Даже людей, которые носили латексные костюмы, кастовали магическое оружие и не умирали после попадания разрывного снаряда в плечо.

Срочный ремонт и без того не успевал восстанавливать целостность УниКома, а после взрыва, костюм резко обвис на мне, как кожа на старом слоне. Так выглядел ноль единиц прочности.

И то неплохо, ведь я опасался, что повреждённый уник просто осыплется с меня.

Из-за взрыва я не удержал своё оружие: шипя и раскидывая искры, клинок запрыгал по полу. Когда мономолекулярная кромка задевала бетон, она вгрызалась в него, вырезая каменные куски, и тут же отскакивала, исторгая облака серого пара. Подпрыгнув напоследок несколько раз, он рассыпался тучкой серого порошка.

Я смог сесть на корточки, и тут же перешёл в прозрачность, которая, кстати, ещё не восстановилась до конца после предыдущего применения.

Взрывы гранатомёта и выстрелы эмп-оружия заволокли всё помещение дымом, сквозь него шагали кочевники, выискивая меня. Что было непросто, ведь ни тепловые, ни какие-либо другие сенсоры не определяли невидимых синтезанов.

Что происходило с Нейлёй и Чиной по ту сторону баррикады я не знал, феном связи всё так же не работал.

Тем временем срочный ремонт восстановил немного единиц прочности моего УниКома. Он заскрипел, как бы ожил, стягивая моё тело. Заодно выбросил меня из прозрачности в тот момент, когда один из бойцов шагал в паре метров от меня!

Уже не сдерживая себя человеколюбием, я ударил кулаком в шлем его экзоскелета. Боец улетел в дым. Я не успел снова стать невидимым, как со всех сторон посыпались выстрелы.

Тогда я попросту использовал импульс и убежал от боя. Покинув облако дыма и пыли, увидел Нейлю — она стояла возле машины, из которой рвалась патриотичная музыка.

— У меня радио сломалось, — ответил я на её молчаливый вопрос.

Прыгнув в кресло водителя, положил руки на руль с эмблемой Ульяновского Автомобильного Завода.

Через несколько секунд Марьям получила доступ администратора к бортовому компьютеру и внесла меня в список водителей, убрав прежних владельцев. Музыка тут же отключилась, а я вырулил к полоске неба, которое синело в конце этого странного помещения, скрывавшего вход в систему катакомб на границе.

Я обернулся, чтобы узнать, нет ли погони, но Марьям успокоила:

«Я заблокировала все их машины и средства связи. Погони не будет. Некоторое время».

#

Первым делом Нейля достала из рюкзака сигареты и закурила.

— А ведь эти кочевники надрали тебе задницу, — сказала она.

— Просто я не хочу никого убивать, — ответил я. — Так бы победил их всех.

— Ну-ну.

— А ты победила Чину?

— Сразила наповал.

— Всё-таки убила?

— Вовсе нет, — Нейля несколько раз затянулась. — Чингиз предложил мне стать его женой. Сказал, что я самая прекрасная женщина, какую он только встречал.

— Получается, пока я воевал, вы обсуждали свадьбу?

— Мы тоже немного повоевали. Потом Чина отбросил оружие, снял шлем и, встав на одно колено, отдал мне своё сердце.

— Горячий джигит.

— Он сказал, что я божественно прекрасная воительница. Предложил вместе править степью и возрождать Великий Туран.

— Ты ведь не стала кружить парню голову и призналась, что ты биоробот?

— Он ответил, что у каждого свои недостатки.

Интерфейс сообщил, что работоспособность первой ячейки восстановлена, связь снова появилась.

Квадратики атрибутов подпрыгивали, сигнализируя о возможности повысить уровень, но я отложил на потом. Автоповышение уровня тоже отключил: нехватка ресурсов ограничивала моё скоростное развитие.

Только проверил запасы.

Оргмат:

1 253 / 6 000

Наномасштабные компоненты:

1 184 / 6 144

Кажется, скоро мне придётся убрать SpeedRun. Марьям сказала, что скоро этот феном начнёт создавать слишком много ошибок в тысячах итераций моих субатрибутов. Я согласился, что при первых же признаках проблем уберу читерскую прокачку.

