Как бы ни хвалился Родионов, его возможности были не безграничны. Похоже, заряд в его реликвии был на нуле.

— А еще такой можешь? — тактика с издевками отлично работала на молодом и горячем парне. Уверен, старший Родионов не попался на такую уловку.

— Легко!

Появился очередной смерч, еще больше размером, но я видел, что парня трясло от перенапряжения. Перенаправить его мне удалось с большим трудом, и на этот раз он разбился о стену, залив ее алыми разводами.

Отлично! Все идет куда лучше, чем я ожидал. Пока я справляюсь с атаками, ресурсы реликвии расходуются, а парень вот-вот исчерпает ее без остатка. И тогда… Тогда этот парень сделает мою работу своими же руками.

— Милослав… — Матвей немного отошел от болевого шока и раскрыл глаза. Не удивительно, ведь возле него скопились сразу трое одаренных, которые вливали в него энергию. — Милослав… Береги…

— Не волнуйся, отец! Артефакт не попадет в руки Гущину или людям Рымина!

Вот же дурачок! Я и то понимаю что Родионов-старший приказал беречь. Но говорить об этом Милославу, конечно же, не буду.

— Пришло время поставить на тебе жирный кровавый крест, Гущин! Я собираюсь создать такую мощь, перед которой ни тебе, ни твоим дружкам не выстоять! Призываю потоп, который утопит всех врагов!

Руки Милослава затряслись, только теперь уже не от перенапряжения, а от вибрации, которая исходила от реликвии. Похоже, Родионов использовал всю мощь артефакта и даже больше. Его возможностей просто не хватило на создание такого мощного заклинания, и он вот-вот мог разлететься на куски.

Но этого не произошло. Вместо этого Ритуальный нож перестало трясти, а рядом с Милославом выросло огромное темное облако, принявшее очертания мускулистой фигуры. Да, а ведь этот болван все-таки смог. Не то, что он хотел, но все же призвал силу, с которой нам всем справиться будет непросто. Он едва не уничтожил артефакт, и вызвал гнев его хранителя.

— Милослав! — Родионов-старший закричал, когда его сына окутало огненное облако.

— Каждый, кто осмелится угрожать артефакту, сгорит в огне! — проревела тень и повернулась к нам.

— Слияние!

Я прекрасно понимал, что моей пятой ступени будет недостаточно, чтобы сдержать натиск хранителя. Но если нам удастся его победить… Нет, я не хочу владеть этой вещью. Она будет уничтожена.

Очередная волна пламени сорвалась в нашу сторону, но мне удалось взять ее под контроль. Суммарно мы владели куда более мощной силой, чем моя пятая ступень чародея.

— Что скажешь, мутный? Кажется, твой огонь — всё.

— Храр!

Тварь заревела, призывая еще более мощное пламя. На мгновения я даже испугался, что сейчас он испепелит всех в комнате, но тут снова вмешался Милослав. Его руки и лицо сильно обгорели, но он был еще жив.

— Никто не поможет нам, даже этот нелепый кусок камня и тот бесполезен.

Родионов-младший с силой ударил реликвией об алтарь, и расколол его на части, вот только для Ритуального ножа это тоже не прошло бесследно. Артефакт треснул и сломался напополам, а хранитель с воем исчез в водовороте энергии, так и не закончив свое заклинание.

Милослав замертво рухнул на расколотый алтарь, а немногие оставшиеся в живых люди Родионовых побежали. Мы выполнили главную задачу — уничтожили артефакт, а значит и все шансы Повелителя крови обрести силу в этом мире. К тому же, были убиты как минимум двое Родионовых — Матвей и Милослав. Как оказалось, остальные сыновья Родионова погибли в бою с ребятами Глухова. Недаром сотня Серпухова считалась одной из сильнейших в Великом княжестве и отправлялась для решения самых сложных задач.

— Все закончилось! — когда мы выбрались на поверхность, я подошел к Серпухову. — Обидно, что слава победителя достанется Толмачеву, а о твоих стараниях никто не узнает.

