— Признаться, я тоже не ожидал вас увидеть здесь, мадемуазель Лерьер, — признался Дареаль.

— Почему же? — спросила беспечно.

— Мне казалось, вы не в том… расположении духа, если можно так выразиться.

— Настроение у девушек переменчиво, как весенняя погода.

Дареаль не верил мне. Это читалось в каждом слове, в каждом взгляде. А я не верила ему, так что мы находились в равных условиях. Поддерживать светский разговор оказалось на удивление легко. Я будто надела маску, и она скрыла привычные чувства и эмоции. А самое удивительное, что после танца с герцогом нашлись еще смельчаки, желающие меня пригласить, но пришлось им отказать. Я ждала дамский танец.

Уже знала, что матушка будет недовольна, потому что я собиралась нарушить все приличия. Но разве магистры не мужчины? И при первых же аккордах знакомой мелодии я быстро попыталась пробраться к креслам магистров. Вот только дойти до цели не успела.

— Пьер, — подняла взгляд, встречаясь со странными серебристыми глазами.

— Простите, мадемуазель Лерьер, я едва не сбил вас с ног, — бесстрастно сказал магистр пустоты, оправдывая свой титул, и я никак не могла поверить, что это — тот самый Пьер, который помогал спасать Анри.

— Ничего, это я была неосторожна, — решила соблюсти вежливость. — Потанцуете со мной?

И кто тянул меня за язык? Но мне неожиданно показалось, что Пьер подошел именно за этим: чтобы не дать мне подобраться к Кернеру. И я решила, что стоит внести смятение в этот тихий омут.

— Да, потанцую.

Признаюсь, ответ стал для меня неожиданностью, а Пьер уже подал мне руку. Даже сквозь тонкую перчатку я чувствовала, как холодна его ладонь.

— Я не ожидал, что ты придешь, Полина, — отбросил он официальный тон, как только музыка заглушила наши голоса, а я вдруг заметила, что в уголках его глаз будто серебрилась пыль.

— Матушка настояла, — решила, что откровенничать не стоит. Пьеру, как и Дареалю, нельзя доверять.

— Понимаю. Баронесса Лерьер умеет уговаривать?

— Да.

Пьер танцевал куда хуже Дареаля. Было заметно, что он не особо привык к танцам, но тем не менее уверенно вел меня и не оттоптал ноги. Я не знала, о чем с ним разговаривать. Между нами было слишком много тайн, чтобы просто так беседовать.

— Ты так и не узнал, кто…

«Убил Таймуса». Пьер понял и без слов.

— Нет, Полли. Увы, нет.

Я отвела взгляд. У меня был еще один вопрос, самый важный на свете, и только Пьер мог дать на него ответ.

— Он все еще жив.

Я повернулась чуть резче, чем следовало, и наступила Пьеру на ногу. Поспешно извинилась, но он словно чего-то ждал от меня.

— Ты уверен? — спросила тихо.

— Да. Пустота не лжет. По крайней мере, мне.

— Спасибо.

Именно об этом я и хотела спросить. Мне нужно было знать, сражается ли еще Анри, в порядке ли он. И ответ Пьера придал мне сил.

— Полли…

Музыка затихла. Пьеру оставалось только поклониться, и я поспешила прочь. Слишком много эмоций. Не справлюсь! Придется искать другой повод познакомиться с магистром тьмы. Я выбежала в сад, чтобы хоть немного остудить голову. Бежала по аллее, пока хватало сил, а затем рухнула на скамейку и сидела долго-долго. Вечер пах розами и мятой. А я чувствовала, как из меня уходит жизнь. Нет, рано сдаваться. Если у Анри получается, то получится и у меня.

Я поднялась со скамейки и медленно пошла обратно. Перешагнула порог бального зала. Еще пара танцев оставалась до небольшого перерыва. Надо попросить матушку после обеда поехать домой. Я отыскала ее глазами и сделала несколько шагов к ней, когда дорогу мне преградил мужчина в черной мантии.

— Могу я пригласить вас на танец, мадемуазель Лерьер? — мягко спросил он. Это был магистр тьмы.

