— Повоюем! — усмехнулся Ваксберг. — Давай, не задерживаю. Машина тебя внизу ждет. Инквизиция прислала.

Ну, если инквизиция — значит там Степанов! Я прошелся по редакции, прощаясь и пожимая руки, и обещая "обязательно-как-нибудь-еще-раз...", спустился по лестнице, напугал уснувшего консьержа и выбежал наружу, на улицу Правды.

— Не так быстро, товарищ Белозор! — раздался решительный голос.

Я обернулся и увидел некоего капитана транспортной милиции, похожего на Сэмуайса Гэмджи.

— Опять вы? — из машины на меня посматривал Степанов, но не вмешивался, умница.

— Отойдем? — проговорил капитан Федоров.

— Снова-заново? Представьтесь пожалуйста, покажите удостоверение...

— Това-а-арищ Белозор! — нахмурился Сэм. — Предположим, я здесь как частное лицо. У меня дело личного характера.

— Ага. Как частное лицо, значит. Ну, предположим, почему бы не предположить? — стоит ли говорить, что верный диктофон в моем кармане уже работал? — Хотите отойти — давайте отойдем.

Капитан милиции шел, озираясь и пряча голову в воротник пальто. Он всем своим видом демонстрировал неуверенность: еще бы! Ведь сейчас его команда всухую проигрывает бульбашам из САМ! Почему бы ему не переживать? Однако, какую такую подлянку мне подготовили товарищи из враждебного лагеря, я сообразить никак не мог. Снова похитят? Отпинают меня сейчас толпой? Убьют? Ну, не-е-ет, так дела не делаются. Тут что-то другое, более мелкое и подленькое.

Оказавшись в укрытом от всех ветров бетонном закоулке, Федоров шагнул ко мне близко-близко, сунул руку за пазуху и достал конверт.

— Вы широко шагаете, товарищ Белозор. Как бы вам не оступиться, — скривив рот в злобной гримасе проговорил он.

"Работа такая" тут уже не прокатывало. Тут у него было что-то своё, личное. Он и правда испытывал ко мне какой-то сугубый негатив и теперь надеялся выплеснуть его на меня, с максимально разрушительным эффектом.

— Это что? — кивнул на конверт я.

— Это причина, по которой вам придется попридержать язык, если хотите сохранить репутацию и место в "Комсомолке", — сказал Федоров.

Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться ему в лицо: номер напечатан и полетел по всему Союзу! Не привыкли тут пока к такой оперативности, это вам не эпоха интернета — нынче в печать материалы попадают спустя несколько дней, это в лучшем случае, да и то — после того, как они пройдут все круги ада. Если только у статейки нет волшебного вездехода от руководителя самой молодой из советских спецслужб и одобрямса от простого советского Учителя...

Так что этот капитан Федоров — он может притащить с собой всё, что угодно. Только его "крыше" даже ядерная бомба теперь не поможет: широка страна моя родная, весь тираж не изъять, фарш обратно в мясорубку не провернуть! Он не знал, что и его шеф Виктор Васильевич, и все остальные, замешанные в этом деле, уже находятся в состоянии живых мертвецов. Даже если Волков не загрызет их насмерть, то "городов нового типа" в Приморье хватит на всех, это точно. Батька Петр и другие — там, наверху — видимо, очень внимательно читали мою папочку, и к проблеме "разворота на Восток" отнеслись серьезно. Со всей большевистской прямотой отнеслись, и решать задачу тоже стали по-большевистски...

Капитан милиции, а точнее — частное лицо Семен Федоров — кажется, разглядел задумчивое выражение моих глаз, и потому с гаденькой улыбочкой протянул мне стопочку фотографий. Сказать по правде — мне малость поплохело, когда я увидел на первой фотокарточке Тасю у стойки портье, в гостинице "Минск". Но чем дальше я листал качественно отпечатанные черно-белые снимки, тем дальше уходил страх за близких и досада на ситуацию, и тем сильнее расцветала в моей душе жгучая ярость и испанский стыд.

Испанский стыд — это такое чувство, когда тебе неловко не за себя, а за других. Вот и эти горе-шантажисты конкретно так обосрались, только сами еще этого не поняли. И мне было очень, очень стыдно, что в нашей стране в органах работают люди, которые считают, что меня — Геру Белозора, да и кого бы то ни было еще, можно шантажировать чем-то подобным. Но, так или иначе...

