— Откуда ты можешь это знать? С моих слов? В прерии не осталось бандитов… а те, кто сейчас живет на краю желтых песков, стали нам союзниками.

— Тот, кого преследовала Ульдэ, был не один…

— Ты и это знаешь?..

Она кивнула:

— Спроси себя — зачем он приходил в долину? Я не ведьма, и не колдунья — я просто умею слушать, и умею думать. Если бы ты больше слушал дыхание прерий — то тоже стал таким. Но, твоя дорога — быть первым, средь прочих. Спросил? И что?

Я невнятно пробормотал:

— Ну… Долина огромна — могли мы упустить его в своих походах? Могли. Другой вариант — кто-то из живущих, внезапно стал таковым… Если, как ты предполагаешь, он появился из края болот, то остается вопрос — откуда ему там взяться? Сплошные топи, вода…

— И все? Дар помнит, куда падают воды из Большого болота?

— Ты понимаешь, о чем говоришь? Веревка, по которой я поднялся сам и вытащил Нату, давно сгнила у подножья Провала. А там, где сливается грязь…

Внезапно я осознал, что старуха указала самый верный путь, по которому могло пройти в долину это чудовище. Если пласты земли, почти беспрестанно падающие в пропасть, наконец, образовали склон, доступный для подъема — что мешало ему взобраться наверх? Но… зачем?

— Любопытство! — Стара будто читала мои мысли. — Могло же оно быть присуще бывшему человеку? — Она усмехнулась, подбросив в костер охапку хвороста.

— Соображай дальше. Если он любопытен…

— То не так дик, как кажется. И может делать выводы! Там, внизу — мрачные леса и стоячие озера, вечный туман и холод. Мы несколько раз приходили к краю пропасти — просто посмотреть, что происходит в Провале. С тех пор, как я спустился туда и нашел Нату, многое изменилось! Вода из Синей, падающая водопадом, заполнила все впадины и превратила тот край, почти в то же болото, что и у нас. Но здесь, в долине, намного теплее и больше солнца — а там ничего нельзя разглядеть из-за постоянных облаков. Вполне вероятно, что Он и ему подобные, могли решиться поискать себе место получше… И тогда они придут сюда! А этот, первый, разведчик!

— Да, — Стара прекратила помешивать уголья и выпрямила спину. — Он разведчик. Ульдэ видела следы — он шел не один… с женщиной?

— Вроде так.

Она кивнула.

— А женщина — из обычных? Если там, в провале, есть такие, как этот — хватает ли у них самок? Я говорю про иных женщин… Бывших ими, до того, как они стали зверьми. Не только охота могла заставить разведчика подняться по склонам — есть и такое желание… Отыскать себе пару. А когда он увидел долину и прерии, побродил по Предгорьям, и, избегнув ваших стрел, смог вернутся назад, да еще и с такой добычей… Что станут делать те, кто до этого предпочитал оставаться внизу?

Я сглотнул. Стара безошибочно определила направление очередной угрозы — настолько точно, насколько это вообще возможно. И неважно, каким путем проник в долину пришелец. Если смог один — поднимутся и другие. А я всем своим нутром ощутил, что борьба с ними станет самым страшным испытанием для всего человеческого населения долины…

— Ты услышал все, что хотел? — Стара поднялась и жестом пригласила меня в шатер. — Тогда — спать. Ночью только безумцы рискуют бродить по зарослям… Даже Шати — дикая кошка от дикой матери! — предпочитает спать у костра. Правда, она рано просыпается и уходит, когда звезды еще только начинают тускнеть на небосводе.

— Раньше ты не говорила, что у тебя есть такая защитница.

— Раньше ее и не было. Шати на моих глазах из маленького мяукающего зверька стала огромной… почти, как сейчас.

Я вскинул брови:

— И она тоже? До сих пор я подобное знал только, про Угара.

— Надеюсь, что их тропы не пересекутся…

Утром она разбудила меня с первыми лучами. Кошка с не мигающими глазами исчезла — как старуха и говорила. Сама цыганка — индеанка? — накормила меня вяленым мясом и лепешками из перетертых семян. Все казалось пресным, но отказываться я не стал, чтобы не обидеть пожилую женщину.

— Иди домой. Собирай совет. Да… Помни про Зорьку! Ты обещал помочь молодой скво. Береги ее! Что-то говорит мне, что ее жизнь изменится… И последнее. У тебя будет сын.

Я резко развернулся, потеряв на некоторое время дар речи. То, о чем говорила старуха, не умещалось в голове.

