— Во тьме глубин они чувствуют себя прекрасно. Они дети ночи, и поэтому лунные считают их своими собратьями, — поделилась со мной за ужином Улла. — У них всегда имелось что-то вроде ментальной связи.

Вот только, по словам Уллы, связь эта была своего рода дружбой. Я же наблюдал реальное подчинение. Улла считает, что сами лунные алти на такое неспособны. И…

Тут мы вспоминаем артефакты цивилов, которые на секунду-другую способны контролировать морских охотников. Складываем два плюс два и получаем, что в руках лунных алти эти артефакты превращаются в невероятно мощное оружие. Сочетание ментальной связи, артефакта и лунных вибраций алти приводит к подчинению морских охотников.

— Используют монстров как оружие, — поморщился я. — Не очень-то похоже на дружбу, разве нет?

— Не похоже, — скрипнула зубами Улла. — Да и вообще, как ты описываешь их действия… Всё это не похоже на лунных алти. На тех, какими они были. Сейчас они сами куда страшнее морских охотников. А раньше были созидателями, хранителями и в чём-то даже наставниками для других алти. Такими же, как мы, — горько произнесла она, а затем яростно сверкнула глазами. — Пусть имя того, кто сделал с ними это, навсегда покроется позором!

— Если тебе станет легче, можешь пойти и плюнуть на его труп, — я указал на дверь.

— Тайон! Это не шутки, это… — она замолчала на полуслове, видя ярость в моих глазах. — Прости. Ты тоже зол из-за всего этого…

Через какое-то время, когда она немного успокоилась, я попросил рассказать о «хранителях и наставниках».

Как оказалось, и лунные, и солнечные алти время от времени приплывали из своих морей в другие, чтобы помогать обычным алти. Кого-то лечили, кому-то подсказывали, как лучше организовать жизнь на своих островах. И лунные, и солнечные алти прекрасно чувствуют структурные вибрации различных растений — могут посоветовать использовать кору дерева, на которое жители острова бы не обратили внимания. Или же научить обрабатывать то, что казалось нерушимым.

И вот тут мы подошли к очень интересующему меня вопросу. Только ли из-за изучения мира цивилов Улла со своими не вернулась домой.

— Не только, — сокрушённо ответила девушка. — Мы путешествуем не так, как цивилы. В Глубоком Сумраке мы используем порошок из путеводной астры, которая растёт на нашем острове. Но, когда на нас напали… — она тяжело вздохнула и на время замолчала.

В общем, при кораблекрушении она потеряла свой билет домой. Аналоги путеводной астры она найти не смогла, а в Восьмое море цивилы ещё не попадали. Где искать янтарные молнии (указатель в Восьмое море из Седьмого) никто не знает, а Улла без своего чудо-порошка и подавно найти не может.

Кстати, в порошок из путеводной астры также добавляют перетёртые цветы огненной яблони. Той самой, из-за которой Бари захватил остров лунных алти. В Восьмом море эти яблони давно не растут, так что солнечные и лунные алти раньше помогали друг другу. Устраивали обмен ресурсами, чтобы каждое племя могло перемещаться между морями.

Нужно ли говорить, что у солнечных алти сейчас запасы цветов огненной яблони почти на исходе?

— Ясно, — вздохнул я после рассказа Уллы. — Значит, не можешь попасть домой привычным способом?

— Не могу, — пробурчала она.

— Значит, останешься со мной на Лудестии?

Она вскинула голову:

— А ты мне позволишь? И нашим братьям, и сёстрам?

— Разумеется. Если ты согласна.

— Я согласна!

— Тогда добро пожаловать в команду. Ну а как закончим приготовления, тут же отправимся спасать наше племя.

— Даже тебе будет тяжело найти путь в Восьмое море. Потребуется много времени, — она вновь тяжело вздохнула.

На сей раз уже я поднялся и, обогнув стол, коснулся ладонью её щёки. И когда Улла подняла на меня взгляд, улыбнулся.

— Ты, кажется, забыла кто я?

Она с улыбкой произнесла:

— Забудешь тут, как же. Ты отмеченный Солнцем, капитан Тайон Теодор Лаграндж-Джонсон! Будущий Хозяин Восьми морей.

