Мне хотелось поговорить с Паневиным, может, встречу Румянцева или Листьеву… Хотя, кого я обманываю, я ведь нарезал круги по стадиону в надежде увидеть Фролову.. Да и не мешало бы переварить все услышанное. Раньше я как-то не придавал этому значения, но теперь поведение Фроловой для меня стало более менее логичным. Маша — просто закомплексованная и замкнутая в себе девчонка, которой кто-то давно сделал больно, и заставил ее замкнуться в себе. Возможно, причиной послужила смерть матери. В любом случае, с ней не все так просто, как кажется, и не стоит рубить с плеча.

Хотя, может и не стоит сближаться с Машей прямо сейчас. Зачем подвергать ее опасности? У меня скопилась куча могущественных врагов, и пусть многие из них мертвы, не стоит сбрасывать со счетов тех, кто остался. Тот же польский король может затаить на меня обиду. Думаю, такой человек далеко не глупый, и быстро смекнет кто получил бумаги. Хотя, и тут Ольгерд смешал ему планы, отравив Збигнева, так что смело могу делать лицо кирпичом и кивать на то, что твердыня был без памяти полдня. За это время скопировать бумаги мог кто угодно.

Не стоит сбрасывать со счетов Родионовых, которые еще не забыли убийство Вениамина и наверняка думают как отомстить за его смерть и поражение в тронном зале Воробьевского дворца. Сейчас у них проблемы куда более серьезные в лице Великого князя.

Я остановился на полпути к парку и собрался повернуться к выходу, когда услышал знакомый голос.

— Миша! — повернувшись в сторону, увидел бегущую ко мне Фролову. Девушка бросилась мне в объятия и крепко прижалась, но уже в следующее мгновение опомнилась и отпрянула. — Прости, я была неправа… ну, когда ты уходил.

— Все в порядке, я тебя понимаю. По тебе видно, что ты боишься серьезных отношений. Давай найдем где-то укромное местечко, и ты расскажешь обо всем, что тебя беспокоит.

Мы с Фроловой устроились в дальнем конце парка подальше от посторонних глаз. Правда, совсем избавиться от любопытных взглядов оказалось невозможно. То и дело кто-нибудь из студентов случайным образом оказывался в этой части парка рядом с нашей лавочкой, ловил на себе наши недовольные взгляды и торопился убраться подальше.

— Говоришь, я трусиха? — произнесла Маша и изобразила улыбку.

— Я так не говорил, не перекручивай.

— Нет, все верно. На правду обижаться глупо, — девушка ненадолго замолчала, а потом продолжила: — Знаешь, я ведь любила всего трижды. Моя первая детская любовь — Ваня Кондрашов. Они жили неподалеку от нас, а мы с Ваней были сверстниками и частенько играли вместе. А потом, когда мне было девять, он погиб вместе со своей семьей.

— Несчастный случай, или разборки родов?

— Отец говорил, что Кондрашовы перешли дорогу какому-то сильному роду, который не остановился перед тем, чтобы решить проблему силой. Доказательств так и не нашли, поэтому убийцы так и остались безнаказанными. В принципе, ты ведь помнишь Боярскую грамоту, принятую на вече в Суздали. Легко догадаться, что виновников особо и не искали. Тогда князья не особо вмешивались в жизнь общества. Остальные члены рода Кондрашовых поспешно покинули княжество, опасаясь за свои жизни. Я тогда долго рыдала и не могла отойти. Боялась, что смерть придет за кем-то близким. Сначала мама, потом Ваня…

— И ты встретила свою вторую любовь? — не знаю почему, но сейчас я совсем не испытывал чувства ревности. Это было давно, тем более в подростковом возрасте. Глупо ревновать к такому.

— Да. Этот парень был совсем другим. Сильный, уверенный в себе. Мне казалось, что такого, как он, точно никто не убьет. Он был старше меня на четыре года. И если мне было тринадцать, то ему — все семнадцать. Сам понимаешь, для взрослых это небольшая разница, а в том возрасте — просто пропасть.

