— Это души погибших уходят в ночь!

Сова с раздражением отмахнулся на шепот перепуганных женщин:

— Великое небо не хоронит дважды!

К утру вернулся Черноног. Охотник просто свалился с Хорса мне под ноги — и сразу уснул, так и не разжав поводьев. Угар, шатаясь и тяжело дыша, коротко рявкнул, заставив прибежавших лошадей сбиться в кучу. Он выдержал до тех пор, пока мы не привязали последнего, после чего так же вытянул мохнатые лапы, и звучно засопел прямо на влажном мху.

— Все?

— Нет. Жеребца Пумы не хватает.

— Плохо. Он и раньше был не в ладах с Хорсом — возможно, решил, что на свободе лучше.

Травник, мутными глазами смотрящий на происходящее, попросил уделить ему время. Вожак тяжело дышал, кривясь от сильной и мучительной боли:

— Оставь нам лошадей, Серый Лев. В нашем роду стало совсем мало мужчин — а работы прибавилось. На этих пхаях, как вы их называете, моим людям легче будет настичь стадо овцебыков и запастись мясом для зимовки. И вас предупредить успеем — если что.

— Нет! — я резко отказал вожаку. — Проси, что хочешь — не коней. У вас они не смогут жить. Нужно ставить стойла, заготавливать корм — кто это будет делать? Они не настолько ручные, как тебе кажется. Любой из этого стада способен насмерть загрызть, кого-нибудь, из твоих — просто потому что он не только конь, но и пхай! Они питаются кроме травы и мясом!

Я не хотел больше задерживаться. Тела охотников были преданы ветру — Сова развеял их прах, разбросав еще горячий пепел голыми руками. Шкуры, поделенные и связанные, приторочены к спинам лошадей. Я поискал глазами девушку:

— Готовьтесь к выходу! Где Пума?

Мы начали нервничать — она не откликалась. Сова в сердцах громко воскликнул:

— Скво в форте получили слишком много свободы, мой брат. Ты помнишь мои слова? Она еще накличет на нас беду! Я сказал!

Ответом ему стал боевой клич рода, донесшийся до нас из ближайших зарослей. Не сговариваясь, мы попрыгали с коней и бросились к воде.

— Пума? Где ты? Держись!

Я думал, что девушка попала случайно в зыбкое место, и теперь своим криком призывает нас на помощь. Мы одновременно — я и Свистун! — вырвались через камыши к колыхающемуся ковру растений, покрывавшему водную гладь. Она была там! Метрах в ста от нас, держась одной рукой за покосившееся деревце, а другой, удерживая что-то, что тянуло ее за собой в глубину. Пума, увидев нас, еще раз издала призывный клич.

Я бросился в воду. Сова, появившийся секундой позже, удержал остальных от столь опрометчивого шага, и подоспевшие охотники стали мостить гать, бросая перед собой связки камыша и срубленные деревья. Только на середине, когда дурно пахнущая вода пропитала мою одежду и начала внезапным холодом сводить мои ноги, я осознал, как неразумно поступил. Но ждать, пока подоспеет помощь? Девушка уже погрузилась в грязную жижу наполовину. Она отчаянно крикнула:

— Дар! Дар! Спаси меня! Спаси нас! Дар!

Я рванулся вперед…

— Держись!

Весь перепачканный тиной, погружаясь в ряску и зеленовато-бурую взвесь из грязи, уверенно засасывающей мои ноги, я ухватился за куст, растущий почти рядом с ослабевшей от напряжения девушкой.

— Руку! Руку дай!

— Не могу! Там она!

— Кто она?

Вместо ответа Пума лишь застонала — болото добралось до ее груди. И, тем не менее, она упорно продолжала удерживать что-то, что было скрыто от меня за ее телом. Я пригнул куст, перевалился на него, оставляя в бездне свою обувь, и схватил девушку за туго скрученную косу.

— Ай! Больно!

— Терпи!

Мы продержались несколько минут — пока по шатающемуся мосту, который по болоту навели охотники, не подоспела помощь. Сова, оказавшийся возле нас первым, ничего не говоря, перехватил то, что держала девушка — и я вздохнул с облегчением. Пума подтянулась ко мне и ухватилась за плечи, прикоснувшись измазанным лицом. Свистун, перехватывая ее руку, удивленно воскликнул, глядя на индейца:

— А это кто?

Белая Сова с натугой тащил из вязкой жижи дрожащую от холода девушку. У нее зуб на зуб не попадал, и все же она нашла силы, чтобы произнести дрожащими губами:

— Меня… Зовут Эв-ва…Ттам, выше — вваш…

— Что?

— Там челл…век! Как вы! Нн. настоящий!

Я недоуменно уставился на Сову. Тот настороженно посмотрел на вздрагивающую девушку.

— Он в…ваш!

Пума, ухватившись за меня и протянув руку Свистуну, выплюнула кровавый сгусток, после чего воскликнула:

— Она говорит правду! Там — Бугай!!!

