Утром следующего дня он уже смог самостоятельно подняться. Сова сам осмотрел свою опухоль, велел развести костер и вытащил нож. Он положил лезвие в огонь и заставил Дину и Зорьку отойти…

— Пусть мой брат поможет индейцу.

Я встал позади него и крепко ухватил за плечи. Сова стиснул зубы и кивнул Черу. Черноног, побледнев, вытащил из огня покрасневшее лезвие и провел им по вздувшейся коже. Та лопнула, на землю хлынула густая черная кровь… Чер, продолжая, прислонил раскаленный клинок к ране. По всей опушке поплыл запах горелого мяса. Сова, не издал ни звука, но обмяк в моих руках и повалился на землю… Ту же операцию, теперь уже я проделал и с самим Чером, но состояние последнего было лучше, и он смог вытерпеть ужасающую боль, не потеряв сознания. На лице младшего из братьев только выступили капельки пота…

— Эти орехи дались нам высокой ценой! — Дина обмакивала губы Совы водой, мягко обратившись ко мне. — Лучше бы их не было.

— Мы могли нарваться на медведя и в другом месте. Одну женщину из спутников Элины, такой убил далеко от подобной рощи… Как он?

— Я дала ему отвар. Завтра мой муж очнется, и сможет идти самостоятельно. Но пару дней мы проведем на месте, пока он не наберется сил

— Чер, тоже, почти оправился. Куда собирается идти Тихая Вода? Наш дом ближе любого становища прерий — там есть все, что нужно для раненного друга.

— Нет. Я пройду звериными тропами до самого типи моего мужа.

Я указал ей на далекие холмы:

— Вы могли бы остановиться у нас. Путь к Каменным Исполинам далек и не безопасен. Степи, Черный лес, Низины… А у вас некому взять в руки оружие!

— Мы давно живем так. И это — не первая рана, которую мне пришлось врачевать у своего мужа. Зорька хорошо управляется с луком, она добудет нам крола, или джейра, да и орехи есть… Что до опасностей путешествия — я кажусь тебе мягкой… Но внешность обманчива, Дар! Я способна постоять за себя! Да и Зорька тоже. Ты не все про нас знаешь. Мы не боимся хищников — пусть лучше они опасаются встречи с нами! Не боимся и людей — хотя, те могут оказаться во сто крат хуже любого зверя. Мой муж, возможно, не посвятил тебя во все наши прошлые приключения. И ты не в курсе, что не только на его плаще есть человеческие скальпы. Но и на моем…

Мы с Натой переглянулись. Услышать такое, из уст всегда молчаливой и почти незаметной Дины — нечто… Увидев, какое впечатление произвели ее слова, она смягчила тон:

— Не волнуйся, Дар. Я благодарна за предложение помощи. Но мы — справимся. Да и Сова, как я сказала, через день-два, будет почти в норме. Я хочу поскорее привести его к Старе. Цыганка лучше меня, лучше всех нас разбирается в лекарственных травах и снадобьях. Она быстро вылечит моего мужа. Не таи обид. И, еще… — Она вскинула глаза. — Я сожалею о вашей утрате. Угар был прекрасным псом…

— Спасибо, Дина. Мы много перенесли вместе… Перенесем и это. Давай, мы хотя бы проводим вас до Черного леса?

— Не нужно. Ты сам сказал — путь далек. Твои скво тоже устали и хотят к себе домой. Эти прерии, еще до того, как стали таковыми — родной дом для нас. До того дня, мы исходили их вдоль и поперек, многое изменилось, но, в основном, очертания остались прежними. И мы знаем тут все. Или — почти все. Не беспокойся за жен индейца. Кроме того, половину пути с нами будут Чер и Шейла.

Мне осталось только молча кивнуть. Решение принимала Дина, на правах давней и верной подруги названного брата. Я не имел права возражать и настаивать на своем, хоть и представлял себе всю сложность подобного путешествия. Такова была жизнь этих людей, их устоявшиеся привычки и образ мышления.

