Я отрезал кусочек шарлотки, наколол его на вилку и показательно задумался.

— Сильно-несильно, но пострадали, — изрёк я.

— Чинитесь? — уточнил он.

— Чинимся.

— И сколько ещё?

— Хм, думаю, неделю ещё корабли в доке простоят. Видел бы ты их, Эндрю. Разбирать пришлось капитально. До сих пор ни один даже на воду не спустить.

— Вот как? — поморщился он. — Стало быть, мне ещё неделю лицезреть твою самодовольную рожу?

— Эндрю, — тяжело вздохнул мой приёмный отец. — Что ж ты такой злобный-то?

— Всё, молчу-молчу, — он поднял обе руки, признавая поражение. — И вообще, я ухожу, чтобы никого не нервировать!

Он вышел из-за стола и поклонился Лагранджу-старшему.

— Куда ты? — буркнул отец.

— Боюсь, такие места неприлично поминать в присутствии дамы, — проговорил тот.

Лаграндж тяжело вздохнул, в который уже раз за вечер, и закатил глаза.

Эндрю обошёл стол, остановился рядом со мной и протянул руку.

Я поднялся, глядя ему в глаза.

— Удача сопутствует тебе, капитан Лаграндж, — проговорил он. — Но нельзя полагаться лишь на неё.

— Будто я полагаюсь, — второй раз за вечер я пожал ему руку.

Он кивнул и пошёл к дверям. Остановившись, обернулся и поклонился Урсуле.

— Госпожа Панье, приятно было познакомиться. Мой вам совет — не тратьте времени даром. Никогда не знаешь заранее, сколько нам отмерено. Хватайтесь за возможность. А то… — он покосился на меня и закончил мысль, — а то кто-то опять закроется в доках, и вы не сможете увидится. Всего хорошего!

Сделав ручкой, он быстро зашагал прочь.

— Ну надо же, какой он у нас душка, — растроганно произнёс Лаграндж. — Эх… детишки, на самом деле мне тоже нужно собираться. У меня важная встреча.

— Дай угадаю, — усмехнулся я. — С губернатором острова?

— О да, — закивал Лаграндж. — Нужно решить… вопросы.

Лаграндж покинул нас, а я предложил Урсуле полюбоваться ночным прудом. Служанка мадам Друшлакью постелила пледы на берегу, где мы и сидели, молча привалившись друг к другу.

Удивительно, но Урсула умудрилась уснуть в таком положении.

Ещё было удивительнее, что она даже не проснулась, когда я принёс её в её комнату. И что самое удивительное, смогла спать в этом пышном платье.

Надеюсь, меня никто не станет убивать, потому что я уложил девушку в кровать в такой одежде? Как там у них с платьями? После такого обращения ремонту подлежат?

Сам же я быстро пошёл в свою комнату. Мне тоже нужно отдохнуть. Чувствую, ночка будет жаркой.

Однако не успел я толком провалиться в сон, как заревела терпси-жаба.

Морская тревога.

Остров атакуют.

Под ор терпси-жабы, доносящийся с улицы, я распахнул глаза и недовольно уставился в потолок.

— Проклятье! — пробормотал я. Резко встав с кровати, я потянулся к одежде.

— Помогите!!! — донеслось из коридора. Кричала Урсула.

Я пулей вылетел из комнаты.

А девушка продолжила фразу:

— Мадам Друшлакью!

Урсула звала нашу служанку и теперь смущённо пялилась на меня.

— Тайон… — проговорила она. — Я… я всё вижу!

Я проследил за её взглядом и понял, что смотрит она на мою кулеврину. Ну да, привычка спать без одежды всегда со мной.

— Будто ты меня в музее не видела, — хмыкнул я.

— Там ты не шевелился, и было не до этого, — смущённо ответила девушка.

— А сейчас до этого? На город напали. Зачем тебе помощь?

— Ну так… — ещё сильнее смутилась она. — Платье снять. Жалко рвать. А бегать… неудобно.

Я быстро подошёл к ней и потребовал:

— Разворачивайся.

Она покорно развернулась, и я расстегнул верхнюю часть платья. В коридоре как раз показалась загадочная пугающая фигура, которая выглядывала из-за угла.

Наша служанка Марина Друшлакью в своём репертуаре.

— Дамы, дальше сами! Через минуту встречаемся внизу!

— Минуту? — опешила Урсула и, подхватив подол платья, поспешила обратно в свою комнату.

Я тоже рванул к себе, а то, когда я без одежды, наша служанка впадает в оцепенение.

Быстро одевшись, я спустился вниз и вломился в кабинет приёмного отца, чтобы воспользоваться Транслятором.

