Похоже, что мои похождения и в самом деле не остались без внимания.

Тут бы мне следовало потереться кожей лба о пол и быть невероятно благодарным за подобную награду, но… У меня в голове сверкнула одна мысль, когда мы поднимались по ступеням и сейчас я решил её озвучить.

— Наш светлоликий император, — произнес я, оставаясь всё в том же положении. — Я премного благодарен за вашу награду, но… Я хотел бы немного иной награды…

Позади раздался гул возмущения. На лице сёгуна брови подскочили вверх. Даже улыбка императрицы стала чуть меньше.

На меня посмотрели и мои кланяющиеся друзья — не сошел ли я с ума от такого подарка?

Ещё бы, такое событие — простолюдина награждает сам император, а этот червяк ещё выёживается. Однако, если я сейчас не скажу того, о чем думаю, то вряд ли когда предоставится такой удобный шанс.

— Немного иной? Что вы имеете в виду, молодой светловолосый господин? — спросил император. — Какую награду вы хотели бы получить?

— Я влюбился, мой светлоликий император, — ответил я с улыбкой. — Влюбился так, что не могу ни спать, ни есть. Однако, у нас на пути стоит преграда. Отец не хочет отдавать свою дочь не аристократу. И вот, если есть такая возможность, то… Я хотел бы получить герб и титул кугэ, мой светлоликий император.

Гул позади едва не превратился в крики. Конечно все были в шоке — ни с того, ни с сего, какая-то светловолосая козявка вдруг захотела встать в один ряд с именитыми и знатными людьми Японии. Да это вообще ни в какие рамки не лезет!

Норобу сделал знак «рука-лицо». Я его понимаю. Однако, не воспользоваться подобным шансом я не мог.

— То, что вы просите — очень много, молодой господин, — с холодным лицом ответил император. — Это за гранью моей щедрости…

— Господин император! — поднял голову Норобу. — Если уж на то пошло, то… Без Такаги Изаму мы не смогли бы справиться с касей. И в благодарность за жизнь позвольте пожертвовать вашей наградой в его пользу? Я смогу обойтись и без места в Совете Старшин, а он… Пусть мой ученик станет аристократом.

Брови сёгуна снова вздернулись вверх. Похоже то, что сейчас происходило, не укладывалось в его голове.