Да уж, даже глухому будет понятно, что это был повод, чтобы оставить мужчин для мужского разговора. Нет, я не думал, что меня сейчас будут звать покурить на балкон, как это заведено в России. Тут скорее другое — похоже, что мне сейчас начнут мягко намекать, что Кацуми для меня вовсе не пара и не хрен мне возле неё крутиться и лопать её бэнто.

По крайней мере, я готовился к такому разговору. Недаром же Кенджи сумрачно поглядывал на меня в течении обеда. Он вроде бы был вежлив и тактичен, но взгляд темных глаз мог располосовать меня на небольшие роллы, если бы ему это было позволено.

Впрочем, я не знаю, как бы ощущал себя на его месте. Если бы у меня была дочь, а какой-то прыщавый хлыщ начал бы возле неё ошиваться… Думаю, что я приложил бы этого хлыща пару раз, чтобы понял всю суровость отца, а потом потихоньку бы вызнал об его истинных чувствах — банальном желании трахнуть или же получить дозу первой любви?

Когда служанка вышла с грязной посудой, то я решил подойти к Кенджи. Хозяин дома стоял возле аквариума со змеёй и любовался её неторопливым переползанием с места на место. Поза Кенджи была расслабленной, руки опущены вдоль тела, плечи не напряжены, ноги чуть полусогнуты. Обычная стойка человека, который просто застыл возле красивой картины.

— Симпатичная у вас любимица. А как зовут эту переливающуюся змейку? Эй, красотка, как твоё имя? — окликнул я змею, которая скользнула по мне застывшим взглядом и снова начала переползать.

— Змеи не слышат так, как мы, — проговорил Кенджи, не отрывая глаз от своего питомца. — Так что можешь хоть орать изо всех сил — она всё равно не обратит на тебя внимания. Но змеи чувствуют вибрации почвы, а некоторые даже ощущают колебания воздуха на уровне звучания нижней струны виолончели.

Кенджи постучал кончиками пальцев по стеклу, и змея тут же повернула плоскую голову в его сторону. Замерла, высунула раздвоенный язык, как будто подразнилась, а потом отвернулась. Занялась своими делами.

— Видите, Такаги-сан?

— Да, вижу. А как же факиры с дудочками? Они же играют и змеи танцуют…

— Змеи не танцуют, а уклоняются от дудочки. Многие не знают, что при дрессировке змее наносили удары именно флейтой и она невольно запоминает этот предмет возникновения боли. Когда флейта подносится ближе, то змея думает, что последует новая боль и отклоняется… Так и создается иллюзия танца. Но это один из способов дрессировки. Жестокий способ, должен признаться.

— Во как, — покачал я головой. — Не знал. Думал, что добренькие дядьки с пятнышками на лбу выдрессировали змеюк любовью и лаской, а они их тумаками награждали…

— Змеи, содержимые в неволе, постепенно вступают в дружеские отношения с ухаживающим за ними человеком, берут предлагаемую им пищу у него из рук или из щипцов. Они позволяют трогать себя, брать, носить в руках и даже могут быть до некоторой степени дрессированы… — проговорил задумчиво Кенджи. — Однако истинной привязанности к хозяину совершенно не замечается, а скорее даже наблюдается обратное — у сильных видов или способных к обороне благодаря их ядовитым зубам. Они ненавидят тех, кто пленил их… Зачастую у «танцующих» змей всегда вырваны ядовитые клыки, а факиры носят большие очки, чтобы «ползучий танцор» не плюнул ядом.

Вот я и получил небольшой экскурс в мир змей. Вспомнился тот тайпан, которого перехватил при броске ниндзя. У того зубы были на месте…

— Весьма интересно… Так как же всё-таки её зовут?

— Змея, — ответил Кенджи. — Просто змея. Мы специально не давали ей имя, чтобы меньше сожалеть об её уходе из нашего мира.

Намек на Акиру? Тогда надо бы ещё раз показать свою проницательность. Не для желания понравиться, а чтобы ещё чуточку показать интерес к семье Утида. Из вежливости.

— Я говорил раньше, и повторюсь сейчас, что соболезную вам в вашем горе. Акира был, есть и останется в моем сердце примером доблести и самоотверженности, — произнес я, стараясь, чтобы голос не звучал излишне пафосно.

— Даже когда он сломал вам ногу? — спросил Кенджи, не отрывая глаз от змеи.

