В этом унтер был прав, времени на разговоры будет еще много.

– Хорошо, отложим все разговоры до завтра.

Фелонов завалился в угол и быстро захрапел. Лейтенант последовал его примеру, подгреб под себя соломы, чтобы не лежать на голой земле, и завалился на нее. Под голову подложить было нечего, кроме собственной руки. Алекс закрыл глаза, но заснуть долго не мог. К царящей в яме вони он уже почти привык, мешали богатырский храп Фелонова, какое-то бормотание из угла, где расположились рядовые Дурасов и Коновал, и собственные мысли. Сколько запросит с него Хамиди, как сообщить отцу и матери о произошедшем, а главное, как отмстить бандитам за собственный позор и унижение. Так ничего и не придумав, Алекс и сам не заметил, как заснул.

На следующее утро пленников разбудил противный скрежет сдвигаемой крышки, завтрак прибыл. Потом увели старожилов. Еще где-то час спустя в яму опять спустили лестницу. В люке появился силуэт головы.

– Вылезай, офицер.

Балансируя на неустойчивой жердине, Алекс добрался до люка, высунул голову наружу и с наслаждением вдохнул полную грудь чистого горного воздуха. Один из бандитов взял лейтенанта за шиворот и потащил его вверх. Мундир затрещал на швах, но с чужой помощью на поверхности офицер оказался намного быстрее.

Поднявшись на ноги, Алекс оценил окружающую обстановку. Бандитов во дворе набралось почти три десятка морд. Похоже, вся банда в сборе. Судя по веселым рожам, жаждали бесплатного зрелища, как их главарь глупого барашка в офицерском мундире стричь будет. Лейтенант сразу выделил среди них Хамиди. Невысокий, поджарый, уже немолодой. Одет куда лучше своих подручных, кинжал на поясе явно дорогой. А еще на поясе у бея висела хорошо знакомая желтая кобура. Алекс скрипнул зубами и продолжил разглядывать Хамиди, стараясь запомнить детали. Лицо смуглое, нос крючком, в черной бороде пробивается седина. А глаза цепкие, злые. Самой первой ассоциацией, мелькнувшей в голове лейтенанта, был постаревший, но все еще смертельно опасный волк.

«Ну что же, поторгуемся». Чувствуя, как в нем стремительно разгорается отчаянная злость, Алекс решительно направился к главарю. Лейтенант еще не успел дойти до места, где планировал остановиться, как Хамиди сам шагнул ему навстречу.

– Здравствуй, офицер, здравствуй, дорогой! Как тебе мое гостеприимство?

Окружавшие главаря бандиты довольно оскалились в ожидании продолжения представления. Алекс не стал их разочаровывать.

– Благодарю, бей, гостеприимством твоим вполне доволен.

Если кто-то думал, что лейтенант откажется платить и начнет грозить бандитам всевозможными карами земными и небесными, то он ошибся. Лейтенант предпочел решить проблему как можно быстрее.

– Но, может, сразу о деле поговорим?

– Почему обижаешь, офицер? Зачем сразу о деле?

Стороннему наблюдателю возмущение Хамиди показалось бы абсолютно искренним, он мог бы стать хорошим актером, если бы не был такой сволочью. Тем временем бей продолжил свою речь:

– Давай лучше о родственниках поговорим. О твоих родственниках, офицер. Я слышал, у тебя богатый отец?

– Да уж не бедный, – усмехнулся лейтенант. – Он заплатит. И за меня, и за солдат, которые со мной были. Осталось только с суммой определиться.

Это предложение вызвало бурное веселье у Хамиди и бандитов, хотя половина из них руоссийского не понимала, но ржала за компанию. А Алекс никак не мог понять, что такого смешного он сказал. Отсмеявшись, бей смахнул с уголка глаза слезу.

– Да кто же с тобой, таким молодым, о серьезных делах говорить будет?

Алекс почувствовал, как его щеки начали приобретать цвет позднего заката. Он-то считал себя взрослым и вполне самостоятельным человеком, а по местным меркам, оказывается, он несмышленый юнец. Лейтенант добавил еще одну обиду в копилку, и без того уже полную. Тот факт, что он сам вляпался, ничуть его не смутил.

– Напишешь отцу письмо, – голос бея стал жестким, а взгляд – колючим, – пусть приедет сюда. С ним и поговорим.

