— Что с тобой? — Ната удивлено вскинула брови. Такой северянку видеть нам не доводилось… — Ты же самая лучшая из нас! Из охотниц прерий!

— Ульдэ устала… быть только охотницей. Никто не помнит о том, что еще и женщина… девушка!

Она вздернула голову и отогнала ластящегося пхая, а потом и сама отошла, не желая продолжать этот разговор. Ната задумчиво посмотрела ей вслед…

— Может быть, мне кажется… но, чует мое сердце — приходит время мне с Элиной, снова делить тебя с другими женщинами долины. Кстати, настоящий прайд состоит из нескольких самок — не так ли? А не только из двух…

— Провоцируешь?

— Просто опасаюсь за тебя, родной… Ты можешь все — и я никогда не стану тебя укорять за это. Но разделить ложе с ней? Она дикарка не только по виду. Душа Ульдэ обожжена и черна, мужчины в ее понимании не стоят ничего, не считая только, самых-самых, проверенных. А таких, в прерии немного — Сова, Чер, в чем-то Череп… и ты. Для нее, ты — самый главный и лучший в подобном выборе. Это значит — одной постелью ничего не закончится. Она захочет войти в наш дом на правах равной… Но я плохо себе это представляю. А за Линку, уже и не говорю! Даже странно — откуда в той таежной глуши могла появиться столь независимая и жесткая девушка? Мне всегда казалось, что они сплошь и рядом поголовно забиты, и слова поперек сказать не смеют. А тут — не женщина, а… Нет, ей нельзя быть с нами!

— А кто тебе сказал, что так будет? Ты уже все решила за меня?

— Не зарекайся… — Ната была серьезной. — Ладу не забыл? Она не стремилась в нашу семью, а Ульдэ не отдастся тебе, лишь потому, что этого требует ее тело. Она хочет большего!

Я вздохнул, подумав о памятном случае в предгорьях. Только мое нежелание довести дело до подобного исхода, удержало тогда от этого шага. И, что и говорить, эти намеки и обида северянки с каждым разом, становились все более вызывающими…

— Прайд, говоришь? Я — Лев, только по имени. И двух львиц в моем логове мне хватает с избытком. С вами-то, еле выкручиваюсь…

Она улыбнулась:

— Все равно, ты на всех девушек заглядываешься!

— Слава небесам, что не на мальчиков. Кстати, кто меня отправил к Ладе?

Она насупилась, всколыхнулась — и звонко засмеялась, отчего на нас стали оглядываться остальные.

— Как любит повторять Стопарь? Зараза…

— Я? Или она?

— Да ну вас обоих!

Отдохнув и поев, отряд вновь продолжил путь. Мы растянулись длинной колонной, по двое-трое, обмениваясь на ходу своими замечаниями по поводу красот здешних мест. Травы, растущие так близко от границы Большого болота, сильно отличались от наших — преобладали более привычные, зеленые цвета, а густотой и ростом они превосходили наши степи почти вдвое. Это сильно затрудняло передвижение. И, если бы не изначально возникшие в результате землетрясений просеки, где на камнях пробивался только низкорослый мох, нам давно бы пришлось идти пешком, ведя за собой пхаев на поводу.

Ната легко обогнала меня и поравнялась с Ульдэ, с ходу разговорив ее чем-то. Умение моей жены ладить со всеми, находить общий язык, было просто фантастическим! Я заметил, что угрюмая и ссутулившаяся девушка, выпрямилась, скупо усмехнулась, и вскоре оживленно стали поддерживать беседу с Натой.

Стопарь, неслышно подъехавший позади, толкнул меня в плечо:

— Чер, совсем уже умом съехал. Посмотри…

Я обернулся. Вся группа уже спустилась с возвышенности и индейской цепочкой уходила к скалам, а на вершине все еще оставался наш следопыт, застывший словно монумент. Он неотрывно смотрел вслед ускакавшим пхаям, шепча что-то беззвучными губами…

— Пусть. Он не заблудится и не пропадет. Это не первые дни. А мечта… Что ж, его мечта уже осуществилась. Чер всем нам сделал огромный взнос — форт единственный, где в стойле имеется прирученное стадо. И я до сих пор представить себе не могу, что кому-то удастся сделать, то же самое.

