И всё бы ничего, но медленно так, неторопливо, такая лужа приползла и в нашу пещеру и стала растекаться уже внутри неё, заставляя меня делать шаги назад. А вот это уже мне совсем не нравится!

— Всем вглубь! — скомандовал я.

И так же первым ломанулся внутрь. Нет времени рассусоливать, если впереди не окажется возвышенности или перехода куда-нибудь дальше, все мы превратимся в запеченые тела в соусе из лавы.

Каменный пол пещеры, как назло, шёл под уклоном — вниз, поэтому "ручей" лавы бодро нас преследовал. Через сто метров пещера вильнула влево и закончилась развилкой.

Я аж притормозил на секунду в попытке лихорадочно сообразить — в какую же сторону мне свернуть. Но лава лизала пятки, так что я не думая свернул в правое ответвление. Наверное, выбрал подсознательно, ведь в голове мелькнул доклад Первого про то, что прямо и направо путь открыт, а влево не пройти.

Мы оторвались от лавы всего метров на тридцать и она, похоже только набирала свои обороты.

Скоро свет снаружи полностью перестал попадать в ответвление пещеры, благо, что сам камень, как и в пещерах Горгга, издавал мягкое красноватое свечение.

Но, похоже что хорошие новости на этом закончились. Уклон пещеры стал еще резче, а само ответвление начало стремительно сужаться. Под ногами же — прямо по центру прохода, появилась щель, которая стремительно расширялась. Я всмотрелся в неё прямо на бегу, и оптимизма у меня не прибавилось. Где-то там, вдали — в метрах двухстах, этот провал заканчивался светящимся красным полом.

Внезапно проход сузился до ширины всего одного существа и повернув направо, просто закончился. Передо мной открылась бездна. Я успел затормозить буквально в последние десять сантиметров, но облегчённо вздохнуть не успел: Первый врезался мне в спину, и я с перекошенным лицом полетел вниз.

А следом подвинули и Первого, а потом и других — получился эффект снежного кома. Только горгульи взлетели, хитрюги крылатые.

Я, кувыркнувшись в воздухе и пролетев не больше десяти метров, упал спиной на что-то мягкое и пружинящее. Следом, прямо мне на ноги, упал и Первый. А в радиусе нескольких метров "приземлилось" ещё десять старших бесов.

Из общего "кома" наверху остались только трое, которые толпились на краю обрыва и пытались прижаться друг к другу. По вытекающая из щели лаве стало понятно, что она почти уже близко от бесов.

— Прыгайте вниз! — заорал я, решив дать им импульс к прыжку.

— Вниз, говорю!

Но бесы с ужасом смотрели на провал под нами, на нас и прыгать не спешили — лишь беспорядочно метались на своем крохотном пятачке.

— Да вниз же! Сгорите! — я продолжал орать, наблюдая, как лава подобралась к ним уже вплотную.

— Внииииз!!!

Да вы дебилы что ли?! Или что там у бесов за фобия такая? Они настолько боятся высоты, что готовы сгореть?!

Видимо да. Сначала один старший бес, а следом сразу двое бесов вспыхнули пламенем и завизжали. Двое тут же свалились вниз. А третий задымил на краю прохода.

Падающие бесы своими горящими телами прожгли паутину — как нож масло, и крича понеслись вниз.

Стоп, какой ещё паутины?

Я попытался приподняться, но смог лишь поболтаться на месте. Оказывается я приклеен к только недавно спасшей меня пружинистой поверхности.

Я огляделся по сторонам насколько позволяло приклееное состояние. И я, и все бесы оказались в ловушке огромной паутины, и что-то мне подсказывает, что наше спасение ни разу её не основная задача. Мои подозрения тут же подтвердились — кто-то вне поля моего зрения — со стороны моей головы, проскрипел:

— Хе-хе, ко мне — в мою лавовую ловушку попали не Прядильщики? Кто же тогда?

Что-то мне это нравится всё меньше и меньше…

— Кто явился на мой обед?

Нет, это мне совсем перестало нравиться.

Я почувствовал колебания паутины и секунд через пять справа от меня выплыл, быстро перебирая лапами по нитям, огромный фиолетовый паук. На его круглой морде зеленели жвалы размером с мою руку. Всмотрелся в его имя.

