— Кто это был?

Вопрос адмирала повис в воздухе.

— Кто это был?

На этот раз громче и требовательней. Один из операторов, очнувшись, лихорадочно застучал по клавиатуре компьютера. Люди начинали выходить из ступора. Пережив смертельную опасность, они возвращались к жизни. Бой продолжался.

— Звено с крейсера «Орел». Перехватчик номер четыре. Сержант Дескин, — выдал информацию оператор, и удивленно: — Телеметрия со спасательной капсулы продолжает идти! Пилот жив! Кажется…

Адмирал Кагершем повернулся к оператору поисково-спасательной службы — ПСС.

— Попытайтесь его вытащить, парень только что спас наши шкуры.

Лейтенант, уткнувшись в монитор, начал отыскивать ближайших спасателей. Буквально через три минуты один из боковых шлюзов госпитального корабля выпустил в космос спешно отстыкованный спасательный катер. Адмиральские приказы лучше выполнять быстро.

— Какого хрена? Мы даже заправиться полностью не смогли! — Второй пилот не успел сбегать на камбуз, а давиться сухим пайком ему не хотелось.

— Ты же знаешь, откуда пришел приказ, — сказал первый пилот.

Сержант, списанный по здоровью с перехватчика, делал свою работу — спасал своих бывших коллег. Его напарник за штурвалом истребителя никогда не сидел, сразу попав на спасатель. По спасателям не стреляли. Никаких конвенций на этот счет не было, только молчаливый уговор воюющих сторон. Что может сравниться по мучительности и ужасу со смертью в космосе? Разве что гибель подводников в океане. Только там убивают давление и вода, а в космосе декомпрессия и вакуум. Многие, попав в безвыходное положение на теряющем воздух корабле, кончали жизнь самоубийством, не дожидаясь последнего часа. Спасатели — единственная тонкая ниточка надежды, способная вытащить человека с того света, грань, отделяющая жизнь от смерти. Поэтому по спасательным катерам не стреляли, но и спасатели вытаскивали не только своих, а если была возможность, то выручали и недавних противников.

— Наверное, это внебрачный сын самого Кагершема, — пробурчал второй пилот. — Иначе чего бы он о нем беспокоился?

— Прикуси язык, — оборвал его первый. — Парень не в папочкиной яхте на астероид налетел. В бою был подбит, и мы его вытащим. Ну, если жив, конечно.

— Да я молчу, молчу.

На самом деле второй пилот был даже доволен. Вытаскивать пилота истребителя из спасательной капсулы намного проще и безопаснее, чем ковыряться в набитых всякой взрывоопасной дрянью отсеках большого корабля.

Через две минуты пеленгатор поймал радиомаяк капсулы, и спасательный катер, набирая ускорение, пошел к ней.

Адмирал Кагершем устал, очень устал, последние одиннадцать часов были самыми тяжелыми в его жизни, а он уже далеко не мальчик. Он все-таки победил. Пусть не вчистую, пусть по очкам, но победил. Противник оставил систему. Впрочем, далеко не всем удалось уйти. Разного металлического хлама в космосе сейчас хватало. Отдельные обломки, а также разорванные взрывами и вскрытые лазерами остовы кораблей неслись по разным траекториям и с разными скоростями. Космические мусорщики без работы не останутся еще очень долго. Победа не радовала, потери были огромными. Конечно, промышленность уже клепает новое смертоносное железо, но люди! Где взять обученных членов экипажей для новых кораблей?

Командующий флотом вспомнил неприятный момент, когда пара «Дротиков» почти прорвалась к флагману, а ракета рванула совсем рядом. Спас одиночный перехватчик, дальнего достал ракетой, а выпущенную ближним противокорабельную ракету как-то сумел зацепить лазером. Невероятно! Раньше бы кто такое рассказал — не поверил бы, а тут своими глазами увидел. Адмирал связался с оператором, координирующим действия спасателей:

— Как там этот сержант? Как его?.. Дескин.

После пятисекундной паузы оператор дал ответ:

— Жив, доставлен на госпитальное судно. Сейчас без сознания.

— Благодарю, продолжайте работу.

