И уцелевшие, и раненые собаки стали собираться возле мертвой туши поверженного врага и, урча и огрызаясь, принялись кромсать его в куски страшными зубами. Это стало походить на бойню. Кровь из растерзанной туши потекла по склону. Мы потрясенно смотрели, как одни невероятные создания пожирают других…

Угар вдруг гавкнул — смело и вызывающе. Собаки оторвались от трапезы и устремили на нас свои тяжелые немигающие глаза. Даже издали мне показалось, что в них мелькнул холодный приговор — «погодите, придет и ваш черед»…

— Проклятье! Ты нас погубишь!

Но они не собирались нападать. Слишком умные, чтобы принимать еще один бой с наполовину поредевшими рядами. Они больше не собирались рисковать, лишь глухо зарычали и вновь принялись рвать и глотать, большими кусками, мясо и плоть Бурого.

— Уходим.

Я взял Нату за руку.

— Им не до нас. Но лучше не ждать, пока передумают.

— Посмотри, — Ната взволнованно указала рукой — Опять…

На холме у места сражения стал вздуваться земляной бугор. Мелкие камни отлетали в стороны, почва раздалась, и появилось что-то вроде воронки с вывернутыми краями. Потом из земли показались знакомые когти на морщинистой, мощной лапе…

— Это свинорыл. Я тебе рассказывал о таком. Да мы уже видели его в провале, если ты не забыла…

Туша Свинорыла выползла на поверхность. Он приподнял массивную голову, хрюкнул, почти как настоящий боров, подслеповато прищурился и, увидев одну из мертвых собак, ухватил ее когтями. Стая, видя, как одна из их товарок исчезает в земляном провале, разом вскинулась и бросилась к месту, куда скрылся подземный житель. Раздался утробный визг — первая, которая осмелилась сунуться в отверстие, выскочила назад с окровавленной мордой. Остальные сгрудились над норой, лая и рыча, но ни одна больше не решилась повторить нападения. Видимо, они уже хорошо понимали, что означает для любой из них вхождение в область, где перевес всегда будет не на их стороне… Впрочем, я помнил, какие размеры лап у этого зверя. Его собратья могли успеть вырасти еще больше — вряд ли они уступали собакам и в массе, и в силе.

— Откуда он взялся?

— Вылез на шум, наверное. У них должен быть очень хороший слух, раз зрение не очень… Когда мы пытались его подманить, он не стал вылезать.

— А чем ты его подманивал?

Ната заинтересованно разглядывала мечущихся псов.

— Хлебом пытался. Но он не реагировал.

— А я знаю… На что надо было. Он чует смерть. Так что на хлеб не стоило и пытаться!

— Смерть?

— Кровь. Он должен чувствовать кровь — как акула в море. Она тоже проплывает большое расстояние, если чует в воде кровь. Вот и эти такие же… Подземные акулы.

— Свинорылы. Подземные акулы. Ну… логика есть. Правда, я не знаю, как сейчас должна выглядеть и настоящая акула…

Ната вздохнула облегченно.

— Столько всего сразу. Мне показалось, что уже все… конец.

— Мне тоже…

Ната повернулась ко мне и взяла меня за руку.

— Если у нас не будет выхода — как сегодня… то тогда лучше убей меня сам! Обещаешь?

— Ты с ума сошла?

— Я не хочу быть съеденной заживо…

Я долго смотрел ей в глаза. Ната не играла — все говорила вполне серьезно.

— Ната… Я никому не позволю тебе сделать больно.

— Больно? Ты хороший, Дар. Только наивный… и мечтатель. Разве ты смог бы убить вот такого? А он бы смог. Нас всех. И знаешь… пойдем домой, в подвал. Мне совсем расхотелось путешествовать. Там так спокойно…

Угар, до сих пор молча ждущий на гребне оврага, коротко рыкнул при слове «подвал». Он тоже не хотел больше оставаться здесь, пусть даже вблизи сородичей. Или, именно потому, что они слишком близко…

— Как твоя нога?

В пылу бегства я совсем забыл про укус. Зато Ната, увидев, как я всякий раз морщусь, наклонилась и стала рассматривать рану.

— Только вскользь, кость не задета. Надо перевязать. Достань бинт.

