Да, я сделал это! Положил на лопатки одного из сильнейших бойцов нашего потока. Зал безмолвствовал. Первым пришел в себя Васнецов. Он подскочил ко мне и обхватил за плечи.

— Красава, Мишка! Не зря я дал тебе шанс и не остановил бой. Ты его уделал!

А потом последовала реакция зрителей. Зал гудел от восторга — только через пару секунд зрители поняли что произошло. Я посмотрел на ребят и увидел восторг в глазах первокурсников и молчаливое одобрение в глазах старших. Им явно было не к лицу радоваться из-за какого-то первокурсника, но впечатление на них я все же произвел.

Отлично, народную любовь уже завоевали, это уже хорошо. Правда, и врагов нажил, а это куда хуже — пара неудач, и моя популярность может превратиться в пустой звук, а вот противники так быстро не отстанут, так что нужно закреплять результат.

На арену спустились друзья и все, кто хотел поздравить меня с победой, потрепать по плечу, пожать руку и сказать пару слов. К моему удивлению, Арина тоже спустилась и обвилась вокруг моей шеи. Повернувшись, я увидел удивленные глаза Маши. Да, что-то уж очень много девушек сейчас вокруг меня. Нужно разобраться в своих отношениях, иначе может получиться полная неразбериха.

— Гущин! — я обернулся и увидел Палыча. Он не скрывал довольной улыбки. — Пользуясь правом победителя, ты можешь сделать заявление.

Ребята тут же отступили от меня и затихли, давая мне высказаться.

— Что тут сказать, справедливость должна восторжествовать, что и случилось. Я никому не позволю оскорблять своих близких, и даже хитрые схемы не позволят изменить что-то. Гущины всегда стоят на своем слове и так будет всегда!

Многие зааплодировали и поддержали меня, а больше мне и не требовалось. Я пришел сюда не за этим. Кильчицкого привели в чувство уже через пару минут. Не удивительно, учитывая его повреждения с третьей ступенью можно было восстановиться и самому, но целители решили не рисковать здоровьем студента.

На него было страшно смотреть. И причина была не в сломанном носе, который уже поставили на место и если бы не легкая припухлость, то никто бы и не сказал, что всего несколько минут назад он был сломан. Павел был вне себя от гнева. Он чувствовал себя фаворитом нашего поединка, контролировал бой от начала и почти до самого конца, но позволил себе попасться на мою уловку и получил от меня настоящее сопротивление.

Придя в себя, он направился ко мне. Все замерли, ожидая, что тот пожмет мне руку и враждующие стороны примирятся, но я не строил иллюзий.

— Ты жульничал! — выпалил Кильчицкий.

— В каком месте? — я изобразил искреннее удивление, и Павел разъярился еще больше. — Ты играл на публику, поддавался… Это недостойно настоящего бойца!

— Ну, знаешь! Я склонен драться так, как считаю нужным. Кто виноват, что ты не в состоянии попасть по сопернику?

— Когда-нибудь академия останется за плечами, Гущин! Вот тогда мы посмотрим кто кого. Только учти, что там уже некому будет тебя защищать.

— Ты лучше себя побереги, а то не ровен час не доживешь до этого дня.

Я ответил взаимным уколом и нахмурился. С уст Кильчицкого прозвучала неприкрытая угроза. Конечно, жаловаться я не собирался, но нужно отложить в памяти этот момент и быть готовым. Павел не тот человек, который будет бросать слова на ветер. Думаю, они с Игнатьевым и Никитовым очень постараются, чтобы последний Гущин стал действительно последним.

В гостиной сегодня было шумно. Все пересказывали события дуэли и строили догадки о чем мы говорили с Кильчицким после боя. Наш разговор слышали лишь несколько человек, но естественно, что все они помалкивали.

Наконец, устав от внимания, я ушел в свою комнату и провел остаток дня за книгой по естествознанию. Мне нужно разобраться в физических законах этого мира, чтобы понимать как здесь все работает. Это основа, без которой никуда.

Влад с Егором присоединились ко мне уже поздно вечером, когда по всей академии объявили отбой.

— Ох, Мишка, ну ты и дал ему! — Паневин был явно на эмоциях. — Главное, только «на!» ногой, и тот отлетел, словно кукла тряпичная. Вот это мощь! Ты дрался так, будто каждый день это делал.

