— Вот, и спеси сразу поубавилось. Да, граф? — прищурилась Кристина. — И совестить меня не хочется. В ту ночь, когда на ваш дом напали, я искала Полину. Она сбежала из дома, как только я забрала ее из коллежа. Не пожелала уезжать в родовое поместье. Если бы я знала! Пусть бы и дальше была в коллеже под замком. Но случилось то, что случилось. И я испугалась, что дочь может быть у вас дома, поэтому поехала туда. Слишком близко подъехать не удалось — толпа свирепствовала, но за отдельную плату меня провели окольным путем. Там мы и встретились с графиней Анжелой. Она была ранена, но несерьезно. Мне бы, конечно, пройти мимо, но все-таки чуть не стали родственницами… Поэтому я оборвала магически ее след, и ночевала она здесь.

— А потом? — тихо спросил я.

— Потом уехала. Куда — не знаю. Не спрашивала, но обещала сказать, если вы объявитесь, что она жива и здорова. Обещание выполнено.

— А… отец?

— Увы, граф остался в особняке. Зато я узнала, что разминулась с Полиной буквально на четверть часа, но так ее и не нашла. Передайте Полли, что с ней свяжутся законники нашей семьи. На этом все. Уж извините, пег желания видеть вас больше.

Я хотел бы сказать Кристине еще многое, но понял, что не могу. Не сейчас. Мне надо поверить, осознать. Мама, мамочка, где же ты? Почему не с Филом? Знаешь ли, что я вернулся? Кажется, я даже не попрощался. Сбежал из дома Полли, а потом еще несколько часов шатался по улицам, будто пьяный, и не знал, что мне делать.

Давным-давно стемнело, приближалась полночь, а я все никак не мог пойти домой. Иначе, казалось, Филипп прочтет мои мысли, как раскрытую книгу, а я до сих пор не решил, стоит ли давать брату ложную надежду. Да, мне тоже было безумно больно, когда герцог Дареаль сообщил, что матери и отца больше нет. Но тогда боль смешалась с другой, и я не видел их мертвыми, мог хотя бы не верить. А Фил видел — и я до сих пор не знаю, как он это пережил. Точнее, частично видел в пустоте и даже наблюдать со стороны было непросто. Может, стоит промолчать? Пока сам сумею узнать, где сейчас мама, все ли с ней в порядке. Есть ведь столько заклинаний поиска! Но вряд ли они помогут… Она бы не стала рисковать и снимать защиту. Нет, должен быть другой способ. Надо просто подумать и…

Я остановился, потому что ноги вынесли меня к дому герцога Дареаля. Светилась всего пара окон, но фигуру у одного из них на втором этаже я узнал. Полина сидела у окна и читала книгу. Ей тоже не спится. А я… Оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто за мной не следит, поднял мелкий камешек и бросил в окно. Полли встрепенулась, как испуганная птичка, и выглянула на улицу. Я махнул ей рукой. Пробраться внутрь через забор, как в коллеже? Но у герцога, скорее всего, стоит защита…

А Полли уже выбежала через заднюю дверь.

— Тут калитка, я открою, — поманила за собой.

За углом действительно нашлась закрытая на засов калитка. Полина повозилась немного, и я смог пройти в сад.

— Что-то случилось? — встревоженно спросила она. — Анри, не молчи!

А я смотрел на нее и думал о том, какой все-таки дурак! Мы о чем-то спорим, ссоримся, едва не потеряв друг друга навсегда. Схватил ее в охапку и прижал к себе. Полли затихла, затем обняла в ответ. Так мы и стояли — долго, очень долго.

— Ну что ты? — тихо сказала она. — Все ведь хорошо? — Да.

Я отстранился и коснулся ее волос, щеки, уголка губ, затем наклонился и поцеловал. Вот теперь все правильно! Так, как и должно быть. Целовал ее, пока хватало дыхания, до дрожи, до немоты, и Полли тянулась ко мне. Моя! И пусть хоть мир рухнет, если не так. Минута сменяла минуту, а мы не могли оторваться друг от друга.

— Люблю тебя, — отпустил Полли на мгновение. — Люблю, слышишь?

— И я тебя, — улыбалась она, едва не плача. — Анри, родной мой, самый лучший! Мне никто не нужен, кроме тебя.

— И мне, Полли. Только ты.

И снова замер, наслаждаясь первой минутой покоя за последний год.