Адмирал на пару секунд задумался и, приняв решение, связался по внутриэскадренной связи с командиром «Орла». Жестом прервав доклад, Кагершем спросил о потерях истребителей.

— Двое погибли, один на госпитальном судне, младший лейтенант Панарин дотянул до крейсера, но перехватчик восстановлению не подлежит.

— Напишите представления, погибших и Панарина к медалям, сержанта Дескина к следующему званию. Я подпишу, они сегодня хорошо поработали.

— Но ведь…

— Я подпишу.

Командующий флотом отключил связь. Для представления сержанта Дескина к офицерскому званию не хватало главного — вакантной должности. А после сегодняшних потерь в корабельном составе свободные должности появятся очень не скоро. Но если адмирал Кагершем, на корню зарубивший достаточно много карьер сыновей известных и влиятельных персон, сказал, что представление подпишет, то так тому и быть. Мало кто осмеливался оспорить его решения. Через час представления поступили в канцелярскую сеть флагманского линкора и попали на рабочий стол адмирала до того, как он отправился отдыхать.

Вольдемар Дескин проснулся, именно проснулся, а не очнулся. Причем проснулся не сам, его разбудили.

— Как вас зовут? — спросил солидный мужчина лет сорока пяти. — Вы помните, как вас зовут?

— Я даже помню, как зовут вас, господин капитан, — ответил Вольдемар. — А я Вольдемар Дескин, сержант. Пилот перехватчика, крейсер ВКФ «Орел». Личный номер четырнадцать семьсот семьдесят пять шестьсот четыре.

— Очень хорошо. В таком случае вам не надо рассказывать, где вы находитесь и как сюда попали, — улыбнулся доктор Латин. — Но у вас входит в плохую привычку — после каждого боя попадать в мое отделение. В третий раз попадать не советую.

— Я постараюсь.

— Кстати. На этот раз все серьезнее, в своих ответах вы допустили сразу две ошибки.

— Это какие? — заинтересовался Вольдемар.

— Во-первых, господин майор. А во-вторых, завтра, после томографии головного мозга, вас переведут в офицерскую палату. Представление поступило почти одновременно с вами. Сам Кагершем подписал. Так что поздравляю, господин младший лейтенант. А сейчас отдыхайте, на ближайший месяц война для вас закончилась.

Месяц, отведенный доктором Латиным, подходил к концу. За этот месяц Вольдемар Дескин отъелся на госпитальных харчах и вдоволь отоспался на казенной койке. Даже попробовал познакомиться с понравившейся медсестрой, но был отшит. Медицинская комиссия была назначена на послезавтра, сомнений в ее успешном прохождении не испытывали ни врач, ни его пациент. Больше волновало другое — что дальше? Попасть в офицерский резерв и сидеть неизвестно сколько в казарме, ожидая вакансии? Лучше тогда оставался бы сержантом, лишний истребитель Республика всегда найдет. А что? Дали бы вместо звания третий крест — был бы первым за триста лет полным кавалером. А это известность, слава, деньги, девочки… Ах, мечты, мечты… Какие бабки и какие бабы? Война еще идет, и конца ей не видно. Выживи сначала, лейтенант, а о бабах потом думать будешь. А хорошо звучит: лейтенант Дескин. Вот так, без добавления «младший». Ладно, до обрезания первого слова воды немало утечет, но лучше меньше.

Однако кривая ухмылка судьбы в очередной раз повернула судьбу безвестного младшего лейтенанта ВКФ.

Вольдемар Дескин, выздоравливающий, грелся на теплом весеннем солнце Астгартуса, сидя на скамейке в небольшом садике Первого госпиталя военного министерства. Мимо прошел офицер-десантник. Красавчик. Можно сразу на рекламный плакат. Плакат?

— Лейтенант Патрик!

Офицер обернулся.

— Дескин? Вольдемар Дескин!

Вольдемар поднялся со скамейки и разглядел количество звездочек на погонах.

— Так точно, господин капитан!

— Откуда ты здесь?

— Из системы Варена. Почти месяц тут валяюсь, через два дня комиссия.

— А я сержанта своего навещал. На учениях травмировался, думал, успеет к началу, но он тут надолго.