Филипп

Никогда не думал, что звук собственного имени сможет показаться мне громом среди ясного неба. За эти дни я привык быть никем. Даже испытывал от этого какое-то облегчение. А главное — почти не помнил парнишку, который узнал меня. Кажется, он бывал на праздниках в нашем доме со своими родителями. Потому что вряд ли мы могли пересекаться где-то еще. Но сейчас мне было все равно, кто он и откуда. Важнее было то, что все студенты, находившиеся в общем зале, уставились на меня так, будто я был болен смертельно опасной и безумно заразной болезнью.

— Молчать! — гаркнул куратор Синтер, но дело уже было сделано. Что ж, я не собирался стыдиться своего имени. И уже не был наивным ребенком, чтобы не понимать, что последует дальше. Хотя конечно же не представлял полных масштабов катастрофы.

Мы разбрелись по комнатам. Со следующего дня все претенденты на звание первокурсников должны были тренироваться вместе. В кои-то веки я порадовался, что живу один. Иначе пришлось бы наблюдать картину под названием «сосед по комнате собирает вещи». В том, что так было бы, я даже не сомневался. Но Майк переехал куда раньше, и я имел возможность побыть наедине со своими мыслями. А мыслей иногда бывало так много, что не знал, куда от них деваться. Боялся ли я следующего дня? Нет. После смерти родителей и приговора Анри страх стал чем-то иллюзорным. Я почти его не испытывал, за исключением редких минут сомнений и ночных кошмаров, после которых каждую ночь просыпался в холодном поту. А в реальности будто кто-то набросил полог на мои эмоции. Я чувствовал — и в то же время не так. Не так, как до последних событий.

Вот и в эту ночь я боялся уснуть. Долго бродил из угла в угол, пару раз брался за учебник базовой магии — и снова возвращал его на стол. Наконец решился и лег. Стоило уснуть, как тут же оказался на знакомой площади все перед той же виселицей. Когда это закончится? Наверное, никогда.

Проснулся от собственного крика. Это тоже вошло в привычку. Поднялся, налил в стакан холодной воды и выпил мелкими глотками. Сердце ухало так, словно хотело пробить грудную клетку. Пытка и безумие. Иначе и не скажешь. Я пытался найти в учебнике средство, которое помогло бы не думать о доме и родителях, не беспокоиться о брате. И не находил. А ведь оно должно было быть. Что ж, пока оно не найдено, придется забыть о сне. Я зажег светильник, придвинул к себе книгу и углубился в чтение. Некоторые заклинания испытывал сразу. Большая часть получалась без труда. Все-таки моя магия тоже видоизменилась. Даже ощущать ее начал по-другому, будто маленький огонек, который тлел в груди, превратился в пламя. Теперь научиться бы этим пламенем пользоваться!

А еще я помнил слова Пьера, что, как только я сдам первый экзамен и ко мне начнут допускать посетителей, он расскажет, что именно нужно найти в стенах гимназии, чтобы оправдать Анри. Пустота пустотой, но людям рот не заткнешь. А о том, что брат может не вернуться, я и думать не хотел.

Утро застало меня за книгой. Голова гудела после бессонной ночи, но я привычно умылся холодной водой, оделся и, как только раздался звон колокола, направился на завтрак. Обычно вся группа завтракала в небольшой комнатушке неподалеку от спален, но на полпути меня догнал один из ассистентов куратора и сообщил, что нас ждут в общей столовой.

Я пошел за ним. Оказалось, что столовая находится этажом выше. Это было огромное светлое помещение, и сейчас его наполнял гомон и смех. Курсанты толкались, пытаясь поскорее заполучить заветную порцию, рассаживались вдоль столов. Я взглядом отыскал свою группу. Майк и еще двое парней уже сидели за столом, поэтому, забрав свою порцию, я двинулся к ним.

— Свободно? — спросил у Майка, указывая на три пустых стула.

— Мм, занято, — покраснел он.

— Понятно.

Я огляделся. Дальний стол все еще оставался пустым, и я прошел туда. Как и рассчитывал, последствия не заставили себя ждать. Но я и до этого мало общался с однокурсниками, так чему удивляться? Как и предполагал, мой стол обходили стороной, даже когда за другими не осталось мест. В толпе я узнал того самого парня, который вчера во всеуслышание назвал мое имя.