Я увидел трёх мужчин в тёмных камзолах. Внешность их была самая обычная — смуглая кожа, тёмные волосы. Разве что у одного поблёскивала кровью свежая рана на щеке, а у другого был оторван рукав камзола. Очевидно, та нарушительница навешала им по первое число.

Все трое были вооружены самыми обычными импульсными ружьями. На поясах висели сабли, у двоих имелись пистоли. Холодное оружие донельзя простое — металлическое. Ну а стрелковое, без сомненья, артефактное — иное мало кто использует.

— Нам придётся худо, если у неё были сообщники, — проворчал другой мужчина, когда все трое проходили мимо меня. — Из-за этой стервы Ливая в больницу увезли, а она одна была! А если эти морских чертей будет больше⁈

— Заткнись и смотри в оба! Я не хочу потерять это место! В вонючий рыбный цех я не вернусь! — воскликнул мужик с обожжённой щекой и резко развернулся, сунув фонарь в лицо напарнику.

Я оказался на границе ореола света. Дьявол! Если он переведёт взгляд, то заметит меня!

Инстинкты сработали молниеносно. Я плавно перетёк назад, перемещая тело за двухвостого волка…

Неожиданно рядом что-то хрустнуло!

Осьминожьи щупальца… Да это же мои колени хрустят! Ар-р-р!!! Нужно было лучше разминаться!!!

— Кто здесь⁈ — тут же выкрикнул обожжённый, направляя дуло ружья в мою сторону.

Недолго думая, я врезался плечом в громадное чучело двухвостого волка и повалил его на охранников. Поправочка: после столкновения с мраморным полом волк стал однохвостым.

Охранники засуетились, отступая. Никого из них, увы, волк погрести под собой не смог.

Схватив отвалившийся волчий хвост, по весу и форме не уступавший добротной дубине, я зарядил по роже ближайшему мужику. Тот покачнулся и обмяк. Я же, не останавливаясь, врезал хвостом по ружью другому. Громыхнул выстрел, и энергетический сгусток, напоминающий шаровую молнию, врезался в потолок. Наши головы осыпала каменная крошка.

Я выхватил пистоль из-за пояса охранника.

Громкий щелчок дал понять моим противникам, что я в курсе, как снимать оружие с предохранителя.

Сгибом локтя придавив шею охранника, я упёр дуло пистоля ему в висок.

Третий охранник, тот, что не хотел в рыбный цех, напряжённо смотрел на нас, держа на мушке. По его глазам я видел, что он не осмелится стрелять, пока у меня живой щит.

Ну а я…

Я оказался медлительнее, чем хотелось. Мне бы ещё часочек жаркой разминки! А так…

Ситуация патовая.

Будь мы врагами, было бы проще. Но калечить этих неумех, всё равно что обижать детей. Они бы с такими навыками даже морскую Академию не закончили. Даже туда не поступили бы.

— Положи, оружие! Отпусти его! — нервно дёрнув ружьём, выкрикнул обожжённый.

Я уж открыл было рот, чтобы ответить, но…

— Во имя Святой Девы под Килем, что вы здесь творите! — эхом пронёсся по коридору взволнованный мужской голос. — Боец Штэгер, не смейте тыкать импульсным ружьём в мой ценнейший экспонат!

К нам быстрой походкой приближался немолодой мужчина с аккуратно зачёсанными к затылку седеющими волосами. Сюртук в бордовую клетку и атласный алый шарф (никогда таких раньше не видел), навёл меня на мысль, что это модный богатей из тех, чьи руки никогда не знали никакой чёрной работы.

Подойдя к нам, он брезгливо отвёл рукой дуло ружья Штэгера и начал меня внимательно осматривать, пытаясь заглянуть за мой живой щит.

Наши взгляды пересеклись. Незнакомец улыбнулся, отступил на полшага и приложил обе руки к поясу. Затем плавно провёл ими вверх, через живот и грудь, а после выставил вперёд, разводя в стороны, будто бы приглашая к объятьям.

Хм, идеальное исполнение. Именно этот жест используют алти, когда при знакомстве хотят продемонстрировать добрые намерения.

— Меня зовут Александр Лаграндж, — по слогам проговорил мужчина, демонстрируя чёткую артикуляцию и не сводя с меня глаз. — Я, — он указал на себя, — на твоей стороне. Ты понимаешь меня?

— Уа-а… — только и смог прохрипеть я. Тысяча акул, голосовые связки всё ещё не слушались.

