К расселине, являвшейся входом в распадок, шли минут сорок. Убедившись, что вход действительно никто не охраняет и тревогу поднимать некому, Руслан подвел свою команду к самой скале и, приказав казакам держать долинку под прицелом, но без команды не стрелять, принялся выбирать позицию для минометов. Расчеты, под его руководством, быстро сложили из камней что-то вроде бруствера, за которым укрыли боеприпас, и принялись устанавливать орудия.

Еще раз глянув в небо, Руслан понял, что ждать больше нельзя. Часа через полтора навалятся сумерки, а еще через час в предгорьях наступит полная темнота. Особенно с учетом погоды. Стрелки тоже времени даром не теряли. Прикрывая друг друга, они сумели незаметно выложить на входе еще один бруствер, полностью перекрыв свободный выход из распадка. Теперь с ходу из него так просто было не выскочить.

Прикинув расстояние, Руслан лично навел оба миномета и, коротко перекрестившись, решительно скомандовал:

– Пристрелочным, огонь!

Заряжающие опустили в стволы мины, и неказистые с виду трубы глухо блямкнули, выплевывая снаряды в воздух. Шипящий свист, дымный след во влажном воздухе, и в середине османского лагеря поднялись два куста дыма и выброшенной земли.

– Три снаряда, беглый огонь! – тут же скомандовал Руслан, в бинокль наблюдая, как из палаток начинают выскакивать перепуганные турки.

– Пол-оборота в разные стороны, по три снаряда, огонь! – последовала новая команда, и еще шесть взрывов накрыли лагерь.

Кто-то грамотный и сумевший сохранить хладнокровие сумел организовать ту перепуганную толпу, что металась по разгромленному лагерю, и в ответ начали раздаваться выстрелы. Стрелки из казаков, помня приказ, то и дело оглядывались на Руслана, ожидая команды, но он вместо этого снова принялся корректировать огонь минометов. Еще шесть выстрелов разнесли сбившихся в кучу турок, и над долинкой раздался тоскливый крик:

– Я-а-лла!!!

– Сейчас в атаку побегут, – мрачно хмыкнул хорунжий, опуская подзорную трубу. – Всегда так кричат, когда помирать собираются.

– Пусть бегут. Вели казакам лишний раз головы из-за камней не высовывать. У них английские винтовки могут быть, – приказал Руслан.

Хорунжий ловко оббежал бруствер и, уйдя из поля обстрела, подобрался к позиции казаков сбоку. Вскоре полученная команда была передана по цепочке, и казаки присели пониже, прижимая к себе винтовки. Руслан был очень удивлен, когда на сборе увидел, что у всех призванных ветеранов при себе были винтовки его мастерской.

Хорунжий оказался прав. Турки, хоть и были напуганы, но сумели организоваться и, похватав оружие, ринулись в атаку.

Человек, командовавший ими, явно понимал, что на этом пятачке, при наличии у противника артиллерии, у них нет вообще никаких шансов. А так, вырвавшись из распадка, сможет выжить хоть кто-то. Так что это был скорее жест отчаяния или атака обреченных, но они шли. Прикинув на взгляд количество, Руслан мрачно скривился. Даже после артобстрела турок все равно было больше.

– Стрелять номерами, из укрытий не высовываться, на тройки разобраться и за соседом присматривать, – зычно командовал Шатун, снимая с плеча свой карабин. – Огонь только по моей команде! – закончил он, прижимая приклад к плечу и выцеливая возможных командиров.

Коренастый турок, перепоясанный широким алым кушаком, двигался позади кое-как организованной толпы, то и дело воинственно взмахивая кривой саблей. За поясом у него было заткнуто два револьвера. Эту деталь Руслан рассмотрел случайно и был очень удивлен этим открытием.

«Картинка из книжки», – краем сознания отметил Руслан, плавно спуская курок.

Карабин рявкнул, крепко толкнувшись в плечо, и прицел соскользнул с цели. Чуть поведя стволом, Шатун вернул его на место и зло усмехнулся, увидев, как турок, схватившись за живот, начал оседать на землю.

– Огонь! – скомандовал Руслан, прикинув, что до бруствера туркам осталось пробежать метров двести пятьдесят.

