— Скажи проще — одному Трясуну будет сложнее среди неверных, не так ли, брат мой, недавно обращенный… Я прав?

— Давно обращенный. — Светлый хранил невозмутимость, и я оставил попытки вывести его из себя. Что ж, раз Святоша послал обоих — почему и нет? Лишние руки не помешают… а захотят помешать — найдется, кому и остановить. Но я помнил о способностях Светлого в рукопашной и отвел Чера в сторону, в нескольких словах обрисовав мою стычку с монахом в Черном лесу. Чер, выслушав, молча, кивнул — следопыта трудно было вывести из себя, а к врагам он давно привык.

— Угар? Где этот чертов пес? — Бугай выругался и пошел к форту, искать своевольного кобеля. Но тот уже сам вышел из ворот, ведомый за поводок Элиной. Такое зрелище было довольно редким — Угар никому не позволял себя унизить ремнем, и, идти на веревочке, для него означало какое-то необычайное послушание…

— Опоила, что ль, чем? — Ната тоже удивилась и подошла поближе. Угар лизнул девушку за ладонь, я же усмехнулся. Еще вчера Элина весь вечер разговаривала с псом о предстоящем походе, потратив на это битых пару часов — и пес, сидя подле потухшего очага, иногда постукивал хвостом о глиняный пол, словно соглашаясь со сказанным…

— Вот и не верь после этого, в его разум…

— А кто сомневался? — Элина победно улыбнулась, но тут же согнала ухмылку с лица. Она подошла ко мне, передав поводок в руки Зорьки. Но и та отдала его Нате — из форта вышел Сова и сейчас девушка прощалась со своим мужем.

— Я и хочу… и нет. Ты остаешься, с Натой. А мне — предстоят горы. Как вспомню те дни…

— Теперь ты не одна. Чер, Леший, Бугай, один Угар скольких стоит! И все изменилось — мы многое узнали о новом мире, приспособились к нему… Ты знаешь — я не хотел этого.

— Знаю. Так решили Утес и другие. Пусть. Я готова. Мой муж станет вождем прерий!

— Мне нужно только, чтобы ты вернулась, живой и невредимой.

Вместо ответа девушка прильнула ко мне, никого и ничего не стесняясь…

— Скорее бы назад!

— Назад?

— Да, вернутся! Я сейчас вдруг вспомнила о нашей ночи… и колени стали подгибаться. Как же я тебя люблю, родной мой!

Я стиснул в волнении губы — не часто красавица баловала меня подобными словами, и, раз нашла в себе силы их произнести — ее чувства были искренними!

— Ты вернешься, милая моя… Обязательно вернешься — и эта ночь повторится! И не раз!

— Да…

Чер, дав всем время простится с друзьями, коротко, но звучно, произнес:

— Пора!

Вряд ли это прозвучало командой — но все разведчики, не сговариваясь, стали отходить к своему командиру. Оторвалась от меня и Элина — на ее лице предательски заблестели слезинки… Ната, упустив момент прощания, встала рядом:

— Глазам не верю… У нашей красавицы — слезы? Что такое ты ей сказал, на прощание? Снова обидел?

— Сказал, что люблю…

Ната очень внимательно посмотрела на меня, на Элину, и тихо произнесла:

— Судьба… Вот не поверишь — я тебе даже завидую. Глупо, да? Ревновать должна, до одури, с ума сходить, бесится — а я тихо радуюсь… точно, крыша поехала.

Я обнял ее и прижал к себе. Элина, увидев, послала нам воздушный поцелуй и отвернулась — она, в отличие от Наты, иногда и ревновала к подруге…

— Шли бы уже… Что он медлит? — вопрос Тучи адресовался Черу. Тот водил глазами, словно выискивая, я кого-то еще. И тут из ворот форта выбежала Шейла — она не была в числе участников, и я удивился ее появлению, готовой к походу.

— Так… Ну и что делать будешь?

— Не разлучать же их. Какой год вместе — а до сих пор, отдельно… понимаешь, о чем? Пусть идет… может, хоть горы их уложат в одну постель.

Я кивнул Шейле, и она радостно заняла свое место в хвосте отряда. Чер облегченно выдохнул, выпрямился и уже твердо, командным голосом произнес:

— Элина, Шельма, Угар, Ульдэ — на сто шагов вперед! Леший, Бугай — центр! Светлый, Утес, Хвост — арьергард! Всем — шаг в шаг, индейской цепочкой! Пошли!

Он еще раз махнул нам рукой, после чего отряд сдвинулся с места…

— Вернитесь… все вернитесь! — Туча утирала слезы, и Ната, единственная, кому не осмеливалась перечить властная старуха, подошла к ней, чтобы утешить. Туча обняла ее и спрятала свое лицо за грудью девушки. Стопарь, неловко ступая, пошел было к ним — я остановил кузнеца:

— Разберутся… не мешай.

