Повернулся к Астре. Пока я работал, та не издала ни звука; по-моему, даже не шевелилась.

– Готово.

Астра вскочила на ноги.

– Возвращаемся к великой герцогине, – сказал я.

***

Голоса у входа в Крыло герцогини мы услышали задолго до того, как увидели толпящихся около него гвардейцев. Колдун заранее определил их число — семеро. Когда я появился из-за поворота, женщины уже роняли пулеметы и оседали на пол.

«Не успели мы сделать все по-тихому», – сказал я.

«Ничего, Сигей. Я тут покопался в твоей памяти и выяснил, что, если с ядом мы не ошиблись, то приводить герцогиню в чувство будем недолго».

«Жабий камень очистит ее организм от сока сонного клевера за несколько минут».

«Эти минуты будут в нашем распоряжении, Сигей. «Костлявый квартет» сдержит порывы любых гостей, желающих ворваться в спальню герцогини. Никто нам не помешает».

Тройка и Четверка, подчиняясь приказу колдуна, помогли Астре убрать спящих женщин с прохода.

Единица и Двойка никак не отреагировали на наше появление. Невозмутимо продолжали нести дежурство у Большой спальни. Пока мы отсутствовали, их внешний вид изменился: на красных плащах зияли многочисленные дыры.

«Трусливые пошли гвардейцы, — сказал Ордош. — Устроили здесь тир. И ни одна не решилась пойти с нашими девочками врукопашную!»

«Зато все остались живы», -- сказал я.

«Я и говорю: трусы. Они должны были без раздумий броситься на спасение герцогини. Грудью проложить себе путь в рядах противников…».

«Ты видел их, колдун? Где там грудь? Так, одно название. Астру возьмем с собой?»

«Конечно, Сигей. Вполне возможно, скоро снова будет стрельба. Не хотелось бы, чтоб эту бандитку подстрелили. Кто вместо нее будет управлять лошадьми? Возвращаться пешком – слишком долго. А нам не стоит задерживаться: скоро проснется Мая».

Охранять Большую спальню остался «костлявый квартет». В полном составе.

Астре я велел следовать за мной в комнату герцогини.

В спальне ничего не изменилось. Светилась одна лампа. Те же запахи.

Шеста лежала в прежнем положении. Сидевшая около нее лекарка все еще спала.

– Жди здесь, – сказал я.

Указал Астре, где нужно меня дожидаться: неподалеку от входа. Та повиновалась. Замерла у стены.

Лекарка всхрапнула. Дернула рукой.

«Колдун, она не проснется прямо сейчас?»

«Займись своим делом, Сигей. За всем остальным присмотрю я», – сказал Ордош.

Я стянул с тела Шесты одеяло, отодвинул край сорочки, оголяя герцогине живот. Сказал:

«Давай».

В моей руке тут же появился сверток.

Осторожно, избегая прикасаться к жабьему камню голыми руками, я извлек его из рубашки, положил герцогине на живот поверх пупка. Почти сразу на коже вокруг него возник ореол воспаления.

Я поднес ладонь к поверхности камня.

«Бросай заклинание, колдун. Быстрее, пока он не прожег в ее животе дыру».

Как только плетение активации вошло в жабий камень, тот задрожал. Его поверхность перестала быть твердой, превратившись в студень. В центре него образовалась воронка. Издав похожий на кваканье звук, коричневая с зеленым отливом масса просела, стала быстро уменьшаться в размерах и скоро полностью втянулась через отверстие пупка в живот герцогини, оголив пятно химического ожога.

Вслед камню понеслись плетения регенерации.

«Шрам останется, – сказал Ордош. – Но ненадолго. И едва заметный. Ничего, такое наша теща точно переживет».

Я перевел дыхание. Смахнул выступивший на лбу пот.

Все же, в голове нет-нет, да возникала мысль: а вдруг архимаг обманул нас?

Не солгал Северик. Если бы Шесту отравили не соком сонного клевера, то сейчас ее тело корчилось бы в судорогах.

Теперь можно расслабиться. На пару минут.

«Все, колдун. Ждем. Я бы не отказался сейчас от чашки кофе. Только не с запахом мионского крема – лучше с ароматом роотского шоколада».

«Заманчивая идея, Сигей. Но кофе у нас только в зернах. Налить напиток в термос мы не удосужились. А сварить его здесь негде. Могу предложить тебе вино».

