Когда до деревни осталось не более версты, навстречу каравану попалась телега, запряженная упитанной крестьянской лошадкой. Правил телегой крепенький еще дед в широкополой шляпе. Судя по виду, и лошадь и ее хозяин от жажды не страдали.

Дедок принял чуть вправо, уступая дорогу, но Алекс довернул своего верблюда влево, перекрывая дорогу. Телега остановилась.

– Как называется деревня?

– Так Окраинная же, господин хороший, за нами уже никто не живет, один только песок.

За последние две недели мундир лейтенанта многое пережил, обтрепался и перестал быть белым. Однако погоны, сабля на левом боку и револьвер на правом были в наличии, поэтому дед на всякий случай стянул с головы шляпу. Времена сейчас, конечно, уже не те, но он еще хорошо помнил, как за непочтительное обращение к офицеру могли запросто и плетью поперек спины перетянуть.

– Ты, дед, мне зубы не заговаривай. Вода в деревне есть?

– А то как же! Вода у нас хорошая.

Но тут старик прикинул направление, с которого появились трое военных в сопровождении караванщика, оценил внешний вид людей и повисшие, пустые горбы верблюдов и ахнул.

– Да вы не иначе оттуда!

– Отсюда, – несмотря на плохо ворочающийся в сухом рту язык, Алекс добавил в голос строгости: – Ты язык-то за зубами держи!

– Да я чего, – пробормотал дед, – я ж завсегда с понятием. Господи, чего это я? Вот, берите, только набрал.

Со дна телеги была извлечена большая круглая баклага, в которой плескалась еще не успевшая нагреться вода. Алекс схватил баклагу, сковырнул пробку и торопливо припал к ней, запрокидывая голову. Прохладная влага стекала по подбородку на грудь, но лейтенант не обращал на это внимания. Опомнившись, он оторвался от источника, передал баклагу Фелонову и опять обратил внимание на дедка.

– В дорогу брал, да для хороших людей не жалко, – торопливо пояснил дед.

– Держи!

Дед ловко поймал серебряный целковый, хотел было автоматически попробовать на зуб, но не рискнул обидеть офицера столь публичной демонстрацией недоверия и торопливо сунул монету в карман.

– У кого в деревне можно остановиться на ночлег?

Дед открыл было рот, чтобы предложить свой дом, но глянув на торопливо глотающего воду Фелонова и ждущего своей очереди Ивасова, засомневался. Сейчас напьются, нажрутся, отдохнут, а ну, как потом унтеров на сноху потянет? По всему видно, давно в дороге и баб не видели. Лейтенантик-то, несмотря на потрепанный вид, явно из благородных, сам деревенской бабой побрезгует, но своим архаровцам вряд ли препятствовать станет. А не послать ли их куда подальше? На другой конец деревни.

Но тут лейтенант, видя сомнения деда и истолковав их по-своему, привел убойный для местного жителя аргумент:

– Пятерку за ночлег дадим, если со столом.

– Так это, – оживился дед, – ко мне на постой можно. Дом большой, места всем хватит. И для верблюдов загон есть.

Этакие деньжищи, можно сказать, на дороге валяются, только поднять не ленись. А сноха? Что сноха? Да не убудет от этой кобылы, еще и рада, небось, будет. Лишь бы не понесла да соседи не узнали, сколько он с постояльцев взял за одну ночь, а то у всех от зависти молоко скиснет.

– Показывай, дед, где твой дом.

Водрузив свою шляпу обратно на голову, старик бодро развернул телегу, напрочь забыв о том, что куда-то собирался. Третий от околицы по правой стороне пыльной улицы дом действительно был большим. По меркам этой деревни. Внезапно вернувшегося хозяина встретили жена-старуха, укутанная в платок женщина неопределенного возраста и трое ребятишек, старшей девочке уже было лет десять. Увидев кавалькаду всадников, въезжающих во двор вслед за хозяйской телегой, старуха недовольно скривилась, но дед что-то шепнул ей на ухо, и ее настроение резко переменилось. Бабка тут же засуетилась сама, погнала сноху в погреб за продуктами, дед распряг свою лошадь и занялся размещением верблюдов.

– Дед, нам бы помыться с дороги. Баня у тебя есть? И форму хорошо бы постирать.