Лаграндж озабоченно склонил голову набок.

— Понимаешь, да? — спросил он участливо.

Я кивнул с самым вдумчивым видом.

Лаграндж тут же просиял, радостно хлопнул в ладоши и завертел головой.

— Он понимает! Понимает! — выпалил старикан, обращаясь по очереди к Штэгеру и моему живому щиту.

Я ещё раз вдумчиво кивнул.

Лаграндж выдохнул, пытаясь успокоиться, но тут же снова затараторил:

— Послушай, если ты в самом деле меня понимаешь, то отпусти бойца Ромеро и верни ему пистоль. Оружие очень опасно. А наставлять его на людей плохо.

Я хмыкнул и взглядом указал на Штэгера, всё ещё державшего ружьё на изготовку.

Лаграндж округлил глаза.

— Какой сообразительный мальчик! — воодушевлённо прошептал он. А затем обернувшись, твёрдо произнёс: — Боец Штэгер, забирайте Бойца Сержа и возвращайтесь в комнату охраны.

— Но, господин Лаграндж, этот алти очень опасен, и…

— Выполнять! — рявкнул Александр Лаграндж. — Или вы забыли, кто вам платит жалование?

— Есть, — понуро ответил Штэгер, поднимая с пола бесчувственное тело напарника.

Я проводил их взглядом. Боец Серж начал проходить в себя…

— Ну, теперь их нет, сынок, — ласково проговорил Лаграндж, вновь сконцентрировав на мне всё своё внимание. — Ну же… Отпусти бойца Ромеро.

Повернув свой живой щит в сторону главного зала, я толкнул его в спину. Охранник сделал несколько шагов, удержав равновесие, и резко развернулся.

— Только без глупостей! — пророкотал Лаграндж, встав между мной и им. В руках Ромеро держал импульсное ружьё.

— Есть, — проворчал охранник, опуская ружьё. — А мой пистоль?

Лаграндж вновь взглянул на меня. Я же скорчил злую рожу и, ловко крутанув пистоль в руке, поставил его на предохранитель и одним движением убрал за «пояс» шкуры, прикрывавшей мою наготу.

— Неплохо, — хмыкнул Лаграндж. — Похоже, ты, сынок, знаешь об опасности оружия и без моих слов. Откуда только…

— Господин Лаграндж, мой пистоль⁈ — в голосе Ромеро звучала детская обеда.

Александр Лаграндж усмехнулся и пожал плечами:

— Что в бою взято, то свято. Морской закон. В следующий раз будешь проворнее и не дашь себя разоружить.

Потеряв всякий интерес к нерадивому охраннику, Александр Лаграндж вновь повернулся ко мне и с неугасающим любопытством в очередной раз осмотрел меня от ступней до макушки.

— Поверить не могу, что ты пришёл в себя… Теперь оставлять тебя в музее совершенно негуманно! Пойдём со мной, — он протянул мне руку. — Я покажу тебе свой дом. Дом? Ты ведь понимаешь, что это?

Я кивнул.

— Отлично! Теперь он станет и твоим домом. Ну же, идём, сынок.

Ехать в самоходной карете Лагранджа было сплошным удовольствием — хорошие рессоры сглаживали неровности мощёной дороги, а мягкий диванчик позволял телу расслабиться.

Я жадно смотрел в окно, надеясь понять, куда меня занесло.

Темноту ночи рассеивали немногочисленные фонари. Их было несколько меньше, чем я видел раньше, когда бывал в похожих городах. Ага, в основном дома четырёхэтажные из серого камня. Но такие дома — это основа современной городской архитектуры не только моей родины — Виктории, но и других трёх стран Ойкумены. Разница, как правило, лишь в цвете крыш.

Я видел красные крыши. И пару раз взгляд цеплялся за красные кителя прогуливающихся офицеров и красные бушлаты городских стражников.

Красный был цветом Виктории — страны, названной в честь некой легендарной королевы, правившей не пойми когда и не пойми где.

— Нравится, да? — тепло поинтересовался Лаграндж, сидевший рядом со мной на диванчике в салоне самоходной кареты. Двое охранников и кучер находились в головной кабине.

Я молча кивнул.

— Это называется город. А сам город называется Торвиль. Он расположен на острове Бун в Шестом сумеречном море.

Грудь будто сжали тисками. Сдавленно улыбнувшись, я кивнул.