— Не спрашивай больше, — она предвосхитила мой вопрос. — Это всего лишь содержимое моего мешочка. Камешек там, косточка тут…

Стара вновь криво усмехнулась:

— Не пытайся срезать путь. Сквозь заросли человеку не пройти — шкуру оставишь. Да и недавние ливни все подтопили, земля сырая. Завязнешь. Лучше держись берега. А теперь иди. Солнце уже высоко. Друзья твои заждались и беспокоятся. Не стоит им углубляться в заросли — здесь бродит не только одна Шати…

Я покинул глухое место, где жила старуха, стараясь не оглядываться назад. И точно зная, что желтые, немигающие глаза Шати, внимательно наблюдают за мной, карауля каждый шаг до самого выхода из бурелома… Только когда я поднялся на вершину пригорка, с которого высматривал дымок от костра Стары, ощущение опасности отпустило меня. Каким бы не считался наш Угар — умным и сообразительным, верным и преданным, порой даже пугающим в своей догадливости, но до этой кошечки ему, кажется, далеко… Сюрпризы, которые нам преподносила природа, были порой весьма впечатляющи, но до сих пор зверей, настолько приближенных по разуму к человеку, мы еще не встречали.

Я даже поежился, представив себе, как прирученная кошка гипнотизирует своими глазами трепещущую жертву, а потом совершает свой прыжок, открывая страшную, клыкастую пасть… Перед глазами мелькнули острейшие зубы, способные без особого труда пробить толстую шкуру овцебыка, или вспороть грудную клетку охотника. С таким другом, старуха еще очень долго могла обходиться без помощи извне, не зная забот — Шати способна убить любую цель, на которую укажут сухие пальцы цыганки.

Нужно было помнить и об ее предупреждении — не возвращаться в Форт сразу, а сделать некоторый крюк, дабы обойти опасные трясины. Сильные дожди, залившие водой низины и заставившие волков и собак покинуть места своего обитания, заполонили водой все впадины в земле — приходилось быть начеку, чтобы не попасть ногой в предательскую яму, или зыбун. До самого поворота, ведущего к поселку, я старался придерживаться берега реки. В Змейке не водилось, чудишь, подобных тем, что нам пришлось убить в Синей, или, иногда попадавшихся в скалистом озере. До сих пор, по крайней мере…

Пришлось круто повернуть — дорогу внезапно преградило упавшим деревом. Их не так много росло здесь, в царстве кустарников и высоких трав, в основном, все большие деревья находились в Черном лесу, лишь изредка, небольшими рощицами, попадаясь в ложбинах и урочищах прерий. Змейка, способная измучить своими неожиданными извивами любого ходока, далее текла прямо до самого озера. Ее всегда можно перейти вброд, или же, переплыть. Пожалуй, если не учитывать вездесущих стаек крыс, или более редких и странствующих зачастую, по одиночке, больших кошек — здесь каждый мог чувствовать себя в относительной безопасности. Правда, если позабыть пристальный взор Шати…

Входить в поселок я не собирался. После того, как мы подшутили над монахом, любая встреча с ним, или его братией, грозила перерасти в серьезный конфликт. И я, в который раз, подумал, что желание индейца покончить со Святошей, еще тогда, после сражения в ущельях Клана, было оправданным. Но время уже ушло… Мои спутники, следуя полученному указанию, должны ожидать меня в прерии, недалеко от главной дороги мимо леса в Форт. Только я не хотел идти намеченным ранее маршрутом — слишком многие знали про эту тропу, и там очень легко устроить ловушку, что вполне в духе обозленного монаха. Приходилось делать крюк — так безопаснее. Для этого следовало углубиться в обратную сторону…

На восток вело немало тропок — как охотничьих, так и звериных, пробитых прямо под смыкающимися верхушками кустарников и высоких, цепких и жестких трав. Идя под ними, я не переставал удивляться. Как быстро, а главное — как сильно и жутко преобразился привычный мир… Мог ли кто раньше представить, что обычные травы, которые все привыкли видеть едва ли выше колена любого человека, теперь станут настолько высоки, что будут способны даже укрыть усталого путника от дождя, под своей кроной? Что обычный картофель станет размерами как арбуз, а корона подсолнечника достигнет таких размеров, что сами семечки можно будет выковырять только ножом? А ползучие корни, способные опутать взрослого джейра, и в течение полусуток высосать всю его кровь? А пхаи — ставшие настолько отличными от своих предков — лошадей? При одном взгляде на них руки сами тянулись к оружию — так свиреп, казался сам облик этого полуживотного-полузверя, питающегося кроме растений еще и мясом мелких копытных… А я — сам?