Маша замолчала, погрузившись в воспоминания, а я решил ей не мешать. Так длилось почти минуту, но потом она продолжила:

— У Марка были совсем другие интересы. Мне казалось, что я ему нравлюсь, а на деле он просто играл мной. Наконец, когда ему надоело, он просто выставил меня дурой перед своими друзьями и подругами. Такого стыда я не испытывала никогда в жизни.

— И поэтому решила отгородиться от всех, с кем у тебя могут быть отношения?

— Ну, за последние пять лет — ты первый, кто запал мне в душу.

— Погоди, а как же Влад?

— Все-то ты знаешь, — усмехнулась Маша. — А у Васильева слишком длинный язык, как для наследного князя.

— Не обижайся на него, он мне рассказал скорее по дружбе, да и то в общих чертах.

— С Владом мы просто хорошие друзья. Наш роман существовал только в головах наших родителей, поэтому у него не было будущего. Когда все поняли, что ничего не выйдет, решили просто выбросить это из головы.

Мы замолчали и некоторое время сидели в полной тишине.

— Погоди, а третий? Ты ведь сказала, что любила трижды…

— Так я и сейчас люблю, — ответила Фролова. — Это ты, Миша. Я испытываю к тебе сильные чувства, но одновременно боюсь их. Теперь я уверена, что ты не поступишь со мной, как Марк, но боюсь потерять тебя, как в свое время потеряла Ваню… Сам посуди, за год нашего знакомства ты уже несколько раз мог погибнуть.

— Никто не знает как будет дальше. Если все время бояться, можно так и не пережить те счастливые моменты, которые боишься потерять… кхм… — как-то я закрутил свою мысль и нахмурился, но Машу это только позабавило.

— Может, вернешься в академию, пока еще есть возможность?

— Было бы все так просто, — произнес я и посмотрел на Фролову. — У меня остались незаконченными еще пара дел, но я обещаю тебе, что как только разберусь с ними, вернусь обратно. А ты как раз закончишь второй курс.

— Без тебя в академии будет одиноко…

— Я буду проведывать тебя по выходным, когда буду в городе.

Маша сжала мою ладонь и потянулась, чтобы поцеловать в щеку, но я обнял ее за плечо, повернулся к ней и наши губы соприкоснулись. Девушка вздрогнула от неожиданности, но не отстранилась. Ее тело заметно расслабилось, и мы целовались так не меньше минуты.

— Тебе пора. Посетителям можно находиться в академии только до вечера.

— Да, точно!

Стоило заговорить о вечере, я вспомнил, что за ужином мы договаривались встретиться с Серпуховым. В принципе, никто не заставляет выполнять следующее задание, но мне нужна помощь сильного прорицателя. Я должен узнать что случилось с сестрой и моими родными, а после того, как встретил человека, похожего по поведению на отца, появилась надежда узнать больше о судьбе родителей.

К выходу из академии мы шли с Машей за руку, ловя на себе удивленные взгляды студентов. Остановились воле выхода и долго стояли, держась за руки. На прощание я привлек девушку к себе и поцеловал.

— Возвращайся скорее, — прошептала Маша после поцелуя.

— Как только разберусь со всем, сразу к тебе!

Девушка стояла у выхода, пока я не прошел пост охраны и не скрылся за поворотом. На прощание я повернулся и помахал рукой.

— Давно ждешь? — поинтересовался Серпухов, присаживаясь за мой столик.

— Минут пятнадцать. С ужином уже покончено, осталось только запить чаем.

— Так быстро?

— Не люблю опаздывать, — пожал я плечами.

— В таком случае, если не возражаешь, я поужинаю, — Серпухов махнул рукой, подзывая к себе официанта.

Уже через минуту он умчался выполнять заказ, а мы вернулись к разговору.

— Тяжелый день?

— Иначе и не бывает, — отозвался сотник, и по его настрою я понял, что он не настроен рассказывать о событиях, которые с ним произошли. Пришлось спокойно попивать чай и ждать, пока Серпухов справится со своей порцией.

— В общем, Миша, возьми эти бумаги и хорошенько изучи. Подробности там.

— А если в двух словах?

— Ты едешь на юг. Но только не отдыхать.

— С вашими заданиями даже не надеялся, — отозвался я, припрятав бумаги во внутренний карман курточки.

— Давай пройдемся, и я посвящу тебя в подробности.