Из ткани, которой в подвале было великое множество, мы наделали полотнищ специально на такой случай. И теперь несколько уже готовых перевязок лежало в наших мешках. Ната умело и быстро перетянула кровоточащую рану.

— Дойдешь?

— А куда я денусь? Ты меня нести не сможешь.

— Если понадобится — донесу.

Ната без всяких шуток протянула мне руку. По ее глазам я видел — донесет…

— Я сам. Буду опираться на копье. Все, пошли отсюда.

Остаток дня прошел почти без происшествий… Мы спешно уходили назад почти тем же путем, каким пришли. Только перешли овраг за пару километров от места, где оставили стаю пировать.

— Скалы…

Ната остановилась и вскинула руку к глазам. Она не ошиблась. Это были те самые скалы, которые мы с Угаром видели в своей первой вылазке в степи. Похоже, что мы все же углубились далеко на восток, так что они остались в стороне. И, если это так, мы несколько заблудились… и теперь выходили прямо к их подножию.

— Выходит, овраг действительно тянется до самой желтой пустыни.

— Ты, о чем?

Я посвятил Нату в описание всех черточек и кружков на карте в подвале.

— Таким образом, мы дошли почти до самого края — если бы не собаки. Мы могли пройти еще немного и упереться в воду болота. Или, найти края скал. А что там, возле края… не знаю. А может, что и не воду, а желтые пески. Или, точнее, желтую землю. Но, это, наверное, сейчас, одно и тоже.

— Ты выяснил то, что хотел?

Я замялся — мы прошли достаточно, чтобы понять: людей здесь нет. И прохода — тоже… Путь на юг, по-прежнему, преграждали скалы. На восток — стаи собак, вряд ли там могла быть только одна. И болото, которое тоже нельзя обогнуть. Одним словом, дорога на восток в этой местности оставалась недоступной. Но еще была река, на западе…

— Мы вернемся… и снова пойдем?

— Когда заживет нога.

Ната согласно кивнула.

— Хорошо. Я знала, что ты так ответишь.

— И ты не боишься?

— Боюсь… Но кто знает, не встретим ли рано или поздно в городе, таких чудовищ, по сравнению с которыми даже эти собаки и «Бурые» покажутся нам мелкими шавками? Так, какая разница? Давай вернемся… А там посмотрим. Все равно, ты не усидишь в подвале долго. А я одна не останусь. И… с тобой я готова идти куда угодно.

В голове у меня что-то кольнуло — а руки сами собой срывали лук со спины…

Шагах в пятидесяти, впереди, у самого подножия каменной гряды, среди булыжников, упавших с вершины гребня, настороженно смотрела на нас очередная громадная кошка…

— Не стреляй… — Ната шептала мне на ухо, полагая, что кошка может услышать. — Далеко. Ты не попадешь.

— Я и не собирался…

Кошка медленно, не сводя с нас пристального взгляда, скользнула гибким телом по камням и исчезла, словно и не была здесь секунду назад. Я проводил ее движение, глядя на наконечник стрелы, и лишь потом опустил оружие. Искать ее бесполезно. Да и этот зверь мог оказаться вовсе не тем, который напал на нас среди развалин. Но само знание того, что подобное чудище может скрываться возле непроходимой стены, делало дальнейшую разведку местности слишком нервным занятием — мы спешно засобирались домой. На прощание я окинул скалы и прилегающие степи внимательным взором: придет время, и мы сюда еще вернемся…

И вновь зарядили дожди. Всего день прошел с тех пор, как мы, усталые и вымотанные, ввалились под своды нашего убежища — а город стало не узнать. Ливень, начавшийся ночью, сразу по нашему возвращению, превратил все в месиво грязи, ходить по которой просто невозможно. Нога скользила по камням, проваливалась в какие-то отверстия и дыры. Измучившись и устав бороться с жидкой грязью, мы предпочли пережидать непогоду в подвале. На этот раз он не закончился через день. Не закончился и через два, и через три. Вода уже перестала просачиваться и уходить во всевозможные трещины и ямы, напротив, она стала накапливаться в них, постепенно наполняя до краев и угрожая затопить все вокруг. А дождь все лил и лил…

— Я с ума сойду… — Ната тоскливо смотрела на завесу из капель, стоя перед входом. — Ну что это такое? Потоп вселенский, на самом деле.