— Какое длинное имя, — хохотнул я.

Вспоминая этот момент нашей беседы, я наконец-то смог уснуть с улыбкой на устах.

— Дом! Милый дом! — радостно напевали матросы Лудестии из тех, кто первыми присоединился к нашей команде.

— Вроде бы несколько месяцев тут не были, а будто бы полжизни прошло, — весело воскликнул один из них.

— Вот моя жёнушка от счастья визжать будет. За эти несколько месяцев заработал больше, чем за половину жизни! — громко восторгался крупный черноволосый матрос Жак. — Хоть дом новый купим!

— А я старый подлатаю и дочку отдам в гимназию для девочек!

— А я думаю подкопить, а потом небольшое именьице за городом куплю!

Я слушал моряков, оперевшись на планширь, улыбался и смотрел на горизонт. Приятно, когда делаешь жизнь хороших людей лучше.

Я напряжённо уставился на старый капитанский компас, обтянутый красной кожей. Мне… точнее, Леону Джонсону подарил этот компас отец в день выпуска из Академии.

И я никогда с ним не расставался. Вплоть до самой смерти. Я рад, что Бари сохранил его. Правда, он валялся в одном из сундуков в капитанской каюте, заваленный новыми вещами.

Сзади послышались мягкие шаги. Причём одновременно с двух сторон.

Секунда… вторая… третья…

Я тяжело вздохнул:

— Ну и чего молчим?

С полуулыбкой я обернулся и увидел переглядывающихся Марси и Уллу-Урсулу. Она, как и можно было ожидать, сейчас была в своём «сменном» облике.

— Ты выглядишь напряжённым, Тайон, — произнесла полу-алти. — Ты не хочешь возвращаться в этот город?

— Хочу, — улыбнулся я. — Этот город очень важен для меня. Так было и так будет. Бун и Торвиль навсегда в моём сердце.

— Тогда что же тебя тревожит? — нахмурилась она.

Однако я не успел ответить:

— Это ведь из-за бабушки, да? — с грустью спросила Марси.

Урсула тут же посмотрела на неё, не понимая, о чём речь:

— Бабушки? Какой бабушки?

— Матери Леона Джонсона, — пояснил я вперёд Марси.

— Она ведь не верит, что Джекман Барбаросса предатель, — покачала головой моя «духовная» дочь.

— И… её мнение важно для тебя? — воздержавшись от резких высказываний, осторожно поинтересовалась Улла.

Я вновь улыбнулся. От переживаний этих милашек мои собственные переживания развеялись.

Я обнял обеих.

— Расслабьтесь, девушки, — легко сказал я. — Всё будет хорошо. А сейчас мне пора за штурвал. Готовьтесь, скоро войдём в бухту.

Оставив шокированных девушек за спиной, я взлетел на шканцы и отогнал от штурвала Берга.

— Команда! Курс в порт Торвиля! — громко скомандовал я.

И десятки голосов ответили мне громогласным гулом.

На пристани собралась уйма народу. Ну ещё бы! Не каждый день увидишь целую эскадру в своём порту — мы пришли сюда в сопровождении союзников, которых «подобрали по дороге».

А то, что эскадра дружественная, никто не сомневался, иначе стража уже объявила бы эвакуацию.

Но конечно же, не только эскадра поразила зевак.

Почти все взрослые жители города знали этот корабль. Гордились им! Считали символом города и острова! Ведь когда капитан Джонсон возвращался домой, частенько в городе устраивали стихийный праздник. А ведь он ещё и был щедр и всячески помогал своей малой Родине!

Вот только многие годы Лудестия не появлялась у берегов острова Бун, не заходила в порт города Торвиль.

И сейчас, я уверен, там, на пристани, звучат удивлённые голоса:

— Лудестия!

— Смотрите! Это в самом деле она!

— Не может быть!

А мы подходим всё ближе и ближе. Глубина позволит мне пришвартоваться вплотную к пристани! Как я ни раз делал! Сойти по трапу, не спуская шлюпок!

Даже моё любимое место свободно!

Вижу его без подзорной трубы. А там, на берегу, если кто-то глядит в трубу, наверное, уже разглядел наше «украшения».

Представляю эти шепотки:

— Капитан Барбаросса?