Османийцы торопились, очень торопились. Видно, что тоже устали, но продолжали шагать будто заведенные. «Интересно, чем ярбай их так простимулировал? А это еще кто?» Среди серо-синих османийских шинелей чернело более темное пятно. «Ба-а, да это же сам господин Войко Бобев собственной персоной!» Рядом с предателем-проводником шел османийский офицер. Нет, не сам ярбай, тот не такой дурак, чтобы под руоссийские пули лично подставляться, кто-то из младших командиров, видимо, он этой заставой и командовал.

Алекс торопливо спустился обратно, отыскал Охримцева, протянул ему бинокль и указал на османийскую колонну.

– Видишь во втором ряду спереди? Тот, что в черном.

– Так точно, вижу!

Унтер вернул бинокль капитану.

– Его – первым. И не вздумай промахнуться.

В ответ раздался сухой щелчок затвора.

– Не извольте беспокоиться, господин капитан, не промахнусь!

Судя по кровожадной ухмылке унтер-офицера, беспокоиться стоило предателю, если бы только он догадывался, что его уже рассматривают через прорезь прицела. Охримцеву предстояло сделать весьма сложный выстрел, цель то и дело закрывали идущие впереди Бобева османийцы. Хорошо хоть строй был неплотный.

– Стреляй, когда будешь готов, без команды.

На сей раз положенного по уставу ответа не последовало, унтер замер, словно каменное изваяние, только указательный палец его едва заметно выбирал холостой ход спускового крючка. Офицер счел за лучшее не вмешиваться.

Больше всего Алекс боялся, что османийцы остановятся и вышлют вперед дозор, который неминуемо обнаружит руоссийскую засаду. К его счастью, противник этой предосторожностью пренебрег. Сказалась усталость и то, что таких удобных для засады мест они миновали за сегодня не одно.

Гах!!! Капитан торопливо вскинул бинокль и успел заметить оседающего на дорогу предателя, теперь скрываться стало бессмысленно.

– Огонь!

Затрещали выстрелы, османийцы попадали, как сбитые кегли. Полминуты – и дорога оказалась усеяна телами в серо-синих шинелях. Те, кто уцелел, расползлись по сторонам в поисках укрытия. Самые смелые открыли ответный огонь, выдавая себя белыми облачками порохового дыма, над головой противно засвистели пули.

– Прекратить огонь! Уходим! Охримцев – командуй!

Десятка три убитых и раненых, оценил потери противника капитан. Оставалось надеяться, что ярбай Озчелик внемлет такому предупреждению и прекратит преследование. Да и проводника у него больше нет. И только один вопрос продолжал мучить Алекса – куда пропал Фелонов?

Возбужденных боем солдат подгонять не приходилось, да и сами они прекрасно понимали, что надо уйти как можно дальше до того, как османийцы доберутся до оставленной ими позиции и получат возможность открыть по ним прицельный огонь. Правда, запала этого хватило ненадолго, уже через версту, когда очередной спуск сменился очередным подъемом, солдаты опять еле переставляли ноги.

В конце этого подъема обнаружилось место, где идущая впереди рота свернула с проезжей дороги на горную тропу. Не заметить этого было невозможно, но Годрин на всякий случай выставил у дороги одинокого солдатика. Похоже, было ему здесь очень одиноко и страшновато, поскольку радостно орать он начал издалека:

– Господин капитан! Господин капитан, наши здесь направо повернули. Меня господин штаб-капитан здесь оставил, чтобы я вам место указал.

При этом сам с места не тронулся, продолжал стоять. Алекс махнул ему рукой, что все понял, но тот успокоился, только когда взвод подошел непосредственно к нему.

– Хватит орать, всех ворон в округе распугал!

Капитан стянул с головы кепи, рукавом шинели стер со лба пот, мизинцем прочистил ухо. Сбросить бы еще с плеч тяжеленный ранец, да останавливаться нельзя.

– Давно ушли?

– Недавно, – обрадованно затараторил солдатик, – вот только-только.

Алекс еще раз махнул рукой, чтобы он заткнулся. На этот раз сработало. Спрашивать, сколько минут входит в это «только-только», было бесполезно. Годрин мог бы оставить кого-нибудь посообразительнее, чем это чучело.