Если задуматься о недостатках синтезана, то мой главный недостаток — это излишне быстрый рост моих достоинств.

А пока… пока я радовался своим возможностям. И пусть Нейля развивалась гармонично, не страдая из-за недостатка оргмата. Зато я, чёрт побери, создавал на ладони мономолекулярную катану, которая резала танки. А благодаря высокому атрибуту «Сила», мои предметы жили почти минуту.

#

Машина кочевников неслась на максимальной скорости, прыгая по кочкам и взлетая на пригорках.

Я не любил водить. Но оказалось, что когда ты синтезан — вождение особое удовольствие. Можно не бояться, что не успеешь оценить обстановку. Моё улучшенное зрение могло бы управлять сверхзвуковой ракетой, проводя её через изгибы каньона.

Был морозный и солнечный день, лужи и грязь замёрзли. Поздняя осень здесь оказалась холоднее, чем по ту сторону границы. Колёса не вязли в грязи или снегу.

Когда толстые колёса разбивали замёрзшие наросты льда, тысячи серебристых осколков красиво мерцали в густом тёмно-синем небе. Только цепкое зрение синтезана успевало любоваться этим эффектом, словно в замедленной съёмке. Человек не заметил бы ничего, кроме грязного и разбитого льда.

Нейля тоже видела детальную красоту мира. Выпуская дым кольцами, любовалась дополнительным эффектом его наложения на искорки льда и синеву неба.

— Красиво, — сказала она. — Как под гашишем.

— Насчёт гашиша не знаю, но чем выше субатрибуты «Обработки данных», тем больше восприятие напоминает ощущения от стимулятора статистики.

— Что это такое?

— Экспериментальный наркотик, который нам один раз дали в рамках подготовки в МСБ, — ответил я. — Он якобы менял химию работы мозга и нервной системы, улучшая когнитивные способности. Ни состав, ни фармакологию нам не раскрывали, но под стимустатом мы должны были думать и действовать быстрее.

— И как?

Я пожал плечом:

— Помню, что меня попросили решить какие-то задачки, но об успешности решения не рассказали. Но сейчас меня поразило, что воздействие этого препарата так похоже на состояние сознания в теле синтезана!

— Думаешь, что этот наркотик и синтезаны связаны?

— Я теперь во всё могу поверить.

#

Водорода в машине хватило почти на пятьсот километров. Мы ехали без остановок и даже ни разу не застряли, благодаря моему зрению. Машина могла бы ехать и дальше, используя какой-то конвертор, добывавший водород из воздуха, но скорость была тише нашего бега.

Мы с удовольствием покинули кабину, в которой провели более десяти часов и побежали, ориентируясь по двум столбам света: промежуточный чекпоинт, в двадцати километрах от нас и финальный, Омский, до которого оставалось четыреста километров.

На бегу Нейля прикурила последнюю сигарету:

— Мы ведь оба понимаем, — начала Нейля, — что Омск — это не решение всех проблем?

Я нехотя согласился:

— У Общества длинные руки.

На минуту мы замолчали, так как Марьям предупредила, что впереди населённый пункт. Она выстроила цепочку чекпоинтов, по которым мы должны бежать, чтобы не попасть на глаза людям.

«В этом регионе мало технологий, совместимых с моими алгоритмами, — пожаловалась менторка. — Я не могу точно корректировать маршрут, не хватает источников информации. Будьте бдительны».

— Будем, — пообещал я.

Пробежав сквозь заросли какого-то низкого, но колючего кустарника, мы вспугнули стаю птиц. Покружив над просекой, которую прорубили наши тела, они расселись обратно.

Нейля сделала последнюю затяжку и выбросила окурок.

— Значит, мы одинаково понимаем, что обращаться в полицию нет смысла? — спросила она.

— Честно сказать, я надеялся, что на родной земле мне будет проще. Что я смогу отыскать союзников, смогу обратиться к коллегам из МСБ… Нам нужна помощь. Ведь мы не можем просто прибежать в Омск, отыскать сервер и взорвать его?

— Конечно, — согласилась Нейля. — Нам надо подготовиться, изучить местность, найти взрывчатку.