Сундук же оказался настоящей пещерой Али-бабы. На дне, в кожаных кисетах, обнаружились золотые и серебряные монеты. Пачки ассигнаций и вязанки пушнины. Последнее Руслана удивило больше всего. Вытянув меха на улицу, он аккуратно расправил шкуры и удивленно присвистнул. В вязанке было три шкуры барса, пять шкур рысей и пять волчьих шкур. Похоже, кто-то из братьев всерьез увлекался охотой.

– Редкий зверь, – оценил шкуру барса подошедший Роман.

– За такой мех на той стороне золотом платят, – поддержал его Никандр.

– Пусть парни мешки поищут и все, что в сундуке, выгребут. Там на всех хватит, – усмехнулся Руслан в ответ.

Пока он искал тайники в доме, казаки успели вскрыть кладовую и сарай и вытащить оттуда все найденное. Собрав и увязав добычу, бойцы, груженные словно верблюды, вытянулись в цепочку и зашагали в обратную сторону. Теперь им предстояло дойти до места, где были оставлены кони. Именно там Руслан и назначил точку встречи. Основной отряд должен был ждать их в течение двух суток. В сумерках, опознавшись с часовыми, группа вышла к бивачным кострам, и хорунжий, разглядев их поклажу, только удивленно крякнул:

– Знал бы, больше людей с тобой, княже, отправил.

– Это ты еще не все видел, – усмехнулся Руслан в ответ, усаживаясь на уложенное у костра седло. – Роман, покажи, – скомандовал он, кивая на мешок.

Кивнув в ответ, следопыт развязал горловину и, вытянув из мешка кисет, высыпал на ладонь горсть золотых монет.

– Чтоб тебя! – изумленно охнул хорунжий. – Это ж сколько там?

– На всех хватит, – хмыкнул Руслан в ответ, отлично понимая его реакцию.

Золота в Кавказских горах не добывали никогда. Поэтому в ходу было в основном серебро. Если где и появлялась золотая монета, то ее обычно привозили или с той стороны, или откуда-то из столицы. А тут в одном месте и в таком количестве. Взяв с ладони следопыта одну монетку, Шатун развернул ее к свету костра и, внимательно осмотрев, задумчиво хмыкнул:

– Наш червонец. Странно. Такие деньги из оборота изымают. Где они их взять могли?

– Говорят, они выкуп за полон носили, – тихо произнес Никандр, зябко передернув плечами. – Но не у всех брали. Говорю же. Жадные были. И хитрые.

– Не похоже это на выкуп, – с сомнением проворчал хорунжий. – Мы на выкуп серебро собираем. Золота у нас отродясь не бывало. Ежели только кто с похода привезет. А тут целый кисет.

– Больше, – задумчиво хмыкнул Руслан. – Это Рома достал один кисет, а там их несколько было. Вот и думай теперь, откуда дровишки.

– Какие дровишки? – не понял следопыт.

– В смысле золото откуда. За полон серебром платят. Золото только очень богатые люди себе позволить могут. Но монеты наши. Имперские. Выходит, это плата за то, что они османов на нашу сторону перевели и в том распадке спрятали.

– Похоже, – задумчиво кивнул хорунжий.

– Бог с ним, – помолчав, вздохнул Руслан. – В любом случае, что с бою взято, то свято. Деньги эти на ватагу нашу пойдут. Каждому доля будет.

– Неужто и золото разделить позволишь? – не удержавшись, спросил один из призванных казаков.

– Правило на раздел давно известно, – не поворачиваясь, пожал Шатун плечами. – Кто в бою был, тот и в доле. Вон, хорунжий с Романом и разделят, чтобы все честь по чести было.

– А сам что же, в стороне останешься? – не унимался все тот же голос.

– Ты меня в чем-то обвинить хочешь? – мрачно поинтересовался Руслан, оглядываясь через плечо.

– Господь с тобой, княже, – тут же пошел казак на попятный. – Просто не бывало раньше такого, чтобы офицер дозволил и добычу взять, и закон казачий принял.

– А ты, вон, с ними поговори, – кивнул Руслан на возмущенно замерших хорунжего и следопыта. – А после и поговорим, если захочешь.

Возвращение летучего отряда было триумфальным. Как позже признался сам Рязанов, их группу похоронили, едва только она покинула пределы города. Трехкратное превосходство противника во все времена значило многое, а на минометы надежды было мало. Майор видел их действие только на полигоне, так что воспринимать это оружие серьезно просто не мог в силу откровенного незнания его воздействия.