– Шагом марш!

Капитан Магу первым шагнул с дороги и через два десятка шагов оказался на скальном карнизе. Вниз лучше было не смотреть, справа был почти отвесный обрыв глубиной саженей в сто. Солдаты гуськом двинулись за ним. Еще час спустя первый взвод догнал арьергард ротной колонны, растянувшейся по узкой тропе почти на полверсты.

Ночью подул холодный, пронизывающий ветер, температура упала ниже нуля. Плюнув на маскировку, штаб-капитан Годрин разрешил развести костры, благо ветры за много лет наломали достаточно сучьев, а собирать здесь хворост было некому. Сухие сучья давали хороший жар, но быстро прогорали на ветру. Алекс подбросил несколько штук в начавший угасать костер и спрятал кисти рук в рукава шинели.

– Когда мы вернемся в Ясен?

Прежде чем ответить, Горанович подумал несколько секунд, потом дал ответ:

– Послезавтра после полудня. Но к первым вашим постам выйдем уже завтра к вечеру.

И после небольшой паузы добавил:

– Если только на османийцев не наткнемся.

– Завтра – это хорошо.

Капитан чуть отодвинулся от огня. На лице скоро кожа от жара лопнет, а спина мерзнет. Подыскав более или менее терпимое положение, офицер продолжил разговор:

– После нашего возвращения у меня будет еще одно поручение для тебя. Возьмешься?

– Может, и возьмусь, – пожал плечами контрабандист, – ты толком скажи, что надо сделать?

– Денщика моего помнишь?

Горанович молча кивнул.

– Надо его найти. Сейчас могу дать тебе два червонца, больше у меня при себе нет. Найдешь – получишь вдвое больше.

Предложенная сумма удивила контрабандиста.

– Ты так высоко его ценишь?

– Да. И я должен знать, что с ним произошло. Если он попал в плен, то попробуй договориться о выкупе. Если погиб, постарайся достойно его похоронить.

– А если я его не найду?

– Тогда аванс останется тебе. Но ты все-таки постарайся.

– За такие деньги я эти горы перекопаю, но они умеют хранить тайны. И чиновники османийские хоть и продажны, зато очень алчны, денег тебе потребуется много.

– Эту проблему я решу, – хмыкнул Алекс, – ты только найди.

Два увесистых кругляша перекочевали к новому владельцу. Капитан повернулся к огню замерзшей спиной. Мерзкий ледяной ветер тут же вцепился в лицо, норовя превратить его в онемевшую маску.

Утром все были злые и не выспавшиеся. Даже немного стихший ветер настроения не улучшил. Ночевка в таких условиях ожидаемо завершилась дюжиной прожженных шинелей. Двое даже ухитрились получить ожоги. Капитан не стал тратить время на наказание разгильдяев, только рукой махнул.

– В Ясене разберемся. Ста-анови-ись! На пра-аво! Шаго-ом марш!

В путь тронулись, едва забрезжил рассвет, и стало видно землю под ногами. Рота спешила покинуть столь негостеприимное место. Нельзя сказать, что сегодняшний спуск оказался намного легче вчерашнего подъема. Солдатские сапоги и конские копыта скользили по подмерзшей земле, камни то и дело норовили вывернуться из-под ног и столкнуть с ближайшего обрыва.

Встреча с османийцами состоялась через три часа после полудня. Первым их присутствие обнаружил Горанович. Поведя носом, контрабандист уверенно заявил:

– Дымом пахнет. Османийцы близко.

– Может, это пастухи, – предположил капитан Осигов.

– В это время пастухам здесь делать нечего, – отрезал проводник.

Алекс тоже принюхался, но никакого запаха дыма не учуял. Однако если знающий человек говорит, что дым есть и противник близко, то надо к нему прислушаться и поступать соответствующим образом.

– Разрешите принять меры, господин штаб-капитан?!

– Принимайте, – разрешил Годрин.

Поскольку выслать боковые дозоры не было решительно никакой возможности, капитан Магу пришлось ограничиться головной походной заставой. И полчаса спустя от нее примчался посыльный с известием о том, что противник обнаружен. Остановив ротную колонну, офицер отправился вперед, чтобы лично оценить обстановку. С собой он прихватил и Горановича.