— Ну, скажешь тоже! — отозвался я и улыбнулся.

Его быстренько переоделся и плюхнулся в кровать, а я еще лежал с книгой, немного приглушив яркость прикроватного светильника. От чтения меня отвлекли громкие вздохи и завывания, которые доносились с соседней кровати.

Я тут же вскочил на ноги и посмотрел на Паневина, который был явно не в себе.

— Ты-ы-ы! — Егор завывал каким-то потусторонним голосом и тыкал в мою сторону пальцем. Глаза парня были широко открыты и в них читалось безумие.

— Егорка, ты чего?

Я медленно подошел к Паневину, а Влад принялся трясти парня, но тот словно ничего и не чувствовал, а лишь пристально смотрел на меня, не отводя взгляда. Он дрожал всем телом, но говорил ясно, пусть и странно:

Витязь могучий из дальних миров,

Что в мир наш пришел и спасителем станет,

Готовься сразить творца сотни оков,

Того, кто человеком быть перестанет.

Егор закрыл глаза и обмяк в руках Влада, и Васильев перевел на меня взгляд.

— Я в медпункт! — выпалил я и повернулся, чтобы побежать в сторону выхода.

— Погоди!

Влад поднял Егора на руки и уложил его в кровать, проверил пульс и подошел вплотную ко мне.

— Ты понял что он только что сказал?

— Ничего не понял, — я отрицательно покачал головой, хотя на счет витязя из дальних миров немного слукавил.

— Егор смотрел на тебя, значит пророчество предназначалось тебе.

— Какое еще пророчество?

— А ты разве не знал? Прорицатели иногда могут впадать в состояние транса и предсказывать что-то далеко наперед. Насколько далеко — зависит от их силы, но зная Паневина, могу сказать, что не дальше, чем на год. Это определенно был транс, понимаешь?

— И часто у него такое будет?

— Сомневаюсь, — Влад покачал головой. — Видишь ли, войти в состояние транса совсем непросто. Нужно испытывать мощнейшие эмоции. Егор волновался за тебя, когда ты дрался на дуэли, а потом радовался твоей победе и немного даже завидовал, потому что не может также. Все это в сумме дало мощнейший всплеск эмоций, которые резонировали с его спокойствием, когда он лег спать. Вот так и вышло, что он впал в транс и сделал это предсказание.

— Откуда ты все это знаешь? Ты что, тоже прорицатель?

— Нет, моя бабушка по отцовской линии была прорицателем. Последнее предсказание она сделала в день, когда умер дедушка. Не буду вдаваться в подробности, но поверь, оно сбылось, поэтому запомни каждое слово, которое произнес Егор.

— Знать бы еще что все это значит, — отозвался я и бросил взгляд на Паневина. Сейчас парень дышал спокойно и просто спал. Скорее всего, утром он проснется и даже не узнает что произошло ночью.

Открыв глаза, я в полной мере прочувствовал последствия вчерашнего дня. Тело болело так сильно, будто бы меня сбила машина, при этом я еще и тормозил лицом. Откинув в сторону одеяло, я быстренько пробежался в ванную и умылся прохладной водой.

Только когда окончательно проснулся и раскрыл глаза, я посмотрел в зеркало. Дар сработал на отлично. Если бы не он, всей левой части лица было суждено превратиться в огромный заплывший синяк, но сейчас на лице оставалась лишь едва заметная краснота.

Новая неделя в академии ознаменовалась целой чередой важных событий. Я даже не знал какое из них было важнее. Одно из них застало с самого утра. Первым уроком было физвоспитание, и мы потянулись на улицу всем потоком. После дождливой и ветреной ночи было прохладно, поэтому пока не было Сорокина, мы решили сами пробежать кружок, чтобы хоть немного согреться.

— Отлично, вижу, вы зря время не теряете! — заметил проректор и довольно покачал головой.

С самого утра Палыч находился в особом расположении духа. Всю тренировку он буквально скакал вдоль полосы препятствий, подгонял всех при выполнении упражнений и за отведенные ему полтора часа вымотал нас так, что мы едва на ногах стояли. Причина такого поведения проректора выяснилась уже в конце занятия, когда он собрал нас на стадионе.