Однако ж… По идее здесь, в Шестом море, за восемнадцать лет морских охотников должно стать меньше, а не больше. Такова общая тенденция — только что открытое море чересчур опасно, но со временем количество опасностей уменьшается. Популяцию морских охотников банально сокращают. Специально никто не охотится — как правило, ни у кого нет желания лезть в Сумрак, чтобы найти их логово. Однако капитаны всегда готовы к встрече с любой тварью и дают им бой. Одерживают победу не всегда, но часто. И привозят на сушу ценные ингредиенты из поверженных туш.

— Ты выглядишь удивлённым, — хмыкнул Эндрю.

— Не люблю бессмысленные смерти, — ответил я. — А нападения охотников к ним и приводит с обеих сторон.

— С обеих? — приподнял он бровь. — Тебе жалко монстров?

— Мне нравится теория о том, что морские охотники нападают на корабли, потому что считают их единым крупным зверем. То есть предпочитают для пропитания убить одного и кормиться с него, а не кучу мелочи. В рамках этой теории нападения на острова выглядят неким… исключением. Аномалией. И в чём-то даже бессмыслицей. А стало быть, и смерти — бессмысленные.

— Хм… Интересные размышления, — чуть склонил голову набок Эндрю. — Такие не услышишь от обычного человека. Только от нашего Солнцеголового алти.

Хмыкнув, я провёл пальцами по волосам:

— Не льсти моей причёске. Я ведь уже сказал, что я по девушкам.

— Эй! Следи за языком! — возмутился Эндрю. — Я лишь имел в виду, что твоя точка зрения мне нравится. Более того, господин Лаграндж тоже её придерживается.

На этом содержательная часть нашей беседы завершилась. А вскоре завершилась и трапеза. Эндрю отправился по каким-то своим делам в город, я же шёл в библиотеку, когда услышал какую-то суету в холле.

— Отец? — удивился я. — С возвращением!

— Привет, Тео! — радостно воскликнул Лаграндж и, быстро подойдя ко мне, сгрёб в объятья. — Поздравляю тебя! Теперь ты официально мой сын! А ещё я записал тебя на экзамен! И нашёл репетитора! Но он придёт завтра. А сегодня, — его взгляд стал предельно собранным, на лице не осталось и тени улыбки, — мне нужно с тобой серьёзно поговорить.

— Эй ты! Белобрысое ничтожество, чего встал на дороге⁈

Блаженно улыбаясь, я стоял на середине моста над речушкой Бунькой и глядел вдаль. Если с этого места смотреть под определённым углом, то можно увидеть море. Этим утром его синяя гладь была особенно прекрасна, а чайки сегодня покрикивали как никогда мелодично.

— Ты что, алтийский выродок, речи людской не понимаешь, а⁈ И что ты на себя нацепил, а⁈ Курсантом Морской Академии себя возомнил!

Нет, с чайками я всё же погорячился. Докучают.

— Эй! — меня толкнули в плечо.

Развернувшись вполоборота, я увидел паренька с чёрными кучерявыми волосами и жиденькими усиками под носом. Бьюсь об заклад, он хочет носить популярные на островах Патрии Титос «арочные» усы — это когда густая растительность из-под носа уходит в обе стороны, а потом под прямым углом спускается к подбородку, но…

Возраст не позволяет титосийцу нарастить достойную его родины лицевую гриву.

Одет этот высокий хмурый парень был точно так же, как и я — тёмно-синие брюки и красный камзол, на золотых эполетах которого красовался герб Морской Академии Торвиля — два скрещённых якоря, фрегат над ними и цифра «VI» под всей композицией.

— Прости, мистер Чайка, у меня ничего для тебя нет, — ответил я, поймав его взгляд. — Но сейчас корюшка пошла, полетай над пристанью, в прибрежных ресторанах может что и ухватишь.

Широко раздувая ноздри, титосиец схватился за рукоять длинного кортика, висевшего у него на поясе.

— Да как ты смеешь, дрянь, вякать на человека! — прошипел он, рванув на меня.

Быстр… достаточно быстр, чтобы иметь шансы пережить абордаж какой-нибудь бригантины. И движения оточенные, мальчик явно тренировался.

Но до старика Григория ему далеко.