У Алекса появился шанс для мелкой мести.

– Он очень большой человек, сюда не поедет.

«Он настолько большой, что тебе и не снилось. Ты, бей, привык безнаказанно воровать местных лавочников, но за похищение Алекса Магу ответить придется неизбежно». Однако смутить Хамиди таким обстоятельством не удалось, у него было готовое решение и для такой ситуации.

– Тогда пусть пришлет своего посредника, я буду разговаривать с ним. А ты напишешь отцу письмо, чтобы не тянул. Эй, принеси бумагу и чернила.

Получив все необходимое, Алекс выбрал камень с более или менее ровной поверхностью и начал писать. Чернила были старые, перо плохое, да и бумага не лучшего качества. Но главной проблемой были слова. Как написать отцу, что вляпался в такое дерьмо, тем более, после того скандала, который он учинил после выпуска из училища. Отец тогда, узнав о намерениях сына, просто посадил свежевыпущенного лейтенанта под домашний арест и держал в доме до тех пор, пока Алекс не остыл и не одумался. Только пока остывал, лейтенант много лишнего успел родителю наговорить, в чем теперь и раскаивался. А лист всего один, унижаться и просить второй нельзя. Приблизительно через полчаса криво нацарапанные строки сложились в нужное послание. Лейтенант накарябал подпись и поднялся.

– Готово.

Один из карауливших его бандитов забрал письмо.

– Адрес…

– Не бойся, офицер, дойдет твое письмо, – успокоив таким образом лейтенанта, охранник толкнул его в направлении ямы. – Давай лезь обратно.

Возвращаться в вонючую яму не хотелось, поэтому Алекс растягивал обратный путь как только мог. Краем глаза он заметил какое-то движение в узкой щели между двумя сараями. Повернув голову, лейтенант увидел притаившегося в закутке безрукого инвалида. На пару секунд глаза их встретились, и Алекса поразила сквозившая во взгляде оборванца тоска. Один из конвоиров заметил движение лейтенанта, поднял с земли камень и запустил в безрукого. Но еще до того, как камень вылетел из руки бандита, инвалид исчез в своей щели, будто его и не было. Камень гулко ударился о стену сарая, сил на бросок бандит не пожалел.

Яма встретила офицера напряженно ожидательными взглядами четырех глаз. Алекс не стал томить солдат неизвестностью.

– Письмо отцу я написал, он должен прислать посредника, который договорится о сумме и условиях передачи денег. На все про все, думаю, месяца полтора-два уйдет.

Слова лейтенанта были встречены с оптимизмом, все-таки в этой яме им придется провести месяцы, а не годы. Да и продажа в османийский султанат им не грозила. Только лежащий на соломенной подстилке Закарин по-прежнему остался ко всему безучастен. Лейтенанту невольно вспомнился тоскливый взгляд безрукого инвалида наверху.

– Дурасов, дай Закарину воды.

– Будет исполнено, господин лейтенант!

– И на другой бок его переверните.

Пока рядовые возились с безногим, Алекс опустился на пол и прислонился спиной к холодной каменной стене. Кто этот безрукий и почему он так пристально на него смотрел? Кроме того, в голове роилась масса других вопросов, вот только информации для ответов на них было ничтожно мало. Оставалось только ожидать вечернего возвращения старожилов и надеяться, что от них удастся получить нужные сведения, а потом придумать реальный план мести Хамиди. А сволочное время словно специально не торопилось, испытывая на прочность терпение лейтенанта.

– Безрукий-то?

Фелонов дожевал лепешку, хлебнул из кувшина воды.

– Точно не знаю, он тут давно, говорят, чуть ли не десять лет как. Он капитаном был по фамилии Каспарич. Сюда раненым попал, когда наши еще за реку ходили бандитов гонять. Хамиди ему выкупиться предложил, только родственники платить отказались.

– Денег не было?

Унтер покосился на лейтенанта.

– Точно не знаю, но слышал, что деньги у них были. Только совести не было. Бей капитану палец отрезал и родственникам отправил. Те второй раз отказались. Каспарич второго пальца лишился, потом третьего, а уж потом и правой руки. Только родственникам на это наплевать было. Тогда Хамиди ему вторую руку отрубил и выгнал.