В самом Форте все шло по заведенному распорядку. Несмотря на болезнь, нужно заботиться о пропитании, заготавливать топливо для очага и кузни, следить за полем. Примерно через каждые три-четыре дня, поутру, из-за приоткрытых ворот уходили в травы люди. Их состав всегда менялся — я следил за тем, чтобы никто не задерживался на одном деле. Постоянное место сохранялось только у Тучи, хранительнице наших припасов, и «главной», по обеспечению всего форта, едой. Зато ее помощницы каждый раз были новые — но теперь, всегда девушки. Мужчин работа на кухне мало привлекала. Здесь я потакал охотникам — хоть женщины мало в чем уступали сильному полу. С увеличением количества населения, прежние привычки поневоле стали меняться — готовить на всех было слишком тяжело, да и просто долго. Туча в основном вела учет провизии, распределяя ее между домами, но в «гостинице», любой странник всегда мог рассчитывать и на ужин, и на ночлег. Это была ее прямая обязанность, и старуха ею не пренебрегала, тем более что гости, не смотря на некоторый «карантин», у нас практически не переводились.

Вскоре после возвращения Будды, перед стенами появился и сам Змей — усталый и едва передвигавший ноги. Такое путешествие не могло быть приятным, учитывая то расстояние, что отделяло его от нас. К тому же, он пришел один, что само по себе довольно сложно. На южной стороне скалистого озера завелись крысы-трупоеды, а кто-то видел возле белых холмов, следы большой кошки….

— Эх, знала бы мама, какая у меня драма…

Змей с огорчением скинул с себя изорванные мокасины, оголив голые ступни. Я спокойно достал глиняную бутыль, изъятую из припасов Стопаря, и налил полную чашку. Змей-Весельчак отхлебнул, сделал широкие глаза и рассмеялся:

— Твою же мать! Ну, вы и буржуи! На что мы горазды из топора кашу варить — но такой браги и в помине не видали! Давай еще!

— Не обпейся… И валяй, рассказывай — к нам не один переход идти, думаю, просто так, без причины, не стал сам навещать. Ну?

— … Живем помаленьку! Солнышко светит, шалашики по росту, еды хватает — мимо нас тропки к водопою. Курорт! Если б не те многоногие уроды, что возле солончака обитают — так и вовсе кайф. Но тут уж деваться некуда…

Он спокойно кивнул на мой невысказанный вопрос:

— Нет, все целы. Бог миловал — на рожон не лезем, бьем их издалека, отравленными стрелами, как ты подсказал. И то, когда приходится — а так, стараемся поменьше туда соваться.

Вышедший из дома, Волкобой, издали увидев нас, заметно насупился и быстро удалился к кузне, откуда раздавался ритмичный перестук молотков.

— Не признает…

— Так ты ему другом и не был.

Змей как-то неприязненно пожал плечами:

— А оно мне надо? Не след тебе советовать, но… Ты же знаешь, кем он у нас был. Так что мне его приязнь, до одного места. В другое время, и стоять рядом, западло…

— Прошло то время. И что было с ним — тоже прошло. Право быть человеком он заслужил — ты тоже знаешь, как.

Змей вздохнул, всем видом выражая свое несогласие с моими словами:

— Побывал бы ты там… в зоне, может, и по-другому думал. А так — воля ваша. Пусть он живет среди вас, и зовется, по-новому, да только для меня, как был… — он с опаской посмотрел на мои посуровевшие глаза, не решившись произнести обидную кличку. … — Так и остался.

— Люди и сильнее ломались, когда в вашу стаю попадали. Что он из себя представлял? Начинающий наркоман, здоровья нет, нервы ни к черту, срок немереный отвесили, страх… и, к тому же, щенок — едва из школы выскочил! А лицом, как назло, словно девица на выданье. Опыта жизни маловато, одни глюки — и вы, озверелые от воздержания! Скажешь, не так? Сколько времени понадобилось, чтобы из бывшего парня «девочку» слепить? Неделя? Не рассказывай мне байки, Змей. Не сидел я на зоне, парашу не нюхал — и, слава богу. Теперь, уже не придется. Но, порядки ваши, известны. У всех на слуху, так что, как говорят — «не лепи горбатого». Прежде всего, это вы виноваты, что он в петушки попал. Только знаешь… Пора забыть об этом. Не то, — я указал на навес кузни. — Он сам эту память, из особо памятливых голов выбьет. Вместе с башкой…

Змей искоса глянул на кузню, с недоверием — на меня, но промолчал, не стал связываться.

