А через три часа вместе со всеми курсантами вернулись в Академию. Некоторые однокурсники подкалывали нас, что мы пропустили увлекательную экскурсию…

Но моим друзьям хватило ума лишь загадочно улыбаться и пожимать плечами.

На следующий день, во вторник, «Бессменная Виктория» покинула порт Торвиля.

А ещё через два дня неожиданно вернулась обратно.

Пятница — это особенный день в Академии. И курсанты, и преподаватели чувствуют приближение выходных, и на лекциях после обеда кто-то поддаётся атмосфере расслабленности, а кто-то пытается её преломить.

В дверь аудитории постучали. Профессор Норингтон прервался на полуслове и удивлённо на неё воззрился. Прежде чем он успел что-то сказать, дверь распахнулась.

— Прошу прощения, что прерываем, профессор, — с натянутой улыбкой проговорил, входя, ректор Академии. — Но, прошу вас, позвольте украсть у вас курсанта Лагранджа. Нам нужна его небольшая помощь.

Я сидел напротив дверей, поэтому прекрасно видел, что за спиной ректора Дорна стоял мой приёмный отец. Он даже не пытался улыбаться. Лицо Лагранджа было хмурым, как погода в преддверии сезона штормов. Однако заметив на себе мой взгляд, он попробовал натянуть на себя улыбку и даже кивнул.

Профессор Норингтон бросил на меня косой взгляд, а затем снова повернулся к ректору Дорну.

— Не имею ничего против, господин ректор. Если курсант Лаграндж обязуется самостоятельно изучить сегодняшний материал, — профессор впился в меня пронзительным взглядом.

По его предмету, как и по остальным, я имел высший балл. Однако Норингтон отчего-то меня невзлюбил.

— Будьте уверены, выучу, — ответил я, поднимаясь с места и собирая вещи.

Шон и Марси обеспокоенно смотрели на меня. Девушке я добродушно улыбнулся, а парню показал большой палец.

— Курсант Лаграндж, попрошу вас не задерживать ещё сильнее мою лекцию, — недовольно проворчал профессор.

— Да-да, уже ухожу, — произнёс я, закинув сумку на плечо, и неспешно пошёл к выходу.

Через пять минут я уже сидел в самоходной карете Лагранджа. Ректор Дорн поехал с нами — если не считать отведённое для увольнительных время, администрация Академии несёт личную ответственность за своих курсантов. И за пределами Академии тоже.

— Ну, и куда мы направляемся? — оглядев хмурых мужчин, спросил я.

— В городскую ратушу, сынок, — проговорил Лаграндж. — Госпожа дель Ромберг просит твоей помощи. Точнее… — он покосился на ректора Дорна и добавил: — Вице-Премьер хочет устроить тебе допрос. Он не успокоится, пока не увидит тебя. Но будь уверен, мы не дадим тебя в обиду.

— Хм… Понятно. Отец, а подробности я могу услышать?

Перед дверьми рабочего кабинета губернатора острова Бун и мэра его столицы Торвиля — Мэри Кэролайн дель Ромберг, витала тяжёлая напряжённая атмосфера.

Члены двух противоборствующих группировок молчали, расположившись по разные стороны от двери.

Молчали и напряжённо пялились друг на друга. От их взглядов едва ли искры в стороны не летели. Такое ощущение, что ещё секунда, и если никто не встанет между капитаном Лероем и капитаном де Липшеком, букет сухоцветов на столе сжавшейся в комочек секретарши вспыхнет алым пламенем.

А ведь из этого гербария можно сделать отличный настой против диареи! Какая трата ресурсов…

О! Хвала Деве под Килем, мы спасли букетик!

Яростные Пёсики, ожидающие своих хозяев под дверьми, уставились на нас.

— Приехали, наконец⁈ — фыркнул Лерой.

— И вам здрасти, — я махнул ему рукой. А затем вежливо кивнул остальным: — Господа.

— Ах ты мелкий… — процедил Лерой.

— Это вы мне? — я изобразил удивление, а затем поднял руку на уровень своей макушки и помахал ей, намекая на то, что выше меня здесь никого нет.

— Господа, давайте воздержимся от провокаций, — поправив серебряную оправу очков, вперёд вышел тощий мужчина с прямыми волосами до плеч. В холле он был вторым по росту, то есть почти с меня. Я видел его на приёме, это первый помощник Барелли, Морис Уинзи. — Господин Лаграндж-младший, прошу вас, проходите. Господин Баррели заждался вас.

