— Да, беру, — ответил я.

— Полина Вейран, урожденная Лерьер, берете ли вы в мужья Анри Вейрана?

— Да, беру, — с улыбкой ответила Полли.

— Смотрите — и не говорите, что не видели. Отныне эти двое — муж и жена не только перед богами, но и перед людьми. Свидетели, прошу засвидетельствовать свершившийся брак.

Сначала подписи поставили мы с Полли. Затем Лиз и Филипп быстро подписали документы, им не впервой. И наконец, документ скрепил печатью Роберт Гейлен. Грянула музыка, к нам потянулись первые желающие поздравить. Сначала мои родители. Папа крепко обнял нас, мама, не сдерживая слез, расцеловала в обе щеки. Затем — баронесса Лерьер, гордая и величественная. Но и она украдкой смахнула слезинку. Этьен, Айша, даже Пьер, который так ничего и не помнил, но быстро прижился на новой должности и теперь наводил страх на всех, кто выступал против него в суде. Полли старалась видеться с ним как можно меньше, но это не помешало нам пригласить бывшего магистра на свадьбу. Рядом с нами крутился Вилли. Он не хотел уезжать, и я подозревал, что Дареалю придется вернуться куда раньше, чем тот рассчитывает.

— А Айша ждет ребенка, — шепнул Вилли мне на ухо, как только улучил момент. — Только это пока секрет.

Я улыбнулся и потрепал его по голове. У нас с Полли тоже был свой секрет. Интересно, вездесущий волчонок успел познакомить с ним всех окружающих? Или у нас есть шанс сохранить тайну хотя бы ненадолго?

— Люблю тебя, — шепнул Полине.

— И я тебя, родной, — ответила она, переплетая свои пальцы с моими.

Мы уже шли в бальный зал, когда из-за спины вдруг долетел шелест:

— Мои поздравления, Анри Вейран.

Я только усмехнулся. Что ж, Пустота не была бы Пустотой, если бы пропустила такое событие. Но я привык, тем более что за последние три месяца она не появлялась в поле зрения. Зато магией пустоты можно было отвадить особо непонятливых просителей. Они сразу пугались и испарялись.

— Подарите мне танец, графиня Вейран? — протянул руку Полине.

— Конечно, граф, — с улыбкой ответила она. — Только вальсируйте осторожнее, не оттопчите мне ноги, как в прошлый раз.

— На этот раз я буду крайне осторожен.

И я закружил Полину по залу. От счастья было тяжело дышать. Я знал, каким хрупким и мимолетным оно бывает, и оттого ценил его вдвое больше. Да, нам не стоило надеяться на безоблачное будущее. Но в эту минуту, в эту секунду мы принадлежим только друг другу. И пусть так будет всегда.

Серые тени ползли по каменному полу, заглядывали в каждый уголок, клубились под сводами. Они были хозяевами здесь — в мире, куда никогда не заглядывало солнце. На вытянутом сером камне крепко спал юноша, а у его изголовья сидела женщина в сером платье и бережно гладила растрепанные волосы.

— Вот видишь, — говорила она, — всем испытаниям рано или поздно приходит конец. Конечно, на смену всегда спешат новые, но разве стоит об этом печалиться? Надо радоваться наступающему дню, улыбке дорогого человека, мелочам, которые кажутся нам второстепенными, но потом выясняется, что они — дороже жизни. Спи, дитя мое. Пусть тебя не тревожит то, что происходит в реальном мире. Ты просил у меня покоя, и я дарую тебе покой. Но, увы, ненадолго. Потому что когда настанет час, тебе придется вернуться и встретиться с жизнью лицом к лицу. А пока что отдыхай, и пусть тебе снятся самые сладкие сны.

— Тебе пора.

Леди в сером балахоне смотрела на молодого человека, замершего перед ней, словно пыталась понять, что за мысли сейчас витают в его голове.

— Я не хочу.

В который раз она слышала такой ответ? Уж точно не в первый. Но на этот раз все переменилось, и она не спрашивала — утверждала. Ее когда-то прозвали Пустотой, а настоящее имя унесли пески времени. Она обрела особую силу, а вместе с ней — и бессмертие, но тот, кто должен был стать суженым, навеки запер ее в темнице. Особом мире, войти в который могут лишь избранные, а выйти — почти никто.

— Андре, — мягко сказала Пустота темноволосому собеседнику, — неужели ты не скучаешь? По солнечному свету, по пению птиц. Я — и то скучаю.