— ДАЦ! — я врезал ему без предупреждение, четко впечатав кулак в левый глаз.

Бланш будет конкретный, иссиня-черный, месяц повисит в качестве напоминания! Стоит отдать Семену должное — он на ногах удержался, хотя и покачнулся, поймав нокдаун. Думал — рухнет на бетон, но — повезло. И мне, и Федорову. Ухватив частное лицо за шиворот, я притянул его к себе.

— Ну что, вуайерист хренов, как тебе, понравилось? — спросил я. — Как там ваш отдел, самообладанием позанимался? Взяли себя в руки? Вы — чертовы дилетанты. Но фотограф у вас замечательный, талантище! Можешь передать ему от меня уважение и предупреждение: он тоже получит бланш под глаз, раньше или позже. Я каждому из вас разобью хлебальник, каждому, кто видел мою женщину так, как полагается видеть только мне. Не сегодня и не завтра это случится, но ходите и озирайтесь теперь, ожидая, когда вам прилетит по щам. Ей-Богу я уделю этому время, специально возьму отпуск и настигну каждого! Вы все там конченые тупицы, от горкомовца вашего до тебя, убогого. Вы решили, что Белозор привел в номер случайную красивую девку и попользовал ее, и теперь ему можно пришить аморалку? Бл*ть, вы даже справки обо мне не навели толком! Вас что, в транспортную милицию по объявлению понабирали? Эта женщина — моя невеста, я вернусь в Минск и мы поженимся, врубаешься? Что ты собрался делать с этими фотокарточками? Пойдешь в "Комсомолку" и на партсобрании продемонстрируешь фотографии на которых занимаются любовью два взрослых человека, подавших заявление в ЗАГС? Ё* твою мать, да пожалуйста! Мы там неплохо смотримся, между прочим! И это я даже бицепсы не напрягал и живот не втягивал... Правда, тогда мне придется бить хлебальники всему партсобранию, а это долго... — меня прорвало знатно, и Федоров очумело мотал головой, пытаясь прийти в себя после моего джеба и понимая, что диалог у нас пошел совсем в неподконтрольном ему ключе .

Я же продолжал извергать яд:

— Вы, олухи, даже понятия не имеете что я в партию так и не вступил! Где бы вы меня песочили — в Федерации дворового бокса? Если бы, кур-р-рва, я так статьи писал как вы шантажировать меня пытаетесь, то максимум что меня ждало бы — это стенгазета "Белгасхарчпрамгандля!" Фоточки, кстати, я себе оставлю, уверен — у вас есть копии, можете использовать как наглядное пособие... Хотя нахрена вам наглядное пособие? Таким жалким типам как вы бабы только на картинках и светят... У вас там походу команда мечты собралась, бл*ть, парад уродов...

— Ты это, Белозор, — с угрозой проговорил Федоров. — Ты на капитана милиции нападение совершил!

— Да? — я достал диктофон из кармана и щелкнул парой кнопок.

— "Това-а-арищ Белозор! Предположим, я здесь как частное лицо. У меня дело личного характера", — сказал диктофон голосом Сэмуэйса Гэмджи.

Частное лицо превратилось в кислую мину. Может он когда-то и был неплохим парнем и честным милиционером, но попал на удочку кому-то сверху, и теперь вынужден был исполнять всю эту дрянь... Но жалеть я Сэма вовсе не собирался:

— Туебень, какой ты капитан милиции? Ты только что сам признался, что в данный момент — никто иной как проходимец, который, пользуясь служебным положением, распространяет порнографию, врубаешься? Ну и шантаж журналиста с целью повлиять на его профессиональную деятельность — тоже неплохая тема, м? А, и еще тебе, кажется, стоит дойти до ларька Союзпечати и купить сегодняшнюю "Комсомолку". Это поможет слегка переосмыслить события этого чудесного ма-а-а-асковского утра. Давай, чао-какао... — идиотское прощание само вырвалось у меня, и помогло снизить уровень пафоса, который изливался из меня как из рога изобилия.

Я сунул пачку снимков в нагрудный карман куртки, и подумал, что нужно будет посмотреть их вместе с Тасей — она там и вправду смотрелась просто огонь!