— Ага, — Стопарь крякнул, вытирая пот с лица. — А уж взобраться на них, и подавно… Пусть поблажит парень.

Я протянул ему кожаную «флягу». Пластиковые бутылки, исправно служившие нам вначале, постепенно приходили в негодность — истирались до дыр, или терялись. Женщины уже давно научились выделывать шкуры кролов, или, не менее мягкие — джейров, сшивая из них легкие и удобные емкости для воды. Стопарь отхлебнул, запрокинув голову. Я смотрел на струйки напитка, стекавшие по его разгоряченному лицу. Ната, умеющая ладить не только с людьми, но и с травами, порой варила потрясающие смеси, словно начиненные живительной силой, эликсиром здоровья и хорошего настроения. Вот и сейчас, собираясь в дорогу, она позаботилась о содержимом наших фляг, наполнив их чудодейственным отваром. Кузнец чмокнул и приложился еще раз.

— Девчонки твои — слов нет… на все руки. И шить, и печь, и говорить…

— И стрелять.

— И стрелять! — Он согласно кивнул. — А что? Это сейчас даже нужнее прочего. Давно ли приходилось?

Он намекал на события недавних месяцев.

— Нет. Недавно.

— Вот и я о том… Да, Дар. Кто б мне, когда сказал, что через пару лет я буду ногами землю топтать от рассвета до заката, да еще и с такой поклажей на плечах — он встряхнул подвязанной палицей и прочим снаряжением. — И смеяться бы не стал. Подумал — грешно над больным…

— Привык?

— За столько-то, времени? Куда, как больше…

Солнце садилось за край далекой Синей — и в прерии быстро наступали сумерки, опасные своей непредсказуемостью. Время одичавших и опасных своим знанием человека, собак, еще более сильных и злобных — волков, многочисленных и кровожадных крыс, редких, но наиболее страшных громадных кошек… Это было их время — время ночной охоты. Следовало озаботиться поиском подходящего места для ночлега. Нападения мы не боялись — на такую многочисленную группу охотников, никто не осмелился бы напасть, кроме других охотников. Но таких в прерии не было, и мне хотелось думать, что уже никогда не будет…

Черноног, играючи догнавший отряд, указал на сгусток темноты левее нашей тропы.

— Здесь есть навес среди скал. Если он сохранился, мы будем защищены от дождя.

— А всех вместит?

Он качнул головой:

— Да. Я ночевал там, когда со мной в долину ходили люди болот. Нас было более десяти — и места еще хватало, на столько же.

— Тогда идем. Нужно еще успеть набрать топлива для костра.

Чер беззвучно отпрянул — он по прошлым походам помнил, где можно набрать хвороста для огня. С ним увязался и Волос, на которого одного можно взвалить ношу четверых мужчин. После гибели Бугая он долго не мог найти себе компаньона — Свистун больше времени проводил со своим семейством, и прежний товарищ был всеми позабыт… Свое снаряжение, они оставили нам — я распределил его между оставшимися, не нагружая только индейца. Сова, идущий впереди, должен иметь свободные руки.

Груз достался и Джен — и опять изнеженная девушка скривилась, словно поклажа легла не на спину пхая, а ее собственную. На этот раз Ульдэ не стала ей помогать — той пришлось навьючивать все самой.

— Бред какой-то… Ну зачем было тащить с собой столько барахла?

Она в сердцах скинула связку шкур на землю. Ната удивленно посмотрела на нее и, вопросительно — на меня. От неожиданности все остановились.

— Пусть валяются здесь! — Джен, словно не понимала, что происходит. — Кому нужны эти вонючие шкуры? Сейчас еще не зима, дождя нет, зачем тащить все это на себе?

— Когда выпадет снег — будет поздно вспоминать про одежду, оставшуюся в форте. Твой пхай несет наши куртки, или зимние сапоги.

— Да? — она язвительно скорчила гримасу. — А где она, эта зима? Нет, в самом деле, кто пристрелил этих козлов? Пусть бы сам и волок свою добычу в форт!

— Добыл животных Чер. Он собирает топливо вместе с Волосом.

— Ночи и так теплые, зачем нам разво…

— Хватит! — я потерял терпение. Мало было выносить откровенно проституирующее поведение девушки в селении, так еще и надежда на ее здравый смысл, должный проявиться в походе, тоже стал улетучиваться со стремительной быстротой. — Подними!