— Компетентный партиец лучше некомпетентного. Руководитель, который искренне старается делать свое дело как можно качественнее — пусть и совершая порой ошибки, как в случае с мелиорацией, например... Да! Такой руководитель мне определенно нравится больше любого Бухарского эмира! Потому Машеров — это лучшее, что может предложить Союзу партийная вертикаль. Больше-то предлагать некому...

Рогозинский не сдавался:

— Да-да, сейчас вы мне начнете говорить про методы экономического стимулирования, хозрасчет, рост сельскохозяйственного производства..

— До Машерова было два с половиной миллиона тонн зерна по республике, сейчас — больше семи! — не выдержал Прилуцкий.

Директор "Интервала" только отмахнулся:

— Да-да, и рост промышленного производства на триста процентов... Это ведь чистой воды этноцентризм! Что помешает в подходящий момент...

— Вы руководить собираетесь обогатительным комбинатом или заводом микроэлектроники? — перебил его Рикк довольно бесцеремонно.

— Какой, к черту, обогатительный... Где вы в Белоруссии видели руды металлов? — поморщился Рогозинский.

Я, честно говоря, вообще не понимал, зачем его пригласили — остальные-то явно были старыми единомышленниками. Хотели привлечь на свою сторону? Очень может быть... Новый высокотехнологичный завод, финансирование, опять же — многосотенный коллектив, вроде как даже — специальное училище под его потребности. На региональном уроне — сила!

— Именно, — усмехнулся Борис Францевич, — Белоруссия уникальна тем, что здесь нет ни-че-го! Нефть и калийные соли? Спросите у Исакова, он вам расскажет про нашу нефть...

Исаков горько усмехнулся, а Рикк продолжил:

— Наши почвы даже дерьмом назвать сложно, климат — умеренно-паршивый, выхода к морю нет, полезных ископаемых нет... Мы всегда были аграрно-сырьевым придатком, вон, Волков сидит на единственном нашем стратегическом ресурсе — деревяшках! Четверть населения потеряли во время войны!

— Треть, — позволил себе вставить ремарку я.

— Треть? — удивился даже Привалов, — Ну, вам виднее, вы у нас историк... Но в учебниках пишут... А-а-а-а... Опять ваши московские архивы?

— Ну, вот видите — треть, — кивнул Рикк, — Вы, конечно, можете сказать про всесоюзную помощь в восстановлении народного хозяйства, но до Машерова были Мазуров и Гусаров — и где была та помощь? Как ее использовали? Проспект Сталина строили в Минске? Вы можете говорить что угодно, но за без малого пятнадцать лет пребывания Петра Мироновича из говна и палок при полном отсутствии собственных полезных ископаемых и почти полном — дотаций… Выстроить самую динамичную экономику СССР, сборочный цех Союза — это, кажется, говорит само за себя. Для любого адекватного белорусского управленца сохранение СССР и экономических связей внутри него — вопрос выживания республики! А вы — этноцентризм, "ипатовский метод", Горбачев...

— "Ипатовский метод" — профанация, — состроил гримасу Прилуцкий, — Молотить 20 часов в сутки? А про возрастающую влажность воздуха после полуночи они вообще слышали? Пф-ф-ф! Если такой "новатор", не дай Бог, доберется до вершины...

Рогозинский усмехнулся:

— И что, вы предлагаете нам тут в Дубровице на девятерых организовать машеровскую фракцию внутри КПСС? Или заговор хозяйственников против партократов?

Судя по довольным лицам собравшихся, они предлагали именно что-то подобное. А Волков сказал:

— Ну почему сразу — на девятерых? Мало ли в Бразилии донов Педро? Или вы думаете, такие очевидные вещи на ум приходят только и исключительно в нашем городишке?

Это произвело впечатление, кажется, а Василий Николаевич повернулся ко мне:

— О вещах очевидных мы сегодня говорили много. А вот товарищ Белозор у нас специализируется на вещах неочевидных. Наверное, половина собравшихся в курсе: многие позитивные изменения в нашем городе... И кое-какие новации, в том числе на моем предприятии — это его заслуга.