Не говоря уже о том, что, если собрался неожиданно атаковать, делай это сразу, а не после долгой речи.

Отбив руку с кортиком в сторону, я подцепил ногу титосийца и чуть толкнул его.

— Освежитесь, сударь. А то вы бредите, — крикнул я с моста, глядя на барахтающегося в Буньке парня.

— Ты за это ответишь! — гневно прорычал он и поплыл к берегу.

Дурачок какой-то…

Хотя ума не активировать артефактный кортик ему хватило. Но всё же бросаться с оружием на первого встречного?

Титосийцы, что с них возьмёшь.

Оглядевшись по сторонам, я убедился, что маленький инцидент с полётом мистера Чайки остался незамеченным для широких масс — в выходной день рано утром улочки Торвиля были довольно пустынны.

И всё же пора сваливать.

— Ну как, проветрил голову, сынок? — с Александром Лагранджем мы подошли к самоходной карете одновременно, только с разных сторон.

— Агась. Ну а ты, закончил со своим делом? — я покосился на красивую коробку, которую он держал в руках. — Удачно?

— Конечно, — довольно ответил он.

Улыбнувшись, я покачал головой:

— Вот заняться тебе больше нечем, отец.

— Это всего лишь дань вежливости, — с улыбкой ответил он. — Традиция.

— Ага, и повод такой очень традиционный — поздравляю с первым днём вашей дочери в Академии.

Мы сели в карету, и она тронулась с места.

— Достойный повод. Подрастёшь, сынок, и начнёшь лучше разбираться в таких тонкостях.

Я скептически посмотрел на него и в очередной раз хмыкнул:

— Ты даришь ей подарок по поводу, который применим и к тебе — у твоего единственного ребёнка тоже первый день в Академии. Ты хочешь не только… пусть будет «порадовать» её, но и обязать сделать ответный подарок. Молодец, не упускаешь возможность.

— Политика, сынок. Тонкая политика, — невозмутимо ответил он, держа коробку на коленях.

Я ответил скептической усмешкой.

В мыслях же я ушёл дальше. Отец не признался, какой именно подарок желает преподнести одной высокопоставленной даме, но два дня назад, когда мы ездили по городу, готовя меня к предстоящей учёбе и жизни в общежитии, заглянули в ювелирную лавку, и эта лавка… Вот же случайность! Располагалась недалеко от моста, возле которого сегодня мы остановили карету. Отец там смотрел колье, краем уха я слышал разговор о «добавить рубинов»… «пару дней»…

Дорогой подарок по столь надуманному поводу.

Хотя и Александр Лаграндж небедный человек.

Но более любопытной во всём этом выглядит та, кто вскоре станет обладательницей колье с добавочными рубинами.

Мысли отбросили меня на два месяца назад. Почти самое начало моего пребывания в новой жизни и новом теле. Ночью меня пытались похитить, а на следующий день вернулся Лаграндж. У нас с ним состоялся разговор на бережке прудика в его приусадебном парке.

Бросая зёрна отборной пшеницы уточкам, отец поведал мне интересную историю. Оказывается, в ночь, когда я пробудился, товарищи девушки полу-алти, пойманной в музее, пытались ограбить дом губернатора острова Бун и мэра Торвиль.

— Всё очень запутано, сынок, — проговорил Лаграндж. — Часть алти поймали… Но они умудрились сбежать! Причём и не убили никого, хотя артефакты использовали. Лично моё мнение, что им помог кто-то влиятельный.

— Намекаешь на другие страны? — нахмурился я. Это дело, очевидно, как-то связано со мной лично, и мне хотелось бы разобраться. — Титосийцы более прямолинейные, республиканцы… стараются вести дела по чести. А вот на алиссийцев очень похоже.

Лаграндж одобрительно посмотрел на меня:

— Твоя скорость усвоения новых знаний меня поражает. Я уже почти не сомневаюсь, что ты сдашь экзамены в этом году! — воскликнул он и вернулся к теме нашего разговора: — Да, я тоже вижу во всём этом руку алиссийцев. И, уверен, не я один. Но всё это домыслы. Пока не найдётся ни одной весомой улики, мы совершенно ничего не можем предъявить Алиссии.

Я кивнул, прокручивая в голове услышанное. Часть воришек-алти была схвачена, а часть нет. Значит, есть вероятность, что…