Через день мы расстались. Элина, подождав, пока спины ушедших скроются в травах, собрала вещи. Она помогла поникнувшей Нате привести себя в порядок, и вскоре мы и сами были готовы к тому, чтобы устремиться в обратную дорогу — к нашему дому, возле далекой скалы у Синей реки…

Сделав первый шаг, я обернулся. За нами оставался неприступной хребет высочайших гор, чьи вершины скрывались за облаками. Множество ущелий и быстрых рек, вытекающих из ледников, скрытых в тумане, множество чащ и могучих деревьев — сколько, и главное, каких еще зверей, скрывали эти пространства? Хребет тянулся вдоль всего, известного людям, южного края долины. Может, география самой долины и не изменилась сильно, но сами горы… Ничего подобного никто и никогда не видел. Принять это было сложно, понять — невозможно подножия хребта такой же бесконечной цепью тянулся скалистый массив, где мы потеряли Угара. Никогда больше грозный рык или добродушный лай не станут радовать нашего слуха, никогда его влажный нос не ткнется в наши ладони… Опять жестокая судьба отобрала у меня какую-то часть моей жизни, а я, очерствевший и мрачный, сурово сжимая в руках оружие, охрипшим голосом бросил девушкам, ждущим моего решения…

— Жизнь не закончилась этим днем… Утрите слезы! Угар погиб в бою — это лучше, чем смерть от старости. Трава в прерии не успела просохнуть от росы. Может быть — это плачет природа по одному из своих сыновей?.. По ней наши друзья ушли к своим очагам. Нам тоже пора… Вперед

Мы перевернули еще одну страницу летописи, под названием Новая Жизнь. Стали читать ее страницы, понимать тайны, и, принимать то, что она нам уготовила, хотя обучение порой было жестоким. Жизнь учила сурово — через кровь и потери. Но никто не мог предвидеть, что она преподаст нам еще один, возможно, самый страшный урок — когда приходят те, кого не ждешь, а те, кто выжил, вспоминают это всего одним словом — НАШЕСТВИЕ!

Говорят, время, дорога и заботы лечат все. Я слышал это не раз, когда на душе становилось особенно тяжело, и глаз переставал радоваться тому, что, просто, живешь… Но, проходило время, хватало забот, дороги не кончались — а иные раны так и остались навсегда незаживающей болью. И, дотрагиваться до них не следовало никогда, иначе, даже в разгар самого буйного веселья, скорбные морщины внезапно начинали стягивать кожу на лице, превращая его в маску печали.

Мы прошагали по прерии значительное расстояние, дойдя до цепи высоких холмов, которые ранее обогнули по дуге, когда шли за орехами в предгорья. Здесь, найдя укромное место, и расположились на ночлег. Элина проплакала всю ночь. Ната сидела с ней, сама, еле справляясь с подступающими к горлу слезами, а я, угрюмый, доставал из мешков еду, попутно отсыпая в отдельный мешок собранные в Предгорье орехи. Дорого они достались…

Как нам не хватало нашего верного друга! Привыкнув к его шумному дыханию, к способности заполнить собой все обжитое пространство, мы обреченно просыпались от непривычной тишины, и рука, пытавшаяся нащупать мягкий мех собачьей шкуры, натыкалась на пустоту…

От холмов до берегов Синей и покинутого дома, оставалось идти чуть более суток. Утром я поднял девушек чуть свет. Идти предстояло по открытой местности, и задерживаться в травах не хотелось. Хоть и не встречали здесь раньше крупных хищников, но, после схватки с медведем, я опасался всего.

— Дар!

Я шел первым. Возглас Элины, переставшей спотыкаться и вытирать слезы на лице, заставил остановиться и обернуться в сторону девушек.

— Дар! Посмотри!

Я оглянулся в ту сторону, куда указывала длинноволосая красавица.

— Нет! Чуть правее, видишь?

Что-то блестело, неприятно отражаясь красноватыми лучами с вершины одного из холмов. Яркость нашего светила, позволяла нам смотреть на него, не отводя взгляда. И все, что могло отражать солнечный свет, будь то зеркало, кусок стекла или стоячая вода делало это с непривычным, кровавым отблеском.

— Ты про свет?

— Ну да!

Я пожал плечами:

— Элина, мало ли что там может быть? Кусок породы, типа кварца или слюды, какая-нибудь, железка, не успевшая заржаветь… Идем, нам еще очень далеко до дома. Я бы хотел добраться до дома, хотя бы к ночи…