Охранники подбежали к нему, но было уже поздно. Его тело обмякло, а глаза закатились. Похоже, он убил себя, чтобы не попадать в плен и не выдать тайну. Я перевел взгляд на Солодилова, и с удивлением обнаружил, что он мертв. Не знаю когда это произошло и кто успел его прикончить, в той суматохе мне было не до этого. Учитывая, что на его теле не было заметных повреждений, скорее всего, это работа духовника.

Солодилов определенно что-то знал, поэтому его решили убрать, чтобы он не разболтал лишнего. Мои попытки разузнать хоть что-то о его роли во всем этом представлении заранее обречены на провал. Артефакт, о котором я даже не знал, упущен, мне грозит опасность, а Великому княжеству нужно направлять нового посла в Париж.

Я отвел взгляд от тела Солодилова и увидел собственное отражение в зеркале. Вид у меня был неважный, рядом лежат мертвые посол и налетчик, а я стою посреди коридора и с нелепым видом смотрю на приближение хранителей порядка. Похоже, мне придется многое им рассказать.

Общаться с представителями порядка пришлось часов пять. Ситуацию усложняло, что я совершенно не понимал их языка. Предполагалось, что я буду сопровождать посла, который отлично разговаривал на французском, понимал итальянский и испанский. А мне и говорить не требовалось. На деле, когда Солодилов был убит, пришлось пару часов ждать переводчика.

Несколько раз мы повторили сцену в поезде, где я воспроизвел в точности все, что происходило со мной в момент нападения, с той лишь разницей, что умолчал об артефактах. Уверен, эта информация не нужна широкому кругу людей.

Мои слова подтвердили две женщины, которым я помог. По виду итальянских карабинеров я понимал, что они очень бы хотели применить силы духовников для опроса свидетелей, но меня допрашивать таким образом побоялись — сказалось положение помощника посла.

Только через пять часов поезд продолжил движение. Теперь я ехал в купе один. Больше не было болтающего Солодилова, и тишина давила. Сейчас мне бы не помешала компания хорошего собеседника, чтобы скоротать время. В Марселе мне как раз подвернулся такой случай.

— Аревуар, месье! — дверь отворилась, и в купе появилась девушка в длинном платье. Ее широкополая шляпа с лентами едва помещалась в проход.

— Простите, но в этом купе все билеты выкуплены.

— О, вы говорите на русском! Большая редкость увидеть в здешних местах людей из Великого княжества! У меня к вам небольшая просьба. Видите ли, в моем купе заело окно, а там так душно! — Девушка закатила глаза, показывая крайнее расстройство. — Не могли бы вы мне помочь?

Интересно, это действительно просьба, или очередная попытка меня подставить? В последнее время я перестал уже верить в случайности и искренность людей. Слишком много вокруг происходит случайностей, которые потом оказываются планами недругов.

— Конечно, мне не сложно.

Я натянуто улыбнулся и отложил в сторону газету. В соседнем купе действительно было жарко из-за переносного самовара на сухом топливе, а окно не особо поддавалось. Поначалу у меня была идея использовать дар, чтобы открыть его, но я вовремя остановился. Если так, я просто вырву его вместе с креплениями.

Кстати, проблема оказалась как раз в сломанных креплениях окна. Может, это неслучайно? Нет, открыть заклинившее окно девушке будет сложно, а вот сломать крепления — дело пару минут. Для этого будет достаточно обычной вилки. Все, хватит!

— Меня зовут Тереза, я возвращаюсь домой в Париж с деловой поездки.

— Михаил, — ответил я чуть более сдержано, чем следует.

— Как же здесь жарко! — девушка расстегнула пару пуговиц на своей рубашке и стыдливо прикрыла слегка оголившуюся грудь. — Нет, пожалуй, одной будет достаточно.

Интересно, это попытка флиртовать? В таком случае, очень неудачная. Зато это камень в огород моей версии о попытке внедриться в доверие. Если Тереза работает на Бонапартов, они должны были узнать обо мне все и наверняка им известно о моей помолвке с Машей. Какой тогда смысл пытаться? Или они надеются, что я поведусь на первую встречную, пусть и красивую девушку?