— Ты такой бледный. — Полина коснулась щеки. — Где ты был?

— У твоей матери, — ответил я.

Теперь почему-то побледнела Полли, а в глазах у нее замер дикий испуг.

— И… что она сказала? — помертвевшими губами спросила она.

— Задирала нос, — пожал плечами. — Вроде она — королева мира. С тобой свяжутся законники для решения вопроса о наследстве. Барон Лерьер никогда не допустил бы, чтобы его дочь бедствовала.

— Я не бедствую, я…

И замолчала, видимо согласившись со мной.

— И больше ничего? — спросила Полли минуту спустя.

— Ну… рассказывала, что ты сбежала из дома. Мол, ты сама во всем виновата. Я тоже был несколько… груб, признаю. А потом… Полли, она говорит, что моя мать жива.

— Что? — Полина радостно вскрикнула. — Так это же замечательно, Анри! Но как? Откуда она знает?

Я попытался в двух словах пересказать все, что слышал от баронессы. Полли слушала внимательно, не перебивая.

— Только Филу пока говорить не буду, — закончил я свой рассказ. — А вдруг мы ее не найдем?

— Найдем обязательно. — Полли сжала мои руки. — Но насчет Филиппа ты, я думаю, прав. Ему было очень плохо после того, как… Я боюсь, как бы не стало хуже.

— Еще и его возлюбленная…

— Что?

— Погибла там, в гимназии. Фил держится, конечно, даже улыбается, но я же не слепой.

— А может, тогда стоит рассказать? Хоть какая-то надежда лучше, чем никакой.

Я пожал плечами. Не мог решить! Надо еще подумать. Но только бы это оказалось правдой!

— Полли… — снова привлек ее к себе, — я знаю, твоя мать разорвала помолвку, но… ты ведь не передумала?

— Нет, конечно нет! — В глазах Полины можно было утонуть.

— Тогда давай поженимся. Забудем обо всем.

Полли улыбнулась.

— Давай.

Я обнял ее за плечи, и мы снова долго-долго стояли так. Может, еще не все потеряно? Может, есть шанс, что мы все-таки будем счастливы? Так хотелось бы в это верить!

Филипп

В эту ночь я не ложился спать. Анри не было. Когда мы расстались у ворот, от него так и веяло яростью. При этом брат наотрез отказывался сказать, куда идет. Убежал так быстро, будто за ним кто-то гнался. Поначалу я старался сохранять спокойствие. Пару часов посвятил тренировкам, отрабатывая заклинания, которые пока что были лишь на страницах конспекта. Если начистоту, я скучал по гимназии, по куратору Синтеру, Роберту, даже по директору Рейдесу. Но больше всего, конечно, скучал по Лиз, поэтому все чаще открывал крышку медальона и смотрел на любимое лицо. Не мог поверить, что мы больше никогда не увидимся. Никогда… Такое страшное слово!

Нет, нельзя! Хватит… Но ноги уже сами несли наверх, к завешенному зеркалу. Я достал уже пригодившийся на днях мел и нарисовал круг символов. Установил зеркало. Ритуал показался привычным, только на этот раз я звал Лиз. Элизабет Рейдес. Полыхнули светильники — заклинание удалось. Однако гладь зеркала так и осталась мутной, будто покрытой черным туманом, как и с мамой. Почему не получается? Что я делаю не так? Проверить на ком-то другом, что ли?

А если…

— Алиника Вейран, — назвал имя одной из моих прабабушек.

И вдруг в глубине зеркала появилась женская фигура. Я во все глаза таращился на самую красивую женщину из всех, которых когда-либо видел. Светловолосая, в белом платье, украшенном цветами, она казалась героиней старинной легенды.

— Спрашивай, потомок, — прошелестел ее спокойный безжизненный голос.

Я растерялся. Все вопросы вылетели из головы. Но нужно держать контроль, иначе призрак может причинить вред.

— Почему у меня проявляются способности к трем видам магии? — спросил я.

— Ты и сам знаешь, Филипп Вейран, — ответила она. — Свет — сила женской ветви королевского рода. Тьма — основная сила мужской. Оттуда магия и пришла к тебе.

— А пустота?

— Пустота… Король Раймонд заключил с ней договор, и теперь она вечно в услужении у его потомков. Вот только основная ветвь рода уничтожена, остался только ты.