— Там не только господин Баррели, — хмуро огрызнулся дядя Шона, капитан де Липшек, приближённый госпожи дель Ромберг. — Прошу, Теодор.

— Пойдём, сынок, — Лаграндж взял меня за запястье.

— Только алти, — криво ухмыльнувшись, вклинился Лерой.

На миг мой приёмный отец замер, переваривая услышанное, а затем взъярился, как медведь, которого вытащили из берлоги.

Я резко положил обе руки ему на плечи и едва смог его удержать.

— Да как ты смеешь так пренебрежительно говорить о моём сыне! Ты…

— Не надо, отец, — тихо сказал я, впившись пальцами ему в ключицы.

— Прошу прощения, но дальше пройти может только господин Лаграндж-младший, — мягко, но настойчиво повторил помощник Барелли. — Такой договорённости смогли достичь господин Барелли и госпожа дель Ромберг.

— На каком основании вы не пускаете меня! — возмутился Лаграндж, уже не пытаясь вырваться из моего хвата. — Я отец Теодора и отвечаю за его!

— А я ректор Академии и несу ответственность за своего курсанта, пока он обучается у нас! — поддакнул Дорн.

— Это решение Вице-Премьера и губернатора острова, — снова повторил Уинзи.

— Хотите пойти против них? — ехидно усмехнулся Лерой. — Тогда не только нам придётся вас останавливать.

Он бросил довольный взгляд на приближённых дель Ромберг.

— Отец, господин ректор, прошу вас, успокойтесь, — я окинул обоих решительным взглядом. — Меня пригласили на беседу, что ж я сам побеседовать не смогу, что ли, с уважаемыми людьми?

— На допрос тебя пригласили, — хохотнул Лерой.

— Капитан, — сквозь зубы процедил Уинзи.

Лерой скривился и отвернулся.

— Сынок… — выдохнул Лаграндж и замолчал, а затем твёрдо продолжил: — Я буду. Здесь. Ждать тебя.

— Спасибо, — улыбнулся я.

— Курсант Лаграндж! — громко, на всю приёмную, проговорил ректор Дорн. — Не посрамите честь Академии Торвиля! И не забывайте, что Академия всегда на стороне своих курсантов!

Тоже мне, развели тут слезливый пафос. Как будто в дальнее плавание провожают…

Войдя в кабинет дель Ромберг, я на миг остолбенел от представшей перед моими глазами картины.

Жирный Вице-Премьер сидел в огромном кресле хозяйки кабинета, сложив ноги в грязных ботинках на её дорогой лакированный стол. Сама же Мэри Кэролайн, с каменным лицом сидела по правую руку от Жерара Барелли.

Однако увидев меня, она грациозно поднялась на ноги и гостеприимно улыбнулась.

— О, Тео, здравствуй-здравствуй! Проходи, присаживайся! — она указала на свой стул.

— Нет! — рявкнул Барелли. — Стой, где стоишь, алти! И не смей приближаться ко мне.

Не обратив на его возглас никакого внимания, я пошёл к Мэри Кэролайн.

— Для меня честь, госпожа дель Ромберг, быть приглашённым в самое сердце острова Бун, в рабочий кабинет его прекрасного губернатора, — я отвесил ей поклон.

— Эй! Ты смеешь игнорировать меня, грязное отродье!

— И вам здравствуйте, — я коротко кивнул Вице-Премьеру. — Госпожа дель Ромберг, мой отец очень хотел прийти со мной, но обстоятельства не позволили ему это сделать. Поэтому представлять интересы семьи Лаграндж придётся мне одному. Прошу вас, присядьте. Не к чему утомлять ваши ноги, — взяв под руку, я отвёл её к диванчику, стоящему в стороне от стола.

В ту же секунду, как Мэри Кэролайн села, Барелли резко оторвал свой жирный зад от кресла.

— Что здесь происходит дель Ромберг⁈ Я велел тебе сидеть здесь! А тебе, мусор, стоять у двери!

— Господин Барелли, — хмуро проговорила Мэри Кэролайн. — Я прошу вас вести себя подобающе. Не забывайте, что вы сейчас находитесь в гостях. Теодор, присядь лучше здесь, — она провела рукой по дивану рядом с собой. Я с удовольствием принял её предложение.

Вице-Премьер широко распахнул свои поросячьи глазки. Он явно не привык к такому уверенному отпору.