— Нет.

Ответ не был неожиданным. Пустота присела рядом со своим избранником, новым магистром, который должен был давным-давно приступить к обязанностям, и накрыла его пальцы своими. Чужая ладонь тут же исчезла — Андре поднялся и отошел на несколько шагов.

— Грядут непростые времена, — вздохнула Пустота. — Ты нужен там, Андре. А потом, если пожелаешь, я приму тебя навсегда.

— Какое мне дело? — холодно спросил он. — До того мира? До его людей? Я не был нужен им, теперь они не нужны мне.

— Обычно люди платят за то, чтобы выйти, — рассмеялась женщина в сером. — А мне, похоже, придется приплатить тебе, чтобы ты меня покинул. Ну же, милый. Чего ты хочешь? Пожелай!

— Я хотел твою силу — я ее получил. — Андре безразлично пожал плечами. — Тебе больше нечем мне заплатить, Пустота.

— А если я пообещаю тебе любовь?

— Твою? — Андре вскинул обычно хмурые брови.

— Зачем же? Твою. Я могу помочь, только скажи.

— Пустота не знает любви.

— Пустота знает все, Андре, и о многом молчит. Так как?

— Отказываюсь.

Пустота устало закрыла лицо руками. И вот как с ним разговаривать? Как убедить?

Неужели ты позабыл свое желание? — решила применить последний козырь. — Доказать отцу, чего ты стоишь. У тебя будет такой шанс, Андре. Один из сотен тысяч шансов. Не только отцу, но и всему миру. Ты теперь магистр, твоя власть велика. Так используй ее!

Мужчина молчал. Только смотрел странно и непонятно, и от этого взгляда Пустоте становилось не по себе. Хотелось исчезнуть с глаз, спрятаться, укрыться. Не ошиблась ли она с магистром?

— Хорошо, — вдруг слетело с упрямых губ. — Я сделаю так, как ты просишь. Но когда твои проблемы будут решены, будь так добра, открой врата, и я вернусь.

— Договорились!

Вот так бы сразу. Пустота едва не захлопала в ладоши. Уже боялась, что не сработает. Надо спешить, пока не передумал, — и она побежала к стене, коснулась ее, чтобы появилась арка перехода.

Береги себя, Андре Вейран, — коснулась губами щеки своего магистра. — Я буду скучать.

Арка вспыхнула серым, открывая портал, сквозь который самой Пустоте хода не было. Лишь крупицы ее силы могли просочиться во внутренний мир к ее магам, сильнейший из которых сейчас собирался исполнить свой долг.

— Ты тоже, Пустота. Никуда не уходи, пока я не вернусь, — усмехнулся зеркальный маг и шагнул в открывшийся переход.

Филипп

Весна выдалась в меру дождливой и теплой, как и положено веснам. И — какой-то безрадостной. Настроение опускалось от отметки «скверно» до «очень скверно», и причин для этого хватало. Главная причина сейчас была днях в двадцати пути и даже не подозревала, что портит мне лучшие весенние деньки. Хотя подозревала, конечно, но папаша причины по имени Лиз никак не желал давать разрешение на наш брак, пока дочь не окончит особую ведовскую школу за тридевять земель от столицы Гарандии, славного города Альсенбурга.

До летних каникул оставалось полтора месяца, а затем еще год до выпуска. Лиз писала, что ей безумно нравится учиться, а я готов был выть на луну не хуже знакомого оборотня, от которого, кстати, подозрительно долго ничего не слышно. Именно по причине кромешного одиночества я бродил по центру столицы, разглядывая новые клумбы, украсившие безликие улицы. И чем заняться? Пойти в светлый магистрат и потребовать, чтобы старший брат, который уже пять лет занимал пост светлого магистра, приказал своим магам вызвать дождь? Тогда можно будет сидеть у окна с чашкой ягодного чая и думать о том, как несправедлива жизнь. Но к Анри лучше не ходить. А то он вспомнит, кому косвенно обязан назначением на пост и кто вообще-то должен отвечать за все, что творится в Гарандии. По этой же причине не стоило посещать темный магистрат, где воцарилась безграничная тирания моего друга Роберта Гейлена. И Роб тоже любил тыкать носом в то, что я вроде как увиливаю от своих обязанностей, хотя на самом деле я, в отличие от них, никаких постов не занимал. Да и маялся скорее от скуки.