Чуть приподнявшись, казаки принялись отстреливать противника, словно в тире. Спокойно и без суеты. Для них это была привычная работа. Спустя минуту первый ряд противника был просто сметен. Про стрельбу номерами Руслан скомандовал не просто так. Стрельба тройками велась последовательно, и к тому моменту, когда третий номер выпускал пулю, первый уже успевал перезарядить винтовку. Такая плотность стрельбы не могла не сказаться.

И без того напуганные османы начали останавливаться и ложиться на землю. Идти грудью на свинцовый град никто из них не хотел. Этим тут же воспользовался Руслан. Приказав расчетам сменить угол возвышения, он дал по одному пристрелочному выстрелу и, внеся коррективы, приказал открыть беглый огонь. Четыре разрыва смели сразу человек тридцать. Не выдержав такого накала, турки попытались отойти, но казаки не зевали. Их винтовки выбивали врага одного за другим. Сообразив, что дело плохо, османы принялись бросать оружие и поднимать руки, но приказ был прост и ясен. Пленных не брать.

К тому же кто-то из молодых казаков умудрился забраться на скалу у входа, и четыре гранатных разрыва отбили туркам желание атаковать окончательно. Развернувшись, они побежали обратно к разбитому лагерю. Руслан тут же приказал вернуть минометы к прежним установочным данным, и едва только турки оказались рядом с порванными палатками, скомандовал огонь. Шесть разрывов оставили от почти батальона османов жалкие ошметья.

– Короткими перебежками, вперед! – скомандовал Руслан, выбираясь из-за бруствера.

Теперь наступил самый опасный момент. Требовалось добить оставшегося противника и произвести зачистку. У выживших турок оставалось в руках оружие, и после расстрела пытавшихся сдаться они могут оказать серьезное сопротивление. Так что гнать бойцов строем и в полный рост Шатун не собирался. Казаки, помня его науку, принялись перебегать с места на место, прикрывая друг друга огнем. Турки пытались оказать хоть какое-то сопротивление, но как стрелки казаки оказались на голову выше.

В итоге к дальней стене распадка сумело добраться примерно полтора десятка кое-как одетых и вооруженных османов. Окружившие их казаки дали один залп, и все было кончено. Повинуясь команде хорунжего, бойцы принялись осматривать тела, в случае необходимости проводя правку. Как уже было сказано, живыми никого брать не собирались. Неожиданно рассматривавший что-то на скале Роман сунул в руку Руслану свою трубу и, тыча пальцем куда-то вверх, жарко выдохнул:

– Княже, глянь на скале!

Вскинув карабин, Руслан навел оптику на то место, куда указывал следопыт, и, рассмотрев предмет его возбуждения, выругался:

– Суки продажные!

Чуть подняв ствол, он плавно нажал на спуск. Пуля ударила чуть выше головы поднимавшегося первым мужчины. Он замер, прижавшись к камню, когда его вдруг осыпало каменной крошкой, выбитой пулей. Шедший следом за ним мужчина едва не сорвался.

– Слезайте. Оба! – громко крикнул Руслан. – Слезайте, или пристрелю обоих.

Висящие на скале мужики принялись о чем-то тихо переговариваться. Потом шедший вторым сделал вид, что начинает спускаться, а первый, примерившись, шагнул в сторону. В ту же секунду Руслан снова выстрелил. Сделав предупредительный выстрел, он так и держал мужиков на мушке. Пуля ударила первого мужика в ногу, и тот, заорав, сорвался со стены. Недолгий полет, глухой удар, и все было кончено. Упал мужик спиной на камни.

– Последний раз говорю, слезай! – рявкнул Шатун, быстро передергивая затвор.

– Да чтоб тебя разорвало, падла! – раздалось в ответ, и Руслан снова спустил курок.

Еще один влажный шлепок, и все было кончено. Оглядевшись, Шатун жестом подозвал к себе растерянно притихшего контрабандиста, который все время боя просидел за бруствером у минометов, и, указав ему на тела скалолазов, приказал:

– Осмотри их. Может, признаешь кого.

– Они и есть. Братья Луковы, – вернувшись, мрачно хмыкнул Никандр. – Ты словно знал, что они тут будут, княже. Даже вопросы про них задавал.

– Так задачка-то нехитрая. Османы, хоть и вояки толковые, и разведка у них в этих местах хорошо поставлена, а про такие вот места без знающих людей не прознали бы. Проводники им толковые нужны были.