Оставшейся в резервуаре маны едва хватит мне на пять-семь несложных плетений. Мизерный запас. Но я не расстраивался — напротив, радовался. Ведь запас теперь есть. А значит: в этой жизни — больше никакой некромантии! Теперь для пополнения резерва магической энергии не буду использовать ни кровавые ритуалы, ни жертвоприношения местным божествам и демонам. Только старую добрую магию. Надоели уже эти ритуальные извращения и долгие, нудные танцы с бубном.
С дальнейшими планами я определился ещё ночью. Особенно долго над ними и не думал. Понимал, что в местном «мире мужчин» мне делать нечего: ни магию, ни женщин я здесь не получу. Да и сидеть в этой наполненной толстыми нытиками резервации не имел никакого желания.
А вот для того, чтобы планировать свою жизнь за крепостной стеной я не имел достаточно информации. Точнее, о «мире женщин» не знал совсем ничего. Кроме того, что там, за стеной, обитают женщины, и у них имеется магическая энергия — уже эти факты сделали для меня выбор между двумя мирами однозначным.
До ворот, что разделяли миры, добрался без задержек.
Именно около них произошла моя первая в этой новой жизни встреча с представительницей прекрасного пола. Причём дамочка действительно оказалась симпатичной: молодая, со смазливым личиком и подтянутой спортивной фигурой. А ещё с двумя клинками у пояса: с ножом и местным вариантом меча.
Женщина перехватила меня у самой стены. Перегородила путь к воротам. Близко подходить не стала — замерла на приличном расстоянии от меня. Поинтересовалась, что мне от неё понадобилось. Похоже, мысль о том, что я иду не к ней, а намерен выбраться за стену, её не посетила.
— Я возьму твой нож и кошелёк, — сказал я. — Ну и ключ от ворот, если они запираются.
Потратил часть ценной маны на то, чтобы усыпить стражницу — в первый раз в новом мире применил заклинание. Плетение сработало, как положено. Подхватил уснувшую женщину на руки, не позволил ей удариться о камни, поднять шум. Уложил на землю у стены. К счастью, женщина оказалась у ворот одна — мне не понадобилось тратить ману на её приятельниц.
Тощий кошель и зачехлённый нож сменили владельца.
Я поцеловал женщину в кончик носа — поблагодарил за щедрые пожертвования.
Не удержался, пробежался по телу стражницы взглядом. Недурно. Одарённые часто отличались от простых обывателей приятной внешностью.
Если такие как она ждут меня за стеной, то почему я всё ещё здесь, в этом набитом потными мужиками каменном остроге?
Похлопал на прощанье спящую женщину по щеке, поспешил к калитке. Без труда ту приоткрыл. И шагнул навстречу новой жизни.
* * *
Мне повезло: в первый же вечер меня попытались ограбить и убить.
Не нарушив клятву, сумел обездвижить одну из напавших на меня разбойниц — двум другим позволил сбежать. После скастовал «призму изменения энергии», преобразовал жизнь этой злодейки в запас маны — резервуар для маны к вечеру уже значительно подрос: изменение ауры продвигалось стремительно.
А потому я пустил, наконец, в ход стандартный пакет «для воскресших».
В первую очередь спроецировал на тело двигательные навыки высшего воина Моз — мои собственные, между прочим, развитые за десятилетия упорных тренировок в храме.
В первой жизни, о которой сохранился наибольший процент воспоминаний, слышал о мышечной памяти. Вот её-то я и собирался передать своему новому телу — примет, никуда не денется: магия принуждала и не к такому.
Внешность тоже решил изменить. С таким слоем подкожного жира точно останусь девственником до конца жизни. Да и умру от ожирения раньше, чем хотел бы. А в мои планы такое не входило.
Решил, что возьму за образец своё бывшее эльфийское тело.
Подогнал его параметры под нынешний рост. Подправил уши: у местных они поменьше. Замкнул процесс получения питательных веществ на использование внутренних резервов — вот и моим толстым бокам нашлось применение.
