– Огонь!

Солдаты чуть промедлили с исполнением команды. Пламя вспыхнуло неожиданно, и для наступавших, и для оборонявшихся. Пламя взвилось вверх едва ли не на десяток саженей, выхватив из темноты приближающуюся толпу, злобно поблескивающую штыками.

Грохнул первый ружейный залп, второй, ударила артиллерия, солидно рявкнули трофейные гаубицы. А они все шли и шли. На ходу стреляли в ответ, кричали и падали, падали, падали. Идущие позади наступали на тех, кто только что шел впереди, а потом и на них наступали шедшие еще дальше. Задние становились первыми, а став первыми – умирали, но неуклонно приближались к своей цели. И оставалось им пройти всего два десятка шагов, когда они дрогнули. Дрогнули и остановились.

– Вперед! В атаку!

Повинуясь ротному свистку, две сотни солдат пятой роты перевалили через бруствер и ударили в штыки по врагу, численно превосходящему их в десятки раз. И враг побежал! Словно круги по воде, по огромной толпе разошлись волны паники. Теперь каждый был сам за себя. Бросая оружие и затаптывая лежащих, толпа бежала в обратном направлении, бесполезно отдавая расстояние только что стоившее ей большой крови.

Видя успех контратаки, полковник Чанаев приказал перейти в наступление всему полку. Сопротивление было эпизодическим, то тут, то там вспыхивали короткие, но отчаянные перестрелки, хотя всем уже было ясно, кто вышел победителем в этом бою.

Утро выдалось хмурым. Пространство перед укреплениями Лочева было буквально устлано трупами. Впрочем, и живые там попадались. Под ногами валялись тысячи винтовок, штыков, подсумки, сабли, огромное количество военного имущества и гражданского барахла. На дороге осталось стоять больше сотни фургонов, телег, повозок. Одних только лошадей наловили почти полтысячи.

В этом ночном бою около двух тысяч османийцев было убито, ранено и затоптано во время панического бегства. Сотни три самых отчаянных сумели проскочить мимо укреплений Лочева и попытались преодолеть Шиповский перевал, чему воспрепятствовала охранявшая перевал пехотная рота. Не имея в достатке даже патронов, эти отчаявшиеся солдаты были почти полностью истреблены в безнадежной атаке. Еще тысячи две-три османийцев разбежались по окрестным горам. Большая их часть сдалась потом сама, ослабев от голода и холода, остальных отлавливали еще больше двух недель.

Ядро османийской колонны, состоявшее по большей части из обозов, капитулировало. В плен попало около пяти тысяч. Из них военных было не больше двух, остальные гражданские из числа жителей Коварны.

Пленных согнали в одну толпу, окружили по периметру цепью солдат. Частью этой цепи и были солдаты пятой роты, злые после бессонной ночи и почти полной невозможности поучаствовать в сборе трофеев.

– Смирно! Господин полковник, пятая рота…

Прервав доклад капитана Магу, Чанаев, не слезая с лошади, объявил пятой роте и ее командиру устную благодарность.

– Очень вовремя вы контратаковали, еще бы немного и они могли опомниться. А чья была идея поджечь фургон?

– Моя, господин полковник, – не стал скрывать Алекс.

– Вот и отлично, только фургон в обоз надо бы вернуть и перед фурлейтом хотя бы извиниться. Ваши солдаты его связали и рот заткнули, бедолага едва не задохнулся.

– Слушаюсь, господин полковник!

Едва только командир полка и его свита отъехали, капитан подозвал к себе унтер-офицера Ражина.

– Вы зачем фурлейта связали?!

– Так он, господин капитан, фургон не отдавал и крик поднять хотел.

– А если бы он задохнулся?

– Так мы аккуратно. Торопиться же надо было.

– Ладно, возьми полувзвод, пойдем фургон вместо сожженного искать. Заодно и трофеи какие-никакие посмотрим.