Старик впал в секундное раздумье.

– Баня есть, только сейчас не топлена она. А одежу давайте, Варка выстирает, к утру готова будет.

Варкой звали дедову сноху. Алекс повернулся к своим спутникам:

– Натаскайте в баню воды, черт с ним, холодной помоемся. Сил нет этот зуд терпеть.

Мылись все вместе. Даже привычный к условиям пустыни Шохад не отказался от возможности очистить тело от накопившейся грязи. Вывернув на себя ведро не успевшей нагреться колодезной воды, Фелонов заявил:

– Ух, хорошо, сейчас за стол, а потом с Варкой поближе познакомиться не мешало бы.

– Влад, – предупредительно-напоминающим тоном позвал его лейтенант.

– Да все будут довольны, – заверил начальство унтер, – я уже с ней перемигнулся.

И когда только успел!

Полтора часа спустя Алекс едва добрался до кровати. Он был чистым, сытым, и впервые за пять дней его не мучила жажда. Он засыпал на кровати, в чистом белье, и не под привычным звездным небом, а под настоящей, пусть и соломенной, крышей. Что еще нужно человеку для счастья?

На следующее утро первым уехал Шохад.

– Может, все-таки с нами?

– Нет, офицер, здесь теперь мой дом, а там я чужой. Да и его одного я не оставлю.

Караванщик похлопал по шее своего тонконогого бактриана.

– Я не знаю, когда мы вернемся… – начал было Алекс.

– Не волнуйся, офицер, я буду ждать тебя столько, сколько потребуется.

Пожав всем на прощание руки, чего раньше никогда не делал, караванщик собрал всех оставшихся верблюдов и отбыл обратно в южном направлении.

Объявившийся утром Фелонов щеголял роскошным фингалом под левым глазом на довольной роже.

– Я что-то не пойму, обломилось тебе или нет?

– А то! Я же говорил, все довольны будут.

– Тогда это откуда? – Алекс указал на сине-фиолетово-желтое украшение унтерской морды.

– Да черт их поймет, этих баб. Сначала в глаз, потом взасос.

– Это точно, – согласился лейтенант, – понять их невозможно. Ладно, пошли собираться. Дед обещал нас за трешку до Аринбурга довезти.

Жизнь продолжалась, и служба тоже. Скоблин в столице, наверное, уже заждался, и лейтенанту стоило поспешить.

– Я внимательно прочитал ваш доклад и вынужден сказать следующее: такой безответственности, лейтенант, от вас не ожидал, даже при всей вашей неоднозначной репутации.

– Но, господин генерал-лейтенант, вы же сами…

– А у меня был выбор? Скажите, лейтенант, если бы я прямо запретил вам возвращаться в пустыню и приказал вернуться, вы бы подчинились?

Нескольких мгновений, данных генералом на размышление, Алексу оказалось недостаточно. Тогда Скоблин продолжил сам:

– Ладно, можете не отвечать. Я и так знаю, что этой телеграммы вы бы «не получили». А если бы вы погибли в этой пустыне? Вы даже не озаботились тем, чтобы написать рапорт и отправить его мне. Тогда хотя бы было известно, где искать ваши кости. Впрочем, я вижу, вас уже не исправить. Поэтому сразу перейдем к результатам. Вы нашли старую водосборную систему какого-то древнего города. Сколько, по-вашему, воды она может дать?

– Пока система не расконсервирована…

– Это я уже прочитал в вашем рапорте. Мне не требуется знать дебет этой системы с точностью до одного ведра. Сколько солдат можно провести через пустыню, если задействовать эту водосборную систему?

Алекс задумался. Данных для определения дебета системы маловато, они ведь раскопали только небольшую ее часть. И ошибиться нельзя. А, была не была, черт не выдаст, Скоблин не съест.

– Не более двух полков с артиллерией и обозом. Но для этого…

Внезапно Алексу пришла в голову настолько простая мысль, что даже споткнулся на полуслове.

– Продолжайте, лейтенант.

– Надо создать в Серве склад, весной завезти туда имущество и боеприпасы исходя из действия двух пехотных полков в течение месяца. Тогда летом плечо их снабжения в Гохаре будет вдвое короче.