Через полчаса даже дозорные со скалы не могли увидеть скрывшейся в степях, отряд — его упрятали высокие травы.

— Им должно повезти. Должно! — Власта, до поры помалкивая, за спинами, вдруг подала голос.

— Должно. А, вернее — все решат глаза и навыки Чера, сообразительность Угара, твердость Утеса и неукротимость Элины. И всех прочих…

— Вот и стала писаться история, вождь. А ты спрашивал — о чем? Разве это — не история? Они идут туда, где еще не ступала нога человека… пусть, я утрирую, но разве не так? Эти горы — кто может сказать, что перешел их?

— Никто, — подтвердил Клешня. — Невозможно. Я не опытный горец, скорее, так получилось… но точно скажу — прежним владыкам уже не место. Да, были Эверест и Джомолунгма, был Эльбрус и Хан-тенгри — а сейчас они… и они выше тех, по меньшей мере, вдвое!

Все промолчали — что спорить? Видимые даже отсюда вершины настолько подавляли своей мощью, что любые упоминания о прежних владыках казались слишком слабыми, на их фоне. Да, Док тоже пробовал вычислить высоту этих гор — получилось, что самые высокие пики, превосходили величие прежних на семь, а то и восемь километров. Это плохо укладывалось в голове — и это был факт, с которым следовало жить… Никакой орел, пусть и перерожденный, не смог бы пересечь ни один из этих перевалов, где красный отблеск снега слепил даже отсюда. И никакая тропа не могла найтись посреди ледяного завывания суровых ветров на этих острых гранях. И, тем не менее, отряд шел именно туда, к ним…

А нам предстояло жить дальше — и только ждать.

С уходом отряда, в форте стало как-то, особенно пусто… Рядом, уютно положив голову на мое плечо, спала Ната — а мне, неожиданно, вдруг стало не хватать Элины. Раньше, когда я сам покидал эти стены, оставляя девочек ждать моего возвращения, разлука не казалось долгой. Все знали — охотники придут, через несколько дней, максимум — пару недель. Лишь иногда, когда мы шли по следам Беса, или отправляли людей в самые дальние стойбища, ожидание затягивалось. Но сейчас я ясно понимал — они вернутся не скоро. Путь в горы далек и труден, поиски, неизвестно чего, могли потребовать времени еще больше… Так надолго мы еще никогда не расставались.

Пока радовала погода. Не шли затяжные, холодные ливни, способные размыть самые исхоженные тропы, не дул ветер со стороны Провала — самый стылый и способный нагнать тоску на бывалых и привычных ко всему, скитальцев прерий. Днем светило солнце, освещая и прогревая долину так, что мы скидывали верхнюю одежду и ходили в одних рубашках, без рукавов. Зато позднее, когда ему на смену поднималась луна, дневной жар исчезал, и становилось более прохладно. По ночам было привычно тихо — только доносилось из Черного леса уханье сов, да где-то порой взлаивал шакал, облюбовавший поблизости нору и питавшийся полевыми мышами. Иногда мелькали горбатые, полосатые спины козорогов, да вдалеке неясным силуэтом мелькали пугливые лани. Стайки птиц, размерами от привычных ранее воробьев, и до жутких в своей мощи и силе, воронов, пролетали над стенами и бойницами форта, забираясь, порой, на такую высоту, что мы едва могли их разглядеть, на фоне сгустившихся облаков. А последние, то, махрово-синие, что предвещало неожиданный снег, то перисто-белые, так и плыли по небу, угоняемые потоками воздуха куда-то вдаль, через Синюю реку и далее, за близкий и столь же недоступный, противоположный берег…

Правильно ли я поступил, выбрав для поисков именно горы? Смотря на ту сторону, я представлял себе несколько крепких, управляемых плотов — разве не смогли бы мужчины, пользуясь парусами из шкур, пересечь этот поток? И, не лучше ли было направиться туда, где путь пролегал по земле, а вокруг простирались почти такие, как и у нас, леса и луга? И я отвечал сам себе — нет… Что могли они там найти? Полчища крыс-людоедов? Людей-мутантов, в одиночку способных схватится даже с медведем? Громадные пространства степей, где жизнь мало отличалась от нашей собственной… или, отличалась? Могли они там обнаружить то, зачем мы их посылали? То, что предполагала Стара — средство, способное исцелить чуму? Ведь непросто так она указала туда, на утонувшие в звездах, неприступные вершины? Что же хотела мне сказать старая цыганка? От чего предостерегала? О чем предупредила? Так ли я ее понял? Эх… Быть охотником — проще. Быть вождем… спасибо, брат мой, Сова!