— Ты ведь, не просто так ноги бил…

Он мотнул головой, соглашаясь.

— Естес-но… Нужда появилась. Только, после такого вот вступления, как-то и говорить о том затруднительно.

— А ты не робей. Уж, как-нибудь, выслушаю. А, если язык заплетается — еще глотни. Но потом, когда все обскажешь, а то вдруг, спьяну, придумаешь чего…

Он махнул рекой, решаясь.

— В общем, действительно, нужда появилась. Среди нас… — он запнулся. — Таких нет. А самоудовлетворением заниматься — никаких рук не хватит.

— Не по адресу.

— Так и я не лекарства прошу! Позволил нам жить — так разреши жить, по-нормальному! В конце концов, мы, не люди что ли?

— Я принуждать никого не стану. А добровольно, ни одна женщина с вами связываться не будет.

Он хитро усмехнулся:

— А если станет? Разрешишь?

— Повторю, что и раньше. Найдется какая, что пойдет — ей и решать. Тут не мне, той дурочке думать… Неужели, нашлась?

— И не одна! — Змей откровенно ухмылялся, довольный эффектом. — Целых две! Только, ты уж извини… Мы их такими не считаем. Напротив — очень даже умные женщины! Но, загвоздка одна есть…

— Поясни.

Он кратко рассказал суть. В соседнем селении, ближайшем к стану зэков, жило примерно около двадцати человек. Это было «владение» Кремня, чье присутствие при совете, и нелестный отзыв о нем самом, Зои, вызывал у меня самое негативное мнение. И я не забыл, как, и благодаря кому, она оказалась одна среди трав. Он был старшим, причем, как мы позже выяснили, именно благодаря своей силе и грубости — обычное дело, если среди спасшихся, не нашлось ни одного, способного обуздать подобный типаж. В войне участия не принимал, своих людей не посылал, но и нам не мешал — так, по принципу — моя хата с краю, никого не знаю. После битвы вел себя столь же тихо, на Мене появлялся редко, со Святошей не дружил. Словом — сам по себе. Если бы не его выкрики, тогда — никто бы и не знал о нем. Соседство бывших уголовников воспринял злобно, но перечить не осмелился — это я помнил. Что же теперь стряслось?

— Короче… Та, которая мне приглянулось — в его шалашах обретает. И он, кабан вонючий, к ней подбивается! Если, по-доброму — ну, перетер бы я с ним. Сама решит, с кем быть. Но он же ее достает конкретно! Говорила, чуть ли не силком к себе тащит. А урезонить, как положено — потом нас на ножи поставят. Так? Вроде, и мирно сосуществуем, но это так… видимость. Мы к ним без нужды не суемся — и они к озерам близко не подходят. Нейтралитет, мать его… Да и по-другому не получится — хоть и не все из нас кровью прошлого повязаны. А отвечаем — за всех.

— Хочешь, чтобы я вмешался?

— Хочу, вождь.

Я удивленно посмотрел на его лицо — но Змей был совершенно серьезен.

— Ты не ослышался. Уж извини… Про сходку мы знаем, хоть вы и старались все втихомолку провести. И что про тебя решили — тоже. За то, что было, как сам сказал — зла не держим. Мысль, что кому-то одному власть держать — дельная. А кроме тебя, или индейца — кандидатур нет. Ну и… Наш выбор состоялся. За тебя масть держать будем. Так что — ты вождь. Другие нам не нужны.

— Вот как…

Он ждал моего ответа, перестав улыбаться и позабыв на время про свои прибаутки.

— Разведчики ушли надолго. Пока не вернутся — нужно ждать. Ты, по прерии прошелся — много, кого видел? То-то… Эпидемия. Нет лекарства — нет дороги. А когда будет… Одному небу известно. И до тех пор мне покидать форт нельзя. Не могу я к тебе воинов вести, в такое время. Да и не поймут нас, если я с оружием в руках в чужое селение приду, свои порядки наводить… Так что, извини, но придется тебе свои сердечные дела, как-нибудь, самому решать. Раз про совет слышал — то в курсе, на каких условиях мне это право дадут. Найдут они проход среди гор, или средство от чумы — я смогу вмешаться. Не найдут — все.