Исаков удивленно поднял бровь, Драпеза, который всё это время помалкивал, озадаченно хмыкнул, припоминая, что ему я тоже кое-что слил по поводу коллектора. Привалов так и вовсе наступил мне на ногу и зловеще прищурился.

— Скажите честно, эпопея с лигнином — это ваша тема?

— Меа кульпа, меа максима кульпа. Но кирпичи — это они уже сами! Правда — молодцы ребята!

— А спасение буслов?

— Что — и буслы? — удивился Сахарский с пивзавода, — За буслов отдельное спасибо! Послушайте, может, вы и ко мне заглянете — статейку написать, побеседовать? Может, придумаем что-то эдакое?

Рикк же проговорил:

— Я так понимаю, спрашивать вас о причинах столь неожиданных откровений не стоит, чтобы вам не пришлось врать?

— Знаете, как он отреагировал на мой подобный заход? — улыбнулся Волков, — Он начал читать стихи Пушкина. Да! "Восстань, пророк, и виждь, и внемли..."

— Глаголом жги сердца людей? — Рикк, кажется, тоже был в теме, — Но тогда странно, почему вы травите байки и побасенки вместо того, чтобы жечь напалмом и писать памфлеты и злободневные очерки. Это слегка чудаковато, не находите?

— Был один чудак, который тоже говорил притчами, — Василий Николаевич посерьезнел, — Его притчи перевернули весь мир с ног на голову.

— Не-не-не, — кажется, о Ком шла речь, понял только я и всё тот же Рикк, — Я мир с ног на голову переворачивать не собираюсь. Мне бы сохранить, приумножить и не оскотиниться...

Привалов совершенно по-мальчишечьи стал качаться на табуретке:

— Ну, раз ты такой дохрена умный и правильный — что по поводу услышанного? Ты с нами или в сторонке?

Зачем? Зачем я был им нужен вообще? Гера Белозор — провинциальный второсортный писака, и эти — повелители рычагов и шестеренок, хозяева полей и блюстители порядка? Где они — и где я?

— Тут кто-то упоминал феодализм, — осторожно начал я, — В средневековой Европе, например — в империи Карла Великого, бенефиций — земельное владение, передавали в пожизненное пользование придворным, административным или военным служащим. Они пользовались доходами с него исключительно по той причине, что всю свою жизнь посвящали служению обществу и государству. Это было справедливо, это было понятно. Обыватель передавал часть своего имущества и своей свободы за то, чтобы его защищали, решали вопросы глобального уровня, в общем и целом — делали жизнь немножко лучше. И ровно в тот момент, когда феодалы решили, что привилегии и земли принадлежат им по праву рождения, а не потому, что они вкалывают во благо общества как черти — начались крестьянские бунты. Самая ужасная крестьянская война разразилась в Германии, в шестнадцатом веке. Так уж получилось, что феодалы-рыцари оказались бессмысленным сословием: войны вполне велись руками наемников, чиновники у местных курфюрстов были сплошь неблагородными, производство ремесленной продукции сосредоточилось у бюргеров, сельскохозяйственной — у крестьян... А рыцари продолжали пыжиться и делать вид, что они что-то решают. И тогда в голову какого-то крестьянина пришел очень простой вопрос... — я выдержал драматическую паузу.

— Какой вопрос? — подался вперед Сахарский. Ему было очевидно интересно, у него даже глаза горели.

— Когда Адам пахал, а Ева пряла — кто был господином?!

Рогозинский почесал затылок:

— Это вы на что намекаете? Что скоро народ пойдет с таким вопросом к райкомам?

— Я ни на что не намекаю, я так, рассказал очередную побасенку, — поднял руки в обезоруженном жесте я. — Есть еще одна побасенка, про то, как Екатерина Великая обрекла на гибель Российскую империю, издав Жалованную грамоту дворянству и освободив сие сословие от государевой службы и сохранив притом все привилегии…

Рикк и Волков переглянулись. Они тут явно были основными.

— Помните, Гера, один одиозный деятель говорил: "Дайте мне СМИ, и я сделаю из народа стадо свиней"? Нам нужно сделать так, чтобы никто не сделал из нашего народа свиней, Гера, — вкрадчиво проговорил Борис Францевич.