Мне тоже стало тоскливо, мы здесь всего два дня, а уже одной из наших нет. Что будет дальше неизвестно, но надо готовиться к худшему. Если тот недостреленный доскачет до своих и расскажет про нас, то жди беды. Если даже не доскачет, то все равно, пропавший отряд будут искать и рано или поздно наткнутся на нас. Лучше конечно бы поздно, там мужики в себя придут, в плане подратся станет легче, а то девчонки хоть и снайпера, но стрелять в людей не каждый сможет. И никак это не проверишь. Только в бою. Вот Лена смогла и Света тоже. Эх Света, Света, нет слов. Как жалко, такая молодая, жизни толком не видела...

   Но пора заканчивать а то уже подзадержались. Засыпал могилу, лопатой выровнял контур, отбил края. Затем сказал небольшую речь.

   - У нас случилась первая потеря. Пусть она же будет и последней. Света прожила недолгую, но достойную жизнь. В нужный момент не струсила, стреляла до последнего. Погибла как герой, в бою, с оружием в руках. Пусть земля ей будет пухом. Мы будем помнить о ней.

   Женщины снова заплакали, настроение у всех было подавленное. Я же хмурился, часто моргал прогоняя слезы, было тошно и тягостно. Стараясь не смотреть на женские лица, вкапывал в ногах могилы, заранее сбитый из брусков найденных в сарае, православный крест. По всей длине верхней перекладины ножом вырезал надпись.

   Светлана Бойко. 19 лет. Погибла в бою.

   Пауль Гольц считал себя весьма прагматичным человеком. За всю свою жизнь он не совершил никаких необдуманных поступков. Даже будучи подростком, юношей и молодым человеком он не вытворял никаких глупостей, не дрался с мальчишками, не бил мячом стекол и не курил тайком от родителей. Жизнь его текла размеренно и предсказуемо. Детство, учеба в школе, колледж, работа, женитьба, снова работа, дети, опять работа. Все ровно, без метаний и юношеских протестов против несправедливостей этого мира. А также слюнявых самоисканий и глубоких размышлений о смысле жизни.

   Начав трудиться барменом в пивной, он постепенно все больше вникал в ресторанный и гостиничный бизнес. И вот промежуточный итог, ему 52 года, он является хозяином гостиницы и кафе недалеко от Оберхофа, в красивом месте, в горах, где проходят многочисленные спортивные соревнования международного класса. Спортсмены, болельщики, туристы, просто проезжающие мимо, будут непрерывным потоком перетекать туда - сюда, оставляя Паулю свои денежки. Есть чему радоваться. Еще толком не выветрился запах отделки в номерах, как в гостинице вынужденно остановилась часть русской девчачьей сборной, застигнутой в дороге сильным туманом. Кафе и гостиница были безукоризненны и по домашнему уютны. Завтра должно было состояться официальное открытие. Нанятые работники прибудут рано утром и начнется очередная глава его жизни, спокойная, ненапряжная и сытая. А пока на месте только он, жена шеф-повар, да старшая дочка с двумя внуками, которая решила сменить работу и попробовать себя в семейном бизнесе. Прежнее занятие ее разочаровало. Так все хорошо начиналось! Очень реалистичный, грамотный бизнес-план, кредит под небольшой процент в Райффайзен-банке, свои сбережения, вложенные в дело.

  Все испортил этот дурацкий перенос. Пауль был реалистом до мозга костей и поэтому не находил себе места, все пытался найти ответ на вопрос.

   - За что ему такие испытания? Бог, если он есть, должен понимать что Пауль Гольц не заслужил такого отношения к себе.

   Невозможность найти ответ на вопросы. Кто виноват? Как вернуть все назад?, выводила педантичного немца из себя. В первый день этого нелепого " попадания ", все женщины вокруг искрили эмоциями и истерили, и он невольно поддался общему настроению. Неизвестность всегда пугает, даже больше чем понятная и объяснимая опасность. Но потом понемногу успокоился. Ну да, перенеслись черт знает куда, это плохо, неопределенность нервирует и не дает сосредоточиться на главном.

