Она чуть ли не выла… Внезапно, неожиданно заплакала и Ната. Я ошалело переводил глаза с одной на другую, и чувствовал, как земля уходит, из-под моих ног…

— Я ведь ее ударила… Слышишь? Ударила, Натку… Она для меня все, я никого так не люблю, как ее, а ударила… Ну что ты молчишь?

Больше всего мне хотелось в это момент, провалиться, куда-нибудь, только не видеть этих голубых глаз, в которых страшной болью светилась нанесенная обида. Угар вильнул хвостом и, растолкав нас, лизнул Элину в заплаканное лицо. Она обняла его и уткнулась в курчавую шерсть:

— Один только песик наш остался с нами… А хозяин, черт те где, по бабам…

Я подхватил ее на руки и отнес на нашу постель. Элина не сопротивлялась, только всхлипывала и шмыгала носом. Туда я перенес и Нату, лицо которой также исказила гримаса невысказанной боли.

— Господи, и ты?

— Да… Я до самого конца надеялась, что ты вернешься. Это ведь я специально тебя так настроила — заодно, проверить захотелось, сможешь ли… Вот и проверила, на свою голову. Все правильно, все! И должен ты был так поступить — но уж лучше бы она вовсе не появлялась у нас, чем такое выдержать! Линка лучше меня, и плевать на то, что ты должен. Я с ней ругаюсь, а у самой кошки скребут. Никогда больше так не делай… И меня не слушай! Права она — дура я и есть, так мне и надо…

Окончание этой ночи всем нам далось нелегко… Кое-как я добился того, что Элина перестала говорить о Ладе в угрожающем тоне, вырвав обещание ничем не показывать девушке ненависть, которая поселилась теперь в сердце Огненноволосой… Чего мне стоило успокоить обеих девушек, осушить их слезы — этого не передать словами. До самого утра я зацеловывал оба дорогих лица, прося у них прощения…

Они уснули с первыми лучами солнца, а я встал, укрыв их и коря себя за совершенную глупость. И все же, в глубине души, я сознавал, что поступил правильно. Я был не только мужем — я стал вождем… И думать, обо всех людях рода — я уже называл нас родом! — был обязан. Пройдет обида, со временем утихнет боль, но сделано главное — спасен человек. Сова все понимал, и все предвидел, когда отказался от такой роли! Мне же пришлось испытать ее на себе…

Прошло несколько дней. Элина вела себя вполне спокойно, и мы с Натой стали успокаиваться — похоже, нам удалось ее убедить не мстить ни в чем не виноватой дочери Бороды за проведенную мной ночь в ее доме… Разве что, время от времени, Огненноволосая словно исчезала из виду — но мало ли дел у девушки в форте?

Поднявшись засветло, я вышел во двор, умылся холодной водой и посмотрел наверх. Бугай, заступивший вчера на пост на скале, похоже, безмятежно дрых — я его не замечал. Как и второго сторожевого. Ругнувшись про себя, я решил подняться и сказать часовым пару ласковых… Хоть мы и не ожидали ничего угрожающего, но дурной пример заразителен. Однако мелькнувшая голова Волоса показала, что я ошибся. И, сразу за мохнатой шевелюрой, сверху донесся тревожный свист, после чего громкий голос сына кузнеца рокотом пронесся по всему форту.

— Тревога!

Подобный возглас был слишком серьезен, чтобы им пренебречь… Не смотря на раннее время, на шум мгновенно стали выскакивать люди. Я сложил ладони рупором:

— Говори! Я внизу!

— Вижу девушку, бежит через просеку в нашу сторону! — Бугай не тратил время на подробности. Я недоуменно сдвинул брови — ну и что?

— Кажется, это Мила! Да, точно она!

Мы со Стопарем одновременно сделали гримасы — и что? Ну, возвращается, зачем шум было поднимать? В том, что Бугай смог узнать девушку на таком расстоянии, сомнений не возникло — пестрый наряд симпатичной Милы бросался в глаза издалека. Она, пожалуй, единственная, так трепетно относилась к своей одежде, всячески украшая ее блестящими ракушками или цветными нашивками.

— Она спасается от кого-то! По-моему, ранена! Точно! Я вижу, как поддерживает руку! И оружия у нее с собой нет!