— Приятной дороги, госпожа Тереза, — я решительно развернулся к выходу, оставив недоумевающую девушку одну.

Хватит с меня приключений. Я просто хочу доехать до Парижа. Хотя, как раз там и начнется самое интересное. По факту я там буду один. Нет, у нас в Париже есть несколько дипломатов, которые решают незначительные вопросы, но все равно я буду чувствовать себя чужим в их обществе. А еще эта история с артефактами…

Я еду в логово врага, и он прекрасно об этом знает. Конечно, артефакт у Солодилова отняли, но что будет дальше? Одно я знаю точно — мне нужно решать проблему с языковым барьером. Впервые за всю поездку впустил лоточников, снующих по вагону на каждой станции.

— Французский разговорник есть?

Торговец удивленно посмотрел на меня, явно не понимая ни слова. Не удивительно, потому как мы были где-то в районе Генуи, а здесь гости из Великого княжества встречаются редко. Пришлось объясняться языком жестов. Через пару минут, когда лоточнику нужно было торопиться на выход, мы пришли к соглашению. Ему в карман перекочевало несколько бумажек, а у меня в руках остался разговорник и словарь. Повезло, что хотя бы деньги принимают любые, а курс везде один. За это нужно благодарить страны, которые пришли к соглашению.

Теперь у меня нашлось хоть какое-то полезное занятие. Конечно, болтать как коренной француз я все равно не смогу, но хотя бы смогу понять что от меня хотят. До Парижа осталось всего полтора дня пути. Что же, вызов принят!

Моя странная соседка больше не появлялась, хотя мы пару раз пересекались с ней в коридоре и обменивались любезностями. Казалось, она потеряла ко мне всякий интерес.

К концу четвертого дня поезд прибыл в Париж. На вокзале меня встречал один из сотрудников нашего посольства. Уже через час мы прибыли на место. Здесь мне следовало дожидаться человека, который заменит Солодилова.

Апартаменты посла в Париже стоили такого длительного путешествия. И пусть комната советника посла уступала в роскоши, мне удалось принять ванну и как следует отдохнуть с дороги. Мягкая кровать и тишина — вот, что нужно после четырех суток в поезде. По привычке подпер стулом дверь, и только мне стоило лечь в кровать, провалился в сон.

На второй день пребывания в столице Франции я решил все-таки выбраться в город и осмотреть его достопримечательности. Конечно, к Версалю меня все равно и на пушечный выстрел не подпустят, но почему бы не заглянуть в Лувр, Нотр-Дам де Пари и Эйфелевую башню? Кстати, знакомство с последней пришлось отложить на следующий день из-за плотного графика.

С самого утра я позавтракал и отправился осматривать это величественное сооружение, целиком состоящее из металла.

Это надо же, такая груда металла удерживается при помощи незамысловатых креплений и устремляется прямо в небо. Говорят, когда башню только строили, многие парижане были против ее строительства, но спустя много лет к ней привыкли, а потом Эйфелева башня стала одним из символов Парижа. Вот только мне казалось, что это не простая постройка.

Нет, конечно, можно представить, что кому-то придет в голову увековечить память о себе, сделать приятное жителям города или создать величественное сооружение. Но вот кто-нибудь верит, что египетские пирамиды были построены просто так? Вот и я считаю, что Эйфелева башня была построена с определенной целью. Знать бы только с какой.

Некоторое время я постоял, рассматривая гуляющих по башне людей. Часть устроилась в кафе посреди башни и обедала на свежем воздухе. С виду она не представляла никакой угрозы.

— Михаил! — я повернулся и увидел ту самую соседку из соседнего купе, с которой мы путешествовали из Генуи.

— Тереза, приятная встреча. Надо же, а говорят, что Париж — один из самых больших городов во всей Европе.

— Верно говорят, — улыбнулась девушка. — Но мы ведь находимся возле Эйфелевой башни, куда стекаются все туристы. Это самое романтичное место во всем мире, не находите?