   Но все живы и здоровы, продуктов достаточно, скважина с водой функционирует как прежде, значит голод и жажда им не угрожает. Дом добротный, энергоустановка из солнечных панелей работает должным образом. Есть транспорт. Русский тренер и водители адекватные и крепкие мужчины. Самый младший так и вовсе, здоровенный, широкоплечий парень с мощными руками и внимательными серыми глазами. Больше на немца похож, чем на русского. Хотя, много ли он видел русских? Нет, не много.

   Вот дед Пауля, тоже Пауль ( это в его честь назвали внука) в свое время повидал русских достаточно. Дед воевал с ними на восточном фронте три долгих года. Обморозил ноги, был контужен и часто рассказывал своему сыну а затем и внуку, как он трясся от страха, сидя в окопе, переживая артобстрелы и бомбежки. Мало того, еще и мерз от невыносимого холода в дикой большевистской России. Пауль-дед закончил войну на западном фронте, куда его отправили после госпиталя.

   После того как Германия объявила о капитуляции, он сумел припрятать свою винтовку и пистолет-парабеллум, который выменял на сигареты у пройдохи Фрица из второго взвода. Когда из Западной Германии янки вывели свои войска, дед съездил и забрал из захоронки свое оружие. Очевидно контузия сильно повлияла на мировоззрение боевого деда, что-то сдвинув в его мозгах.

   Он частенько повторял сыну и внуку.

   - Русские придут! Русские придут! Надо быть готовым дать им отпор!

   Русских дед считал опасными противниками и серьезно готовился для встречи с ними. До самой своей смерти он доставал с чердака дома сверток с оружием, чистил, смазывал и осматривал винтовку и пистолет, изредка докупал свежие патроны. Его отец, а затем и повзрослевший Пауль, относились к чудачествам старика спокойно. Из своего оружия старший Пауль никогда не стрелял и вообще был покладистым и спокойным человеком. После его смерти в 2002 году, баул так и лежал нетронутым на чердаке старого дома, пока благополучно не переехал вместе с прочим скарбом в новую гостиницу. Винтовка и особенно Люгер считались раритетами в среде коллекционеров и реконструкторов и их можно было продать за хорошие деньги. Но в семье Гольцев бережно хранили память о деде-фронтовике и поэтому не трогали мужские игрушки, решив передать их потомкам, как часть истории своего рода...

  Занятый в котельной отладкой инвертора, Пауль не сразу сообразил, что за шум на площадке, а когда вышел, то впал в легкое оцепенение. Перед недостроенным летником остановился отряд всадников, вооруженных холодным оружием. Двое в кольчугах, остальные в чем попало, но с копьями, топорами и кинжалами. У некоторых имелись арбалеты. Одного внимательного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это не новомодные ряженые реконструкторы а настоящие головорезы, взоры которых не отягощены интеллектом. Мощный мужчина в кольчуге с черной бородой, на вороном коне, заговорил зычным голосом.

   - Я барон Карл Кригс! Вы находитесь на моей земле. Кто дозволил построить здесь харчевню?

   Немецкий язык незнакомца был весьма странен, хотя если внимательно слушать, то вполне различим. Тщательно подбирая слова и не торопясь, Пауль начал осторожно отвечать.

   - Господин барон, примите наши искренние извинения, мы не хотели никак оскорбить такого знатного рыцаря. Непонятно, по божьей воле или наущению нечистого, моя гостиница со всеми постояльцами ночью перенеслась из окрестностей Оберхофа, что находится в центре Германии, на земли вашей милости. Мы не виноваты, что мой дом встал на этом месте.

   - Ты трактирщик?- так же громко спросил бородатый.

  - Да, господин.

   - А где тогда могучий маг, который перебросил твою харчевню на мою землю?

   - Здесь нет никаких магов, господин барон, мы простые люди и не занимаемся никаким волшебством.

  Взгляд сурового всадника слегка смягчился, он усмехнулся и переспросил.

   - Ты утверждаешь, что здесь нет ни воинов, ни магов и вы не собирались напасть на меня?

   - Именно так, ваша милость, я мирный трактирщик, это моя семья, а эти люди обычные путники, остановившиеся на ночлег.