Ночью, когда я изображал спящую у костра простушку (разбойницы приняли меня за женщину!), вернулись приятельницы убитой вечером злодейки. Они тоже оказались плохими людьми — тоже попытались меня убить. Я в них и не сомневался — потому и пощадил в прошлый раз: оставил их жизни про запас.
Разбойницы помогли мне вновь пополнить резерв маной, подстегнуть менявшие тело процессы. А ещё обогатили на два плохоньких ножа, мешочек соли и горсть медных монет. Пара серебряных монет мне перепала лишь от стражницы.
Результаты первых дней в новом мире меня порадовали.
Я не нарушил клятву: не убил никого ради выгоды — только защищался.
Но сумел запустить в обретённом теле процессы изменений.
Подозревал, что когда окажусь в городе или посёлке, нападать на меня станут не так часто. Потому первые дни этой «новой жизни» я провел на берегу реки. Рыбачил, изредка прохаживался вдоль узкой просёлочной дороги — пополнял запас энергии за счёт тех, кого привлекал мой тяжёлый кошель.
* * *
Пытались меня убить далеко не все путницы. Часто я просто беседовал со свернувшими с дороги к реке женщинами — в основном крестьянками, тащившими на городской рынок свои товары. На ночёвке в городских тавернах те экономили. Предпочитали дожидаться рассвета на берегу, у костра. Сбивались в шумные ватаги, держали под рукой дреколья.
Они редко отказывались, когда я делился с ними свежей рыбой. За обе щёки уминали халявную еду. И в награду за угощение потчевали меня байками.
Путницы мне и рассказали легенду о Тёмных временах.
От них я узнал, что две тысячи лет назад этот мир мало отличался от тех, где мне довелось пожить. Мужчины и женщины жили вместе. Те и другие владели «женской энергией» — так здесь называли ману.
Но потом появились боги (какие именно, я выяснить не сумел: местные их имён не помнили — именовали просто Ушедшими богами). Потребовали от людей поклонения, соблазняли всяческими благами. Осыпали дарами и пытались отнять свободу.
Местные гордецы отринули соблазны. Оскорбили богов отказом. За что и поплатились.
Именно боги и отняли у мужчин «женскую энергию» — прокляли.
Боги ушли.
Но наступили Тёмные времена — полностью лишенные магической энергии мужчины стремительно вымирали, население мира сокращалось.
Всё это прекратилось, лишь когда люди научились жить по-новому: порознь. Мужчины спрятались в тесных анклавах. Женщины взвалили на себя заботу о них.
Не самое худшее объяснение тому, что я увидел в этом мире.
А ещё я выяснил, что очутился во вполне технически развитом обществе. Здесь не знали атомной энергетики и пороха. Но производили неплохое железо, колесили по морю на парусных судах, а главным средством передвижения по суше всё ещё считали лошадей.
Но что самое невероятное — женщины, с которыми я повстречался у реки, не использовали магическую энергию. Совсем! При этом все, как одна, были одарёнными.
Хотя крестьянки и знали о существовании магии: с их слов, «чудеса» умели творить только благородные — представительницы боярских родов.
Государство, где я очутился, называлось Кординией. Оно располагалось на одноимённом острове. Небольшом, отделённым от континента широким проливом. На острове находились около двух десятков прибрежных городов. Несколько сотен деревень. И столица — в центре острова, окружённая засеянными полями.
Правил Кординией Совет боярских родов — те самые благородные, что владели магией.
Боярыням на острове принадлежало всё: в том числе и земля.
Официально рабство в Кординии отменили лет двести назад. Этот день до сих пор считался на острове праздником. Отмечали его в основном простолюдинки. Крестьянки и горожанки гордо называли себя свободными людьми. Хотя… судя по их рассказам, с таким утверждением можно было и поспорить.
Я ещё в первые дни бродяжничества выяснил, что ближайший к местам моего обитания город назывался Оргона. Большой по местным меркам населённый пункт и крохотный по моим.
К нему я отправился лишь после того, как однажды всю ночь лил дождь. Ветви огромного дуба в тот раз не спасли меня от холодных капель. Я промок и замёрз — утром решил, что пора завязывать с жизнью дикаря и возвращаться в лоно цивилизации.