— Замечательно.

Вернулся в Мужскую крепость.

Аромат меллорна в воздухе сменился на смрад немытых человеческих тел.

Льера Лукория резко повернулась ко мне, направила мне в живот стреляющий посох змеих. Но тут же опустила его: разглядела в полумраке игрового зала моё лицо. Устало улыбнулась.

— А, это ты, — сказала она. — Что дальше?

Отметил, что выпавшие сегодня на долю штос-офицерши переживания и физические нагрузки оставили на её лице след: выглядела Лука измученной. О защите своей будущей супруги я позаботился, а о её самочувствии — нет. Исправил оплошность: добавил в ауру льеры плетение «бодрость» — лучше поздно, чем никогда. Подзарядил и её накопитель, из которого «алмазная броня» успела вытянуть половину заряда.

Указал на пленников.

— Перенесём их в Бригдат, — сказал я.

Большинство мужчин спали. Лишь двое сидели на полу, поджав ноги. Толстые, бледные, голые. Тряслись то ли от холода, то ли от страха. Бросали на нас с Лукой пугливые взгляды, потирали кровоподтёки на лице. Похоже, штос-офицерша успела преподнести им несколько уроков дисциплины — прекрасно обошлась без знания языка Западного континента.

Бросил плетения — мужчины повалились на пол: уснули.

— Подготовил для них место в Доме совета, — сказал я. — Вода в нём есть — я проверил. Законопатил там все двери — не разбегутся. Посидят сутки под замком, пока мы разберёмся с делами. Немного поголодают: кормить мне их пока нечем. Но для них это и полезно: вон какие щёки и бока нажрали.

— Они все… такие, как ты? — спросила Лука.

— Если ты о том, что они не дохнут от магии — то да, такие же, — сказал я. — Нам они пригодятся. Как я слышал, детишки от них тоже родятся незатронутыми проклятием богов. Так что на нашем острове скоро будет царить равноправие полов. Я об этом позабочусь. Надоело это ваше женское царство.

— На нашем острове?

— Ты правильно поняла. Я собираюсь здесь задержаться. Лет на сто. Как ты смотришь на то, чтобы построить в Бригдаде домишко — этажа в три-четыре, с пятью или семью башенками? Родим десяток детишек, снарядим тебе небольшую армию — ты же, как-никак, офицерша. В общем, проживём тихую, провинциальную жизнь. Хочешь внуков нянчи, хочешь грабь побережье материка — тут уж как решишь.

— Десяток дочерей?!

Мне показалось, что в глазах Луки промелькнул испуг — должно быть, виной тому плохое освещение. Не стал зажигать «огоньки»: за время моего отсутствия в крепость могли вернуться отряды змеих из Оргоны. Я не хотел бы тратить время на стычки с ними.

— Ты не любишь детей?

— Я… люблю, — сказала льера Лукория. — Но… десяток! Кир, не много ли?

— Десять или двадцать — это уже нюансы, — сказал я. — После с этим разберёмся. Когда приступим к планированию будущего семьи. Но как ты смотришь на основную идею?

— Жить на острове? Я жеж… согласна. Возвращаться в Ягвару мне не стоит. Там у меня будущего нет — только плаха на городской площади. Если только…

— Вот и замечательно, — сказал я. — Детали обсудим после. А сейчас займёмся делом. Пора уходить отсюда. И уносить наших бычков производителей. Готова?

Мужчин мы укладывали на пол в Зале совета. Каждого я награждал новой порцией «сна». В ближайшее время у нас не будет возможности возиться с ними — пусть хорошенько отдохнут. Кто знает, когда ещё они смогут так долго бездельничать. Ведь Кординия не маленькая. Мужичкам уже скоро придётся работать буквально на износ, чтобы удовлетворить потребности в потомстве её жительниц. Но только начнут они работать не сегодня. А когда я решу вопрос со служанками богини.

Вынесли из Мужской крепости последнюю пару упитанных тел — присели на лавку, чтобы перевести дыхание. По вискам льеры иль Гише скользили крупные блестящие капли. На руках штос-офицерши вздулись вены. А одежда на спине и боках промокла от пота. Видел, что Лука вымоталась, но точно не валилась с ног от усталости. Не пожалел, что взял её в помощницы — без Лукории я провозился бы с переноской этих толстых боровов до самого утра.