А вот это уже многое объясняло. Ни при каких обстоятельствах, никто из жителей нашего поселка не выходил за пределы форта без оружия. Шла ли речь о сборе ягод в лесу, или поисках лечебных растений — все равно. Еще можно допустить, что она оставила свое снаряжение где-то неподалеку — но, увиденная Бугаем травма, уже заставляла насторожиться. Но что могло произойти? Девушка была в лесу не одна — я отправил ее в компании Волкобоя, Птахи и Джен. Девушки так настойчиво просили отпустить их на охоту за чрезвычайно расплодившимися черепашками, что я не выдержал и дал им несколько дней, освободив от других дел. И, обрадованные, они все вместе ушли еще в начале недели. А сейчас была только среда…

Мне сразу стало не по себе. Появление девушки, без сопровождающих — это не просто так… На крик Бугая во двор уже высыпало все население форта. Как и я, они, задрав головы, смотрели на сторожевого, который, рискуя вывалиться, поднялся во весь рост и теперь цеплялся за край настила.

— Да, это точно она!

— Одна? Больше никого?

— Нет! Бежит тяжело, но погони не видно!

Я взмахнул на валун:

— На встречу — Череп и Чер! Через ход! Стопарь, Свистун, Бен, Будда — на стены! Власта, Ульдэ — со мной, к воротам! Элина, Пума, Джен — на башни! Волос, Бугай — первый дым!

У нас была давно разработана система сигналов, согласно которым, все, кто находился за пределами селения, могли узнать, что им ждать и к чему готовиться. В прерии никто не уходил, но я еще неделю назад назначил людей на помощь Стопарю, в его фермерских делах. Несколько мужчин и женщин ночевали в шалашах на краю разрабатываемого поля. Скорее всего, они и теперь там, среди высоких стволов, темнеющих вдалеке. Первый дым — один столб на вершине скалы! — означал немедленное возвращение в форт. Два — опасность угрожает тем, кто отсутствует. Три — форт подвергся нападению!

Девушка бежала не очень быстро, с трудом перепрыгивая различные препятствия, попадающиеся на ее пути. Охотники дождались, когда она минует заросли кустарника, являющиеся естественной преградой на пути к Форту, и подхватили Милу на открытой местности перед стенами. Через пару минут мы впустили их внутрь. Я кивнул Черу, подхватившему бревно, которым запирали ворота, и лишь потом повернулся в запыхавшейся девушке.

— ?

— Там… Банда!

Все ахнули…

— Сейчас, скажу… — она едва переводила дыхание. — Там… Волкобой, он меня послал сюда, сообщить! Он остался, и вот это… — она протянула мне обрывок ткани. Анна вскрикнула и сделала шаг вперед — это был приметный для всех нас, обрывок черного цвета…

— Там их несколько. Кажется, не меньше семи или восьми. Еще вот, мы нашли на земле! — она протянула мне ржавый наборный ножичек, с характерным рисунком по рукояти — обнаженная девушка со змеей. Мне вспомнилось, как Бес нервно поигрывал этой игрушкой при памятном разговоре о некоем нашем соглашении. В горле вдруг пересохло… Перед глазами встали недавние картины жестокой войны, страшная рана Наты, гибель Бороды!

— Где? — я выдохнул осипшим голосом, устремив на девушку бешеные глаза. — Где!

— На тропе… — она испуганно отшатнулась, и едва не упала. Ната метнула на меня укоризненный взгляд, подхватывая девушку. Та вскрикнула, и вся скривилась — отпустила поддерживаемую ранее руку, и та повисла, как куль… Салли метнулась за перевязочным материалом, а Док принялся осматривать рану.

— Мы остановились возле рощи, где обычно заготавливаем бревна для форта. Потом Птаха захотела посмотреть, нет ли поблизости животных, и полезла на дерево. Я увидела траву, очень похожую на ту, что вы велели показывать Доку, стала собирать… Волкобой заметил в зарослях джейра, и вместе с Джен ушел его преследовать. Птаха вдруг вскрикнула — она сорвалась и упала в кусты. Я полезла за ней и наступила на ножик. Мы вначале решили, что это ничего не значит — нож, и нож… мало ли всего осталось в земле, после прежнего? Но потом Птаха наткнулась на остатки костра! Он был еще теплый! Видимо, там пытались затоптать сам костер — следы остались, очень отчетливые, словно как в песке, возле реки. Мы стали кричать Волкобоя и Джен…