«Время для вина еще не пришло, – сказал я. – Но я обязательно вспомню о твоем предложении, колдун. Позже. Благо, поводов напиться у меня теперь – хоть отбавляй».

***

Герцогиня открыла глаза.

Наконец-то.

Я дождался, пока она сфокусирует взгляд на моем лице, и сказал:

– Очнулась? Хорошо. Значит, моя миссия выполнена. Я ухожу.

Демонстративно развернулся, показывая, что собираюсь направиться к выходу.

– Стой!

Я замер.

– Не могу пошевелиться, – сказала герцогиня. – Что со мной?

Ордош влил в Шесту тот же набор заклинаний, что и в стражниц у входа в Большую спальню, когда я пожелал с теми пообщаться. Я не хотел, чтобы герцогиня вдруг вскочила с кровати, и, испугавшись моей внешности, навязала мне борьбу. И чтобы не подняла тревогу до моего ухода.

– Тебя отравили, правительница. Но теперь с тобой все хорошо. Я исцелил тебя. Благодари за это богиню Сионору. Когда я уйду, ты вновь сможешь двигаться и нормально разговаривать.

– Кто ты?

Я погладил поверхность черепа-накопителя.

– Посланник богини любви Сионоры. У меня нет собственного имени. Я всего лишь тень моей госпожи. Меня нет, а есть крохотная частичка Ее могущества, воплотившаяся в вашем мире в угодный Ей образ. У меня нет собственных желаний и потребностей. Мои поступки – это поступки богини. Мои слова – это Ее слова. Мои приказы – повеления Сионоры. … Ну и так далее. Твои подданные любят тебя, правительница. Они молят Госпожу исцелить тебя. Богиня услышала их мольбы. И отправила меня в ваш мир.

«Хорошее было начало речи, Сигей. Очень пафосное».

«Что-то я устал, колдун. Влей-ка в наше тело пару малых бодростей».

Герцогиня скосила глаза, туда, где спала лекарка.

– Кто это рядом со мной? Где моя дочь? Что с ней?

– Эту женщину оставили присматривать за тобой, – сказал я. – Я усыпил ее, чтобы не мешала. С твоей дочерью все нормально. Слуги Сионоры приютили ее в своем доме. Сейчас ей ничто не угрожает.

– Ты сказала, сейчас? – сказала Волчица Шестая. – Что происходит? Почему она не рядом со мной?

Она осмотрела доступный ее взгляду участок комнаты. Вновь посмотрела на меня.

– Что последнее ты помнишь, правительница?

– Мы с ней поругались. С моей дочерью.

– Из-за мужчины, – сказал я. – Было такое. Что произошло после этого?

– Я… поднялась в комнату, что в Мужской башне.

– А потом?

– Беседовала с мужем дочери. Мы говорили…

– Дальше.

– Не помню. Я… не помню, как ушла от него. Почему? Что случилось?

– Тот, кого ты назвала мужем своей дочери, – сказал я, – уколол тебя иглой, смазанной соком сонного клевера. Вы называете этот яд пусайником.

– Уколол? – сказала Шеста. – Принц? Пусайник? Постой, подожди. Но… к пусайнику противоядия нет! Это всем известно! Именно этим ядом имперцы когда-то отравили Первую.

«Первую отравили? – сказал Ордош. – Похоже, травить правительниц – давняя традиция этого мира. Но… в учебниках сказано, что Волчица Великая умерла от какой-то экзотической болезни. В самом расцвете лет».

«Я помню это, колдун. Если бы Шеста умерла, в учебниках о причине ее смерти могли бы тоже написать: от экзотической болезни».

– Потому твои подданные и молились богине, правительница. Они просили о чуде. Не вспоминали о Сионоре тысячи лет. А тут вдруг толпами повалили к ее алтарю.

Я ухмыльнулся.

Пожалел о том, что около кровати нет зеркала – я не увидел, как блеснули зубы Злого Колдуна.

– Но богиня не злопамятна, – сказал я. – И ей нравится твое великое герцогство – тихое, спокойное, уютное. Сионора хочет, чтобы оно таким же и оставалось. Потому она и прислала меня явить вашему миру чудо: спасти тебя. Но! Помни, что у тебя теперь долг перед богиней, правительница. И еще: не забывай о том, что из всех богов лишь она откликнулась на мольбы твоих подданных. Только она. Помни.