— Всё, — сказал я. — В ближайшие часы мне твоя помощь не понадобится. Можешь отдыхать. Сейчас отведу тебя в Реву, к Мышке и Васелеиде. Поешь, помоешься. Будете ждать меня.

— А ты?

— Я вернусь сюда. У меня здесь ещё много дел.

В ревском «Доме ласки и удовольствий» я всё же позволил себе ополоснуться, проглотил то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак. Перекинулся парой слов с Васей. Васелеида меня ни о чём не расспрашивала. Лишь отчиталась, что случилось в моё отсутствие. Мышка спала на моей кровати — по словам Васи, уходить в отдельную комнату мелкая отказалась. Хмурилась, посапывала. У нас получилось не разбудить её.

Вернулся в первый квадрат Бригдата я перед самым рассветом.

Раннее утро для ритуала «слияние с лесом» — лучшее время. Этот факт известен любому эльфу, родившемуся и хоть сколько-то пожившему в Вечном лесу. Те переживали своё «слияние» в раннем младенчестве и ничего о нём не помнили. Но не однажды наблюдали, как в симбиоз со священной рощей вступали другие детишки. Утро — это обновление. Именно в это время суток любые живые организмы быстрее и охотнее перестраивались, а нарушенная при вступлении в симбиоз энергетика легче восстанавливалась.

Меллорны взваливали на себя ответственность за жизнь и здоровье эльфов, едва те появлялись на свет. С первых дней жизни слабые, крошечные и почти неразумные двуногие уже ощущали заботу единого, но многоликого разума древних гигантских деревьев. И пусть потомство у эльфов, в сравнении с людьми, появлялось не часто (слишком уж не любили долгожители тратить своё время на других), но и детская смертность в Вечном лесу — редчайшее событие, с которым я, будучи эльфом, не столкнулся ни разу.

Под густой кроной меллорна я не мог заметить первые лучи восходящего солнца. Дневной свет почти не проникал сюда даже в яркий полдень. И всё же я чувствовал, что, несмотря на царивший вокруг полумрак, с подготовкой к ритуалу следовало поторопиться. И не только потому, что мне жаль лишних усилий, которые придётся прилагать, если пропущу удобное время. Сегодняшний день в моём плане чётко расписан — одна задержка влекла за собой другую. И всё это могло в итоге вылиться не только в потерю времени, но и привести к ненужным проблемам.

Место для ритуала я выбрал у самого ствола меллорна — там, где проходил обряд моего удочерения. Фонари зажигать не стал, уселся на выступавший из земли влажный холодный древесный корень. Бросил перед собой охапку зелёных листьев. Листва для «слияния с лесом» не нужна. Но она навевала воспоминания о том, как я проводил «слияния» для своих детей в другой жизни: ритуал в Вечном лесу совершали родители — Хранительница в таких простых церемониях участия не принимала.

Доводилось мне совершать этот обряд и для чужих детей. Причём чем больший я набирал политический вес, тем чаще обращались ко мне сородичи с подобной просьбой. Ни для кого в Вечном лесу не являлось тайной, куда именно я метил. Сам Владыка, уже узнавший день и час своего ухода на вечный покой, всё больше выказывал мне своё расположение — вынужденно, ведь напоказ в священной роще всегда царил мир и согласие. Мне интересно, не его ли шпионы нашептали моей супруге о юной служительнице храма?

Связав новорожденного энергетическими узами с рощей, я словно становился для ребёнка третьим родителем. Брал на себя обязательство заботиться о нём в случае гибели его отца и матери. Да и при их жизни считался, по меньшей мере, как один из родных дядюшек. Большая честь — предлагали такое далеко не каждому (я не доверил другим проделать такое ни с одним из своих отпрысков). И в то же время — большая ответственность для того, кто проводил церемонию.

Попытался выровнять дыхание. Но удалось этот далеко не сразу: внезапно вспомнил о тех двух сотнях детишек, что ютились сейчас в салоне госпожи Бареллы. Как ни крути, но я теперь их ближайший взрослый родственник — какую бы фамилию они ни носили от рождения. Ведь все боярские роды Кординии в том или ином поколении связаны родством. В том числе и с Силаевыми. Я вспомнил, с какой дотошностью отслеживали боярыни корни своего семейного древа. Не сразу, на всё же успокоил участившееся сердцебиение.