Сбор трофеев дело прибыльное, но далеко не всегда приятное. Еще раз Алекс убедился в этом, едва они заглянули в первый же присмотренный ими фургон. Четыре трупа, один женский и три детских, девочки, в возрасте от десяти до где-то пятнадцати. Их убийца обнаружился с противоположной стороны фургона. Видный черноусый османиец в синем мундире с золотыми эполетами. В руке зажат здоровенный бритунийский револьвер. В правом виске дырка, в левом – дырища.

Алекс вывернул револьвер из руки мертвого самоубийцы. В барабане пять стреляных гильз и один патрон.

– Ни разу не промахнулся.

Востроносенький солдатик из недавно призванных, едва первый бой переживший и жизни еще не видевший, изумленно ахнул.

– И за что же это он их?

– А не хотел, чтобы ты на его дочке женился, – хохотнул другой, более опытный.

– Вот еще, на басурманке жениться! Срамота!

– Тебе – срамота, а я бы не прочь с такой пару раз.

Капитан резко обернулся.

– Это кому тут жениться невтерпеж?! Силы девать некуда? Ражин, определи этого ухаря в команду золотарей, пусть там себе невесту ищет.

Больше «женихов» среди присутствующих не нашлось. Алекс обошел вокруг фургона. Лошадей кто-то увел, чтобы драпануть верхом, обрезав при этом упряжь ножом. Все остальное было на месте и в исправности.

– Ну, что, этот берем?

У унтера нашлось возражение:

– Может, другой какой посмотрим, господин капитан? Вон у этого колесо рассохлось, спицы выпасть могут.

Офицер пнул колесо сапогом. Колесо как колесо, не хуже остальных. Просто солдатам неохота с трупами возиться, как и самому Алексу.

– Ладно, смотрим другой.

Второй фургон оказался в не худшем состоянии, зато вместо трупов внутри, среди брошенных вещей, нашелся целый рулон дорогого шелка, который солдаты тут же разодрали себе на подворотнички. Остаток прихватили с собой, оделить тех, кому не досталось. Этот фургон и вернули обозным. А фурлейту капитан Магу денег дал на водку, после чего инцидент был исчерпан.

После падения Коварны Палканская армия долго переваривала добычу. И только полтора месяца спустя успевшая прикипеть к месту военная машина сумела стронуть с места свои основательно заржавевшие шестеренки и двинуться на юг. Начались бои на Одреопольском направлении, где спешно пополненный корпус Эник-паши, опираясь на не менее спешно построенные укрепления, пытался сдержать натиск руоссийцев. И опять все эти события не коснулись двадцать второго пехотного полка. Пока Палканская армия, истекая кровью, медленно ползла к Одреополю, полк справлял гарнизонную службу в ее тылах.

Спокойная гарнизонная жизнь для капитана Магу и его подчиненных завершилась вызовом ротного командира в штаб полка. Кроме него командир полка вызвал еще и командира шестой роты, представительного мужчину и обладателя роскошнейших усов а-ля нынешний император, капитана Гаплыка. Капитан буквально месяц назад перевелся в действующую армию. Вместе с бравым капитаном в полк прибыли слухи о том, что причиной перевода была женщина, не то дочь, не то жена его прежнего полкового командира. Сам покоритель женских сердец столь резкими переменами огорчен не был – на прежнем месте службы ротным командиром ему было не стать, а здесь вожделенную должность он получил сразу.

– Господа офицеры!

Оба капитана замерли навытяжку, ожидая дальнейших слов полковника.

– Приказываю вам произвести поиск в направлении замка Шангор.

Замысел операции не отличался сложностью и не требовал от исполнителей большого оперативного таланта. Просто надо было пройти около десяти верст по не самой худшей дороге и немного пошуметь у стен старого замка. Предполагалось, что напуганные османийцы подтянут к замку резервные части. После чего задача по отвлечению части сил с основного направления считалась выполненной, и можно было отступить на исходные позиции.

Проблема была в том, что никто не знал, какими силами обладает противник в этом районе. Вполне можно было, вместо небольшого шума, разворошить осиное гнездо и не успеть унести ноги. Кроме того, в штабе полка не было ни одной крупномасштабной топографической карты будущего района боевых действий, а на единственной имевшейся сам замок обозначался крохотной, едва заметной точкой.