— Лудестия! — рявкнул Транслятор голосом Починкко.

— Это я. Собирайте команду на корабле, но только без лишнего шума. Свяжитесь с остальными капитанами, пусть делают то же самое. Но без меня ни один корабль не спускать на воду.

— Понял, брат. Сделаю.

Нажав отбой, я тут же связался с другим Транслятором, с которым у Транслятора отца заранее была налажена связь.

Почти сразу я услышал напряжённый женский голос:

— Слушаю!

— Мэри, это я. Отец у тебя?

— Тут я, сынок, — раздался чуть приглушённый голос. Лаграндж, явно стоял немного поодаль.

— Отлично. Уже известно, сколько кораблей?

— Пятнадцать, — недовольно проговорила дель Ромберг. — Против наших трёх. Что там в доках? Правда, что ещё долго ждать? Этот жирный мерзавец удачно подгадал момент, и…

— Слушайте меня, — перебил я, а затем поделился своим планом.

В кабинете Лагранджа на несколько секунд воцарилось молчание.

— Ты уверен? — наконец-то спросила дель Ромберг.

— Абсолютно.

— Что ж… Так и быть. Я тоже поверю тебе, — она горько усмехнулась и добавила: — Ведь капитан Лудестии всяко разбирается в морских сражениях побольше нашего.

— Господин, эти трусы прекратили стрелять! — радостно воскликнул Мартин Лерой — Кавалер Ордена Доблести Первой Степени, выдающийся человек, которому доверили управлять самым мощным кораблём викторианского флота в водах Шестого Сумеречного моря — линкором «Бессменная Виктория». — И пушки форта тоже замолчали.

На всякий случай он ещё раз припал к подзорной трубе.

Жирный Вице-Премьер Шестого Сумеречного Моря стоял рядом с командиром своей эскадры, которому недавно присвоили чин адмирала. Жерар Барелли с торжествующей улыбкой смотрел на пустую пристань в подзорную трубу. Со шканцев «Бессменной Виктории» открывался поистине прекрасный вид на остров Бун.

— Эти трусливые шавки разбежались! — торжествующе воскликнул он. — Хах! Как я и думал! Как только запахнет жареным, шлюшка дель Ромберг покажет свою натуру! Ха-ха! Между своей сочной задницей и жизнью этого пирата-алти, она, разумеется, выберет себя любимую!

— Все как вы и предполагали, господин! — радостно поддакнул новоявленный адмирал. Мартин Лерой корил себя за то, что не успел вернуться на казнь полу-алти и её прихвостней, и из-за этого не защитил город от пирата, захватившего Лудестию. Хотя больше его, конечно же, угнетало другое. Уже давно Мартин Лерой спал и видел, как он наказывает всю шайку-лейку Лагранджа, оскорбившую и его сына, и его самого.

— Ох уж эта дель Ромберг, — продолжал распаляться Барелли. — Сегодня её пухлые губки будут жадно причмокивать, а я ещё трижды подумаю, стоит ли оставить её на посту губернатора, — Вице-Премьер аж облизнулся, в предвкушении.

— Ей придётся очень постараться, чтобы убедить вас!

— А потом постараться ещё сильнее, иначе её дочурка будет висеть рядом с Лагранджем и остальными пиратами! Лаграндж! Ха-ха-ха!!! Я сделаю ночной горшок из его черепа, а всё остальное скормлю свиньям!

— Отличная мысль, господин!

— А до этого… До этого заставлю смотреть, как пускают по кругу его полу-алти. У тебя найдутся в команде смельчаки, которые вдоволь попульзуют эту грязнокровку?

— Найдутся, господин, уверен.

Третий человек, стоявший на шканцах — высокий тощий мужчина с прямыми волосами до плеч, носивший очки в серебряной оправе, во время этой беседы то и дело закатывал глаза. Иначе выдержать словесный понос двух мерзких похотливых мужчин, он бы точно не смог.

Благо никто не смотрел в тот момент на него — первого помощника Барелли Мориса Уинзи.

— Кстати, Морис! — резко повернулся к нему Барелли, которому уже успели подать вина. — Твои агенты отлично сработали! Они и правду не могут спустить Лудестию на воду! Ха-ха! Барбаросса был тем ещё дегенератом, раз умудрился просрать такой корабль и сдохнуть! А мы возьмём его, даже не повредив! Слышишь, Мартин, — вновь повернулся он к Лерою, — когда твои ребята будут драть полу-алти, пусть не забывают благодарить Лагранджа за то, что чинил для нас корабль! Нам, конечно, придётся ещё всё доделывать… Но я не сомневаюсь, что сложные контуры этот мерзавец уже нарисовал!