И об этом знает… Что же, это не такая уж большая тайна.

— Даже тогда он был для меня другом. А друзьям иногда свойственно ошибаться. Я рад, что у нас получилось найти причину нашего разногласия и вернуть всё на свои места.

— Причину вы нашли, но ничего не сделали для её ликвидации.

Он про Сэтору? Да, Акира ничего не успел сделать… Дух отца Сэтору оказался проворнее, подлее, грязнее…

— Уверяю вас, Утида-сан, что я делаю всё возможное для этого, — ответил я. — И в скором времени причина будет устранена. Отчасти в дань памяти Акире, а отчасти потому… потому что этот урод всех уже достал!

Да, не сдержался. Ответил не по этикету. Мужчина не должен показывать своих эмоций, но у меня они вырвались самопроизвольно. Похоже, что после еды я излишне расслабился.

Вот тогда Кенджи и взглянул на меня совершенно по-другому, с дружеской улыбкой. Он кивнул:

— Я слышу в ваших словах такую твердость, что развевает все сомнения. Думаю, что вы приложите все силы для победы. Признаюсь, я уже не первый день приглядываюсь к вам, Такаги-сан. Для меня вы похожи на добин муси.

— Почему это я похож на суп? — не понял я.

— Не совсем на суп, а на форму подачи. Вроде бы на первый взгляд в чайнике должен быть чай, но когда начинаешь наливать, то из чайника льется бульон. А потом ещё и съедается то, что внутри. А ведь никто не ест заварку из чайных листьев. Потому-то вы и похожи на добин муси — вы не совсем тот, кем хотите казаться.

Блестящий ход!

Прямо-таки застал меня врасплох. Я на мгновение растерялся, а потом заставил свои губы растянуться в улыбке. Похоже, что это была просто аллегория, а не намек на моё попаданство. Иначе в этом мире в скором времени останется мало тех, кто не знает, что я из другого мира.

— Вот супом-то меня ещё никто не называл… — ответил я с улыбкой, чтобы выиграть время.

— Не примите это как оскорбление. Скорее это восхищение. Ведь по сути вы обычный хинин… Надеюсь, что вас название касты не оскорбляет? Прошу прощения, но от старых предрассудков труднее всего избавиться, — Кенджи с интересом наблюдал за моей реакцией.

Я же сделал морду лица настолько довольную, как будто только что навернул полкилограмма шоколадных конфет. Всё-таки похвала, хоть и весьма продуманная: с одной стороны похвалил, а с другой прощупал — нет ли у меня кастового гнева?

— Да, я хинин. Мои родители — хинины… Это судьба. Не всем суждено родиться с золотой ложкой во рту, но я надеюсь с такой ложкой умереть. А по пути сделать ещё жизни людей из моей касты легче.

— Примерно такие слова мне и передала Кацуми, когда рассказывала про взрыв тихого забитого ученика-хинина на уроке. Тоже были громкие речи, резкие фразы, хлесткие эпитеты… Но сейчас я вижу перед собой не лидера, а вежливого молодого человека… Что внутри вас таится, Такаги-сан? Что ждет вас в рядах якудза? Какое будущее вам видится после школы?

И снова этот проницательный взгляд. Я бы поежился, но не стал. Выдержал. Похоже, что пришла пора эндшпиля. И сейчас нельзя жертвовать даже жалкой пешкой, потому что она может стать могущественным ферзем.

— Утида-сан, школа для меня всего лишь инструмент для развития и становления. Я хочу стать первым хинином, кто закончит старшую школу вместе с аристократами. Я хочу поступить в хороший университет и достойно отучиться там. Стать первым хинином, кто сможет закончить университет. А потом… — я чуть помедлил, выдерживая театральную паузу. — Я хочу создать свой клан. Хочу быть первым хинином-аристократом.

Улыбка Кенджи погасла. Похоже, что своими словами я заставил его задуматься. Он отвернулся от меня и уставился на змею.

Неожиданно он сделал несколько мудр и выпустил в сторону аквариума небольшую волну холода. Из центров его ладоней заструились мелкие снежинки, облепившие стеклянное дно и раскрасившие стенки морозным узором.

Змея в аквариуме подняла головку, чуть дернулась, чувствуя чешуей смену температуры, а потом… подползла к свободному от корней коряги месту и свернулась кольцом. Её головка медленно опустилась к хвосту.