Анул

Высший демон

У меня в голове закрутилась только одна мысль: "Ну и на кой я повернул на право на развилке?! Чего мне не бежалось на лево, как обычно?"

— Прекраассно.

Паук окинул нас дюжиной своих глаз и потер две передние лапы. Потом схватил ими одного из бесов и стал с огромной скоростью заворачивать его в кокон, а кончик нити в прямом смысле прислюнявил к паутине.

Закончив с бесом, он раздвинул лапами свою сеть под собой и на ните из своего брюха стал спускаться вместе с коконом вниз. С упакованного беса нить разматывалась, как с веретена.

Я, максимально повернув голову и скосив в бок глаза, смог увидеть, что этот демон там делает:

Спустившись метров на пятьдесят, Анул впился в кокон своими жвалами, видимо, впрыскивая яд в старшего беса. Потом он оборвал нить из брюшка и бодро пополз по ней обратно наверх. Забравшись наверх к паутине, паук раздвинул её лапами и протиснулся на её поверхность.

Затем покрутился, нашел куда крепится нить из брюшка, с лёгкостью ударил по её креплению к паутине. От удара нить скользнула вниз, падая легко и беззвучно.

Удалось мне всё это увидеть только с рывком дернув голову и бешено кося глазами. Затем членистоногое издало серию скрипящих звуков и продолжило свою заезжанную пластинку:

— Прекраассно!

Это у него смех что ли такой? Совсем заржавел голосовой механизм у дяди. Ну не удивительно — сколько он тут отжирался на Прядильщиках, которые попадали к нему при дожде, чтобы стать высшим демоном? Вероятно, ооочень долго.

Между тем, Анул упаковал второго беса и начал спускать в свой "продовольственный склад".

До этого лежащий тихо Первый уперся руками на мои ноги и приподняв торс тоже заглянул вниз, чтобы увидеть, что там делает паук.

Не понял, а ты как двигаться-то можешь? А, ясно, Первый же шмякнулся на меня, поэтому ноги-то у него приклеены, а вот верхняя часть тела нет.

Я прошептал Первому:

— Ляг обратно.

Если Анул увидит, что Первый не полностью обездвижен, то он выберет его как раз следующим на пеленание.

Командир моей армии быстро лег обратно и замер.

Анул между тем поднялся наверх, "обрубил канат", на котором спускался и приступил к следующему старшему бесу.

Я начал лихорадочно думать, каким образом убежать отсюда, ну или хотя бы прикончить себя и бесов, чтобы отправиться на перерождение. Ведь что-то мне подсказывает, что если меня упакуют в кокон, то я еще долго не смогу играть.

Думаю, что паук вкалывает своей жертве, что-то, что отправляет её в спячку. Живые консервы всяко дольше хранятся, чем мертвые. А мне бы не хотелось, чтобы до тех пор, пока паук меня не сожрет, мой игровой процесс представлял из себя висение в виде кокона.

Следующий бес был быстро упакован и отправлен вниз. А Анул, вернувшись наверх, подобрался вплотную к нам. В этот раз он схватил беса, который был приклеен буквально в полуметре от меня.

То ли шок прошел, то ли еще что, но новая жертва завизжала во всю силу своих голосовых связок, не соглашаясь быть упакованным. Тогда паук впился в него своими жвалами, и бес тут же обмяк и затих.

Я находился буквально в полуметре от паука, поэтому смог рассмотреть все его телодвижения: он вытянул нить из своего брюшка, затем молниеносно упаковав жертву, оборвал нить и приклеил её к своей паутине.

После этого паук вытянул новую нить, прислюнявил её рядом с первой и, раздвинув свою сеть лапами, нырнул вниз.

Зачем он прислюнявливает свою вторую нить по которой сам спускается? Первую же он просто приложил, и та сама приклелась к паутине. Может тогда наоборот: таким образом вторая особо и не приклеивается, именно поэтому её легко сбить вниз ударом одной лапы. В принципе — это логично, ведь если бы паук не скидывал эти бесполезные нити, вся паутина была бы уже ими обвешана.

Так, а что мне тогда мешает самому ударить по этой прислюнявленной нити, на которой сейчас висит паук, и отправить того на дно? А, ну да… Мне мешает моё приклееное состояние. Так, стоп!