Доложив о результатах похода, Руслан выложил перед графом бумаги, найденные в шкатулке братьев Луковых, и, устало вздохнув, проворчал:

– Дальше, Миша, твоя работа. Это все, что удалось найти. И пленных нет. Не до того было.

– Да какие тут, к лешему, пленные?! – растерянно возмутился Рязанов. – Я ж тебя, грешным делом, похоронил уже. Вместе с казаками. Как тебе это удалось?

– Повезло, – вздохнул Руслан, потирая лицо ладонями. – И с местом, где они засели, непонятно чего дожидаясь, и с оружием, и с тем, что казаки в меня поверили.

– А это-то тут при чем? – не понял Рязанов.

– А при том, друг мой ситный, что в бою они не по-своему все ладили, а команды мои выполняли. Сам знаешь, линейные офицеры им не указ. Они всегда своим умом жили, воевали так же. А тут я словно ротой собственной командовал, которую сам и выучил.

– Ну, у тебя половина таких и была, – развел граф руками.

– Вот именно. Половина, – снова вздохнул Руслан.

– Бог с ним. Главное, беду отвели, – помолчав, махнул майор рукой. – Ступай, в бане отмывайся да отдыхай. Ты свое дело сделал.

– И правда, умаялся я что-то, – кивнул Руслан, поднимаясь.

Еще на заставе он отправил Мишку домой, приказав затопить баню и приготовить праздничный ужин. Победу нужно было отметить. Не поленился он и в церковь заехать. Просто остановился у ограды и, привязав коня, вошел вовнутрь, не забыв перекреститься на пороге. Поп, сначала неодобрительно косившийся на оружие, быстро сменил мину, когда вошедшие следом за Русланом казаки принялись покупать свечи. Сообразил, что отряд вернулся из боевого похода.

Поставив свечку, Шатун отправился в штаб, на доклад. И вот теперь пришло время отдыха. Уже садясь в седло, Руслан оглянулся на тройку сопровождения и, едва заметно улыбнувшись, предложил:

– Ехали бы и вы отдыхать, браты. Ну кто в городе на меня напасть рискнет?

– Нет, княже. Нам атаман наказал тебя пуще глазу беречь. Сказал, за таким, как ты, и войску казачьему польза большая будет. Так что ты уж не серчай, а мы так за тобой и будем ходить, как раньше ходили, – упрямо мотнув чубом, ответил старший тройки.

– Тогда поехали. Я там велел Мишке баню затопить. С поля оно в самый раз будет, – усмехнулся Руслан, разворачивая коня.

Вечер и вправду удался. Напарившись и отмывшись до скрипа, Руслан дождался возвращения со службы Рязанова, и приятели устроили настоящую пьянку. Почти на всю ночь. Спать разошлись около трех часов ночи. Утром, а точнее, уже днем, от души выспавшись, Шатун не спеша позавтракал и, пройдя в свой кабинет, принялся чистить оружие. Уже убирая в шкаф вычищенный карабин, Руслан задумчиво посмотрел на шкатулку, в которой хранились бумаги, и, почесав в затылке, негромко проворчал:

– А ведь все может быть. Братья не настолько глупы были, чтобы все свое добро так открыто хранить.

Откинув крышку, он внимательно осмотрел боковины и днище, после чего, удивленно хмыкнув, достал из-за голенища нож. Поставив его кончиком на днище шкатулки, он большим пальцем отметил высоту стенки и, приложив лезвие снаружи, усмехнулся:

– Ну и зачем тебе, красавица, такое днище толстое?

Расстояние от нижнего края шкатулки до кончика ножа и вправду было большим. Примерно в толщину большого пальца среднего мужчины. Дальше пришлось шкатулку долго и тщательно осматривать. Руслан сразу понял, что в ней имеется какой-то секрет, и чтобы поднять днище, совсем не обязательно ковырять гладко отшлифованную дощечку ножом или шилом. Так и было. Закрыв крышку, он перевернул шкатулку вверх дном и за тонко выточенной ножкой обнаружил небольшой шпенек.

Поставив шкатулку на стол, он сунул под нее указательный палец и, нажав на шпенек, удовлетворенно хмыкнул. Доска, закрывавшая днище изнутри, приподнялась. Аккуратно подцепив ее кончиком ножа, Руслан вытянул дощечку и в очередной раз недоуменно хмыкнул. Между дощечкой и настоящим дном лежали прозрачные, отполированные камни.