— Ну?! У тебя не хватает смелости? Выйди, Святоша! — Элина разошлась не на шутку… — Ты мог осмелиться убить женщину, а каково будет рискнуть драться с мужчинами?

— Да пошла ты…

Из толпы выступил Белоголовый. Он, небрежно ступая, словно ничего не случилось, подошел к нам поближе, пряча руку за спиной. Элина, раздувая ноздри, взяла пращу наизготовку и зорко стала следить за его передвижениями.

— Что вы их слушаете? Мало того, что они жируют в своем форте, не хотят делиться с Сычом своими припасами, принуждая нас горбатиться, так еще и желают, чтобы мы поссорились из-за их сучек с Кланом. Вы что, думаете, что эти несколько мужиков в состоянии победить всех зэков? А все ли помнят, как Сыч расправился с Плешивым? Где тогда были эти герои? — он пренебрежительно указал в нашу сторону. — А как Клан заставлял обслуживать их раненных? Эти бегали по травам, а все палки доставались поселку! Пусть они грызутся промеж собой, а у нас есть, кому за всех подумать и не ввязываться в их драку! Наш духовный отец сказал — это все от сатаны. Что Сыч, что эти — одно и тоже. А эта рыжая ведьма, стоит того, чтобы ее живьем поджарить на костре. Но мы не станем марать наших рук, пусть они сами передавят друг друга в скалах! Я правильно сказал, святой отец?

— Ты сказал достаточно…

Святоша не успел ответить своему посланнику. На удивление, я вдруг полностью успокоился. Перед Белоголовым стоял совсем не тот человек, который в свое время всего лишь отсек ему палец. И не то наступило время, когда искать правду позволялось где-то на стороне. Все это, осталось далеко, в прошлом. Перед ним стоял человек, который испытал упоение в беспощадных боях, обагривший свои руки в крови себе подобных. Каждодневная борьба за жизнь закалила меня, приучив не моргать, глядя в глаза смерти. Постоянная охота, длительные походы, тяжелые нагрузки не подломили, а напротив, налили мышцы силой, а сердцу придали твердости. А главное, у меня исчезла нерешительность и долгие раздумья перед принятием важных решений. Из прошлого я хорошо запомнил одно — только в плохих фильмах, да книгах, хорошие герои позволяют плохим — да и плохие хорошим! — разглагольствовать, выворачивать душу наизнанку и терять драгоценное время. Там, в скалах, ждала моя Ната…

Белоголовый что-то заметил в моих глазах и взмахнул рукой. Поздно. Я спустил тетиву мгновением раньше. Стрела пронзила его горло, и он, выронив нож, тяжелым кулем свалился в пыль к ногам Элины…

— Кто пошевельнется — станет следующим.

На площади воцарилось гробовая тишина…

— Мы идем в скалы. — Я хладнокровно обернулся к умолкнувшим жителям поселка. — Кто с нами — пусть догоняет. Если перебьют нас — вы тоже погибните. Завтра. Если кто-то решит ударить нам в спину — пожалеет о том дне, когда смерть его пощадила. О Том дне! Живите, как хотите — вождь форта не станет больше помогать вам. Никогда. Это — наша война…

Я подхватил нож, выроненный Белоголовым — пригодится! — и, не оглядываясь, зашагал в направлении Пустоши. Через несколько шагов меня догнал Череп и, молча, пристроился следом. Еще через секунду за ним встала Элина. За ней — Стопарь и Бугай. Потом, та женщина… По тихим голосам позади себя, я понял, что и она не последняя в этой колонне…

Через несколько часов мы подошли к кустарникам, в изобилии произраставшим вдоль всего северо-восточного побережья озера. Ноги подкашивались… Уже два дня, выделяя лишь по несколько минут на отдых, я был на ногах, спеша опередить посланников Сыча — и усталость, несмотря на весь предыдущий опыт, давала о себе знать. Элина и Чер, не отстающие от меня ни на шаг, тоже шатались от изнеможения…

Мы миновали заросли, окружавшие озеро на севере, и вышли на границу, отделявшую Пустошь от остальной части долины. Далее произрастали низкорослые травы, где практически невозможно укрыться. Они простирались до самых предгорий. Здесь, первый раз за все время, я оглянулся…

Нас насчитывалось около сорока человек, большую часть отряда составляли женщины. Все-таки, призывы Элины нашли отклик, или же, ненависть к бандитам оказалась сильнее страха перед ними. Копья, луки, ножи, дубины — все присутствовало. Я вздохнул — если бы здесь шло, хоть на пару десятков больше, мужчин!

Как бы я не хотел мчаться вперед, без остановки — но силы были уже на исходе… Может, я сам и смог преодолеть расстояние, отделяющее меня от места встречи с индейцем — но не со всеми. Люди нуждались в отдыхе. И мне, памятуя о том, что впереди нас ждет не отдых, а битва, скрепя сердце пришлось отдать приказ на ночевку…

Едва луна прошла часть своего пути — я поднял отряд, и мы устремились вперед. А еще через час нас встретили Бен и Салли. Ульдэ, оставив их следить за Пустошью, одна ушла в ночь, спеша на помощь Сове. Мимо соляных озер, да еще ночью — поступок, в иное время расцененный нами, как безумие! Но сейчас я только кивнул. Будь у нас время, я бы и сам повел людей, каким ни будь, иным путем — более безопасным и скрытным. Но у нас его уже не оставалось. Ната и Зорька, взятые в плен, очень скоро могли попасть в руки палача…

Пробежав часть пути, пришлось перейти на шаг — не все могли выдерживать столь быстрый темп. Да и я, а также Чер и Элина, шли только на нервах: сказывалось напряжение всех сил, и, почти бессонная ночь… Наши добровольные помощники — мужчины, пришедшие с болот и не последовавшие за оставшимся Кабаном — тоже сильно отстали. Они не привыкли к дальним переходам: их род деятельности заключался в терпеливом выслеживании крупных лягушек — Лягух, а для этого нет нужды много ходить. Способные часами неподвижно сидеть в засадах, по шею в воде, они с трудом могли приспособиться к столь стремительному переходу.

Они сообщили, что бандиты лишь потому не уничтожили всех, кто находился в их селении, что побоялись углубляться в болота. Люди, уже слышавшие о зверствах уголовников, прятались там при их приходе. Не повезло лишь нескольким семьям…

Из девушек нам оказались знакомы почти все. Я отметил для себя, что с нами, в основном, решились пойти те, кто уже побывал в руках банды. Теперь пришла очередь последних, ответить за все, что они с ними делали! Женщины выглядели сурово, ненависть на лицах не показная… Здесь не хватало лишь Лады и Анны. Они обе скрывались где-то, и настолько успешно, что мы даже не знали, где их искать. Я хотел со временем навестить девушек и предложить им перебраться в форт, но сейчас это все отошло на второй план. Впереди предстояла жестокая схватка, и ее исход зависел от того, успеем ли мы опередить планы Сыча…

Отряд растянулся на несколько сот шагов, впереди со мной шли Элина и Чер. Я услышал крик и обернулся. Череп — он безжалостно подгонял растянувшихся! — делал нам какие-то знаