Солдаты стояли в полный рост и в плотных боевых порядках, ощетинившихся стволами винтовок, лучшей цели для залповой стрельбы с дистанции семьсот-восемьсот шагов нельзя было придумать. Штаб-капитан, тем не менее, решил дождаться высадки второй волны десанта. Там наверняка будут цинские носильщики, куда более склонные к панике в случае попадания под вражеский огонь. А панику – штука заразная.

Войсковой старшина оказался более нетерпеливым.

– Чего тянешь?

– Пусть больше высадится, будет, в кого стрелять.

– Ну, смотри, тебе виднее.

Сампаны от берега отошли, джонки, подгоняемые веслами, поспешили занять их место. С них на берег хлынула пестрая толпа, тащили какие-то ящики, мешки, шанцевый инструмент, выводили каких то тягловых животных, похоже, волов. «Пора», решил про себя Алекс.

– Огонь!!!

До выучки солдат линейных полков руоссийской армии станичникам было далеко. Залп вышел нечетким, растянутым по времени. Тем не менее, результат получился впечатляющим, все-таки две сотни стволов – это сила. Цинские солдаты поначалу пытались вести ответный огонь, но второй залп окончательно убедил их в том, что стоять под огнем неприятеля – верх глупости. Цинцы залегли, и третий залп штаб-капитан нацелил на столпившихся у берега рабочих.

– Вот сейчас бы их в шашки взять!

Момент для этого, действительно, выглядел весьма удачным. Люди, животные и все, что успели выгрузить, смешалось в одну кучу, а самые шустрые успели метнуться в разные стороны вдоль берега. Ответный огонь пока еще не носил организованного характера. Но уже в следующий момент Хролову пришлось изменить свое мнение. Сначала с парохода грохнула одна пушка, затем, почти одновременно, три остальные. Судно заволокло клубами белого дыма.

Все-таки тот удачный выстрел, что довел до позорного бегства сотню есаула Приянова, следовало более отнести к удаче, чем искусству цинских артиллеристов. Сегодня же эта капризная госпожа была не на их стороне. А может, просто качка судна была чуть больше. Первая граната взорвалась в кроне дерева, станичники отделались двумя ранеными. Три остальных упали с недолетом, не причинив никому вреда. Одна из них даже не взорвалась.

– Все, отходим!

Некоторые из станичников, в азарте, продолжали торопливо жечь патроны, благо, заманчивых целей на речном берегу еще было в избытке. Таких приходилось оттаскивать силой, не дожидаясь второго пушечного залпа, да и цинские пули уже вовсю щелкали по ветвям и листьям, с треском врезались в стволы деревьев.

После боя станичная старшина собралась, чтобы подвести итоги боя.

– И как вам обстрел из современной артиллерии?

– Не, лучше одному против двоих хунхузов рубиться, чем с этими пушками дело иметь, – высказал общее мнение один из есаулов.

– В таком случае, господа станичники, нельзя давать цинским артиллеристам возможности развернуться и открыть огонь. Попробуем перехватить их на марше, выбить прислугу или вывести из строя сами пушки. В крайнем случае, надо сжечь пороховые заряды.

Собравшиеся станичники одобрительно загудели, раз побывав под артиллерийским огнем, выводы они сделали правильные. Ладно, еще пешим, да в густом лесу. А если, на коне и в чистом поле? Вот то-то. Решено было цинскую артиллерию брать на марше, пока она не опасна. Вот только у цинского командующего были на этот счет совсем другие планы.

Пушки с парохода выпустили еще с дюжину гранат, прежде, чем артиллеристы догадались об отсутствии противника. После чего, паника на берегу быстро улеглась. Усиленные цинские посты выдвинулись к самой кромке леса, а на берег выгрузили полубатарею из четырех оставшихся пушек. Теперь за безопасность выгрузки главную ответственность несла именно она. И никакая речная волна уже не могла повлиять на меткость ее стрельбы.

Более того, на следующий день, вопреки ожиданиям штаб-капитана Магу, цинцы не двинулись к станице Загреевской, а остались на месте и начали укреплять место высадки. Буквально за два дня они отрыли ров, насыпали вал, укрепив его поверху частоколом из заостренных бревен, прорезали бойницы для винтовок и пушек. В предыдущую ночь станичники несколько раз обстреливали цинские посты и рабочих, но на скорости работ это сказалось незначительно. Внимательно рассмотрев цинскую фортификацию, Алекс сделал вывод.

– Основательно окопались, теперь так просто их отсюда не сковырнешь.

К вечеру, разгрузившись, пароход увел джонки вниз по реке, цинцы собрались доставить в свое укрепление очередную партию припасов. И если по течению гнаться за ним было бесполезно, то устроить засаду на обратном пути вполне можно. К тому же, пушки с него уже выгрузили, а новые в тыловом лагере противника вряд ли найдутся.

– Тем более, что на этот раз его вряд ли будет сопровождать пехота, – вслух предположил штаб-капитан.

Хорошие известия пришли и от есаула Приянова. Если цинский командующий рассчитывал отвлечь основные силы станичников от места высадки, создав непосредственную угрозу Загреевской, то затея его полностью провалилась. Всего одна сотня сумела остановить вражеский отряд, беспокоя его постоянными обстрелами и засадами. Немало успеху способствовала гибель местного манзы в одной из перестрелок. Тело его было обнаружено станичниками на месте боя.

Оставшись без проводника, цинцы сбились с дороги, окончательно заблудились в лесу. Первыми, не выдержав потерь, сбежали носильщики, часть груза пришлось бросить, а оставшуюся солдатам пришлось нести на себе. В конце концов, сориентировавшись по солнцу, уцелевшие цинцы двинулись обратно к реке. На ее берег выбралось не больше двух сотен, уставших и деморализованных воинов империи Цин. Сообразив, пойти против течения реки они сумели добраться до укрепления, где и укрылись за его частоколом.

За время его таежных приключений, мундир Алекса пообтерся, потерял былой лоск, пропах дымом костра и потом, даже золото погон на плечах потускнело. Веткой выковыривая из золы печеную картошку, штаб-капитан подвел итог первого этапа боевых действий против империи Цин.

– Ну что же, господа станичники, можно сказать, на сегодняшний день сложилась патовая ситуация. Цинцы не могут выйти за пределы своих укреплений и взять Загреевскую, что является конечной целью их операции. Мы, в свою очередь, не можем взять их форт и изгнать с нашей земли.

– И что дальше делать? – задал вопрос дин из есаулов. – Не до самой же зимы здесь сидеть! Хлеб на полях перестоится.

– Перестоявшийся хлеб сейчас не самая большая для нас проблема. У цинцев тоже нет возможности долго отсиживаться за этими валами. Думаю, дождавшись парохода с подкреплениями и припасами, они все-таки предпримут попытку наступления.

Не удержав эмоции, Хролов хлопнул ладонью по бедру.

– Эх, как бы утопить эту посудину?!

– Я уже думал на эту тему, – ответил ему Алекс, – боюсь, пока ничего не получится. На обратном пути мы устроим ему засаду, но рассчитывать, что он опять сядет на мель я бы не стал. В прошлый раз это было большой удачей. Артиллерии у нас нет. Пороха для мины тоже нет…

– Есть порох!

Все обернулись к станичному атаману.

– Есть порох, – повторил станичный, – с полпуда где-то. В том году валун с поля хотели убрать. Свояк порох из Уруссийска привез, а камень этот проклятый ни один бур не берет, так с тех пор и лежит.

– Не отсырел? – не спешил радоваться штаб-капитан.

– Да чего ему сделается, – отмел сомнения офицера атаман, – на прошлой неделе им из пушки и палили.

– Тогда да, пойдет. Везите. И бочонок не забудьте, ведерной, приблизительно, емкости. И смолы.

Оставался еще вопрос, как мину к пароходу подвести и чем ее взорвать, и все же решение проблемы сдвинулось с мертвой точки. А картофелина, про которую забыл Алекс, тем временем полностью превратилась в черный уголек, почти не отличимый от прочих. Пришлось рядом закопать в угли еще одну.

Три дня цинцы сидели тихо, даже носа из своего форта не высовывали. На обстрелы из стрелкового оружия отвечали бодро, патронов не экономили. Пару раз, по особо надоедливым стрелкам даже бабахнули из пушки. Никого, впрочем, не задев, но изрядно напугав двоих станичников оказавшихся поблизости от места взрыва гранаты. Один из них пару дней даже заикался, на третий день заикание прошло, а прозвище станичнику осталось на всю жизнь.