У всех жителей приболотных селений имелись небольшие, но достаточно прочные и надежные лодки, изготовленные из тщательно выделанных шкур. Местные использовали для этого лягв — тех самых огромных лягушек, охотой на которых и обеспечивали себе пропитание. Натянутые на изогнутые каркасы, из гибких и прочных веток, они чем-то походили на индейские каноэ, или пироги — как назвал их Сова. У кого-то получалось хуже, у кого — лучше. Но свое предназначение, все лодки выполняли исправно — выдерживали тех, кто в них находился, и не тонули. Только с помощью этих утлых посудин мы могли пуститься в плавание по опасным водам болота, придерживаясь направления, указанного девушкой, спасенной Пумой. Люди не рисковали далеко заплывать в гиблые и топкие трясины — уже на расстоянии, больше, чем в пару-другую километров, гнилой и затхлый воздух болота так набивался в легкие, что выдержать, больше нескольких часов, было невозможно. Лишь самые стойкие и выносливые рыбаки, и охотники забирались в дальние озера, существующие среди общего края трясины, и там добывали богатую добычу. Но подобное предприятие готовилось заранее, с максимальными предосторожностями и в компании, по меньшей мере, из пяти-шести лодок. Одиночка просто не возвращался назад — такое уже случалось… Чаще охотники караулили лягв у самого берега — и лодки мирно простаивали в укромных местах, дожидаясь своих хозяев. Теперь нужда в этом средстве передвижения возникла. Эва — девушка, когда согрелась и успокоилась, смогла внятно назвать свое имя! — рассказывала страшные, более того, невероятные вещи…

Она встретила памятный всем День Катастрофы, находясь в экскурсии, по городу. Их привезли еще ночью, а утром, после завтрака, повели знакомиться с местными достопримечательностями. И никому и в голову не могло прийти, чем это знакомство закончится… На удачу — если это можно назвать удачей! — за несколько минут перед землетрясением, их всех вывели из автобуса и направили на осмотр целого комплекса старинных зданий, находившегося примерно в паре часов езды от самого города. Момент толчка она даже не запомнила — девушку швырнуло об стену, и она просто потеряла сознание. Что и говорить, о чем она могла подумать, когда вновь обрела способность видеть и слышать… Повсюду — жуткие следы разбушевавшейся стихии, огромные провалы в земле, горящие здания, вспученные холмы из бывших дорог и асфальта, искореженные машины, и, — сотни, тысячи мертвых тел… И никого, кто мог бы объяснить суть всего происходящего. По какой-то необычайной случайности, из всего состава экскурсантов погибло не более половины — та стена дома, при ударе о которую она потеряла на несколько часов сознание, спасла всех остальных. Но, не более того! Когда прошел первый ужас и испуг, когда они осмелели настолько, что позволили себе выйти из укрытия — осознание случившегося и ад, виденный ими повсюду, едва не погубил потрясенных девушек. Ни близких, ни родных, ни у нее, ни у ее подруг, здесь не было, вернуться домой — невозможно, и девушки просто похоронили их в своей памяти, как и многие из нас. Сбившись с кучкой израненных и перепуганных участниц поездки, Эва, каким-то чудом выбралась вместе с ними из развалин, так и не поняв, что произошло. Очень редко им встречались малочисленные, как и они сами, группки голодных и обезумевших людей, многие из которых умирали на ходу. Не было ни воды, ни еды… А, главное — не имелось никакой надежды на помощь извне. Вскоре они поняли — катастрофа настолько глобальна, что помощи ждать не приходится. Совсем… Первое, самое тяжелое время, девушки продержались за счет какого-то хранилища, где обнаружили почти нетронутые запасы овощей. Возможно, это была база сельхозпродуктов, или, что-то вроде этого. Три, или четыре недели они питались ими, а после, более многочисленная и уже не чурающаяся ничем, шайка мародеров выгнала их оттуда. Положение усугубилось появлением трупоедов — никто и представить себе не мог, что прежние крысы могут вырасти до подобных размеров и станут угрожать людям! Их стремительные, кровавые набеги и вполне понятный страх перед новоявленными хищниками, заставил уцелевших податься в более приемлемые края — как они считали. К этому моменту, из всех экскурсанток осталось только пятеро — остальные погибли, или умерли от полученных ран и недостатка продовольствия. Девушки подались, как они считали, на запад — там они рассчитывали получить помощь. Было невозможно определить направление, время и само состояние дел — но, оставаться на месте, увидев хоть раз оскаленные пасти чудовищ — еще страшнее! И они, все еще, рассчитывали на спасателей. На помощь — хоть от кого-нибудь! Тогда никто не знал, что ждать ее не приходится. Вместо этого, им «повезло» нарваться на пару десятков мужчин и женщин, где во главе стояли самые сильные и уже ничего не боящиеся, бывшие бродяги. Тех чудовищное землетрясение застало на свалке — месте их привычного обитания. Большая часть обитателей помоек погибли, остальные выжили. К ним прибились и несколько бывших жителей города и окрестностей. И тут случилось то, что должно было случиться, когда среди всех уцелевших не нашлось ни одного настоящего мужчины… Бомжи, неожиданно почувствовали силу! Ставшие вдруг лидерами, они, привыкнув быть изгоями, теперь, как могли, мстили всем и всему за свое прежнее унижение. Порядки царили дикие — закон сильного во главе всего. Тот, кто первым отнял кусок у более слабого, кто оказался хитрее и сколотил вокруг себя костяк отщепенцев — стал претендовать на власть и на право распоряжаться остальными. Любой новичок, оказавшийся на территории этой полубандитской группировки, был обязан, подчинятся и делать то, что хотели вожаки. А им, годами лишенных нормальных, человеческих отношений, хотелось всегда одного — выпивки и женщин. И, если с первым стало туго, то во втором случае наступила полная свобода. Молодых девушек, рассчитывающих на помощь и участие, тут же, на месте, изнасиловали, беспощадно избивая тех, кто пытался перечить. После, уже сломленных, перепуганных и отчаявшихся девчонок, привели во временный лагерь. Там над ними еще раз надругались, и повторно избили, добиваясь беспрекословного подчинения…