— Ничего, — отмахнулся Серпухов. — Что мне та слава? Зато мы выполнили задачу и спасли тысячи жизней наших бойцов и жителей города. И да, вот еще что. По Родионовым нанесен существенный удар. Не думаю, что они смогут оправиться после такого. Теперь Толмачев может штурмовать город сколько угодно. Главную задачу мы выполнили — устранили главу рода и изъяли опасный артефакт.

— Не просто изъяли, а уничтожили, — решил поправить сотника, потому как это играло принципиальную разницу. В этом мире не должно существовать подобных вещей, иначе таким тварям, как Повелитель крови, будет открыт сюда вход.

— Кстати, что-то он запаздывает! — Серпухов перевел взгляд на часы, а потом осмотрелся вокруг. — Штурм города должен был начаться минут пятнадцать назад.

— Штурма не будет, — на улице как по команде появились несколько десятков одаренных с эмблемами Московского княжества и окружили нас. — С Москвы пришло письмо снять осаду с Перми и отвести войска, чтобы избежать прямого конфликта с Четвертой империей.

— То есть как? — сотник удивленно посмотрел на посланника. — Ты хочешь сказать, что вся эта шваль сейчас сможет выбраться из города, и никто не ответит за похищения и убийства людей?

— Придет время, и мы во всем разберемся, — ответил посланник воеводы. — А пока я вынужден вас задержать за нарушение указа воеводы Великого княжества и действия, которые привели к обострению конфликта с Четвертой империей.

Вот это поворот! Буквально минуту назад мы были героями, а сейчас нас записали в нарушителей. И это после того, что мы сделали для страны и всего мира. Да, Рымину еще предстоит всерьез поработать с кадрами.

— Серпухов, я призываю вас и ваших людей не оказывать сопротивление.

Глаза посыльного нервно забегали, когда одаренные приготовились к бою, но сотник взмахнул рукой и отдал приказ:

— Никому в бой не вступать. Своих же будем бить, друзья! Выполнять приказ воеводы!

Мы с Серпуховым и остальными ребятами сидели на земле. Руки за спиной связаны, хорошо, хоть рты не заткнули, на запястьях блокираторы. Но самое обидное, что наши недавние враги спокойно прошмыгивали мимо нас, бросая удивленные, а иногда и довольные взгляды. Те самые люди Родионовых, которые были виновны в похищениях и жертвоприношениях, а там кто знает в чем еще.

— Что же они так долго? — не выдержал Толмачев, всплеснув руками. Он смотрел на западную дорогу, идущую к городу, но она была пуста, насколько хватало зрения. Ни машин, ни даже облачка пыли.

— А сотник-то нервничает, — довольно протянул Серпухов. Ему уже стало немного лучше, но самостоятельно подняться все равно не сможет. Вяземский здорово приложил его в поединке.

— Стараются выслужиться перед французами, — я смотрел на Толмачева, который явно нервничал и расхаживал взад-вперед, отдавая короткие приказы.

— Не думаю. Скорее, здесь замешаны свои же, а Бонапартам потом отчитаются, что нарушители понесли наказание и были казнены на месте.

Серпухов посмотрел на небо, на котором не было ни тучки, а я думал о несправедливости, которой хватает в этом мире, как, к сожалению, и во многих других вселенных.

— Обидно. Пройти битву за Ростов, спасти польскую принцессу, вернуться живым из Франции, выстоять против турок и погибнуть от рук своих же.

— А ты думал, в жизни много справедливости? Да, бывает, что она торжествует, но еще чаще в хаосе и неразберихе, а иногда и по причине откровенного предательства, совершаются самые нелепые события. Но несмотря на это, мы должны выполнять свой долг.

— Что ты там бубнишь под нос? — Толмачев повернулся в нашу сторону и напряг слух. Не услышав ни слова, он подошел ближе и склонился над Серпуховым. — Ты давно на карандаше, сотник. Ты и все твои бойцы. Нужен был только повод и решение кого следует.

— Интересно, и кто же осмелился принять такое решение?

Серпухов смотрел в глаза Толмачева без страха. Он понимал, что жить ему осталось всего ничего, но это не повод лебезить перед предателем.

— А вот этого тебе знать не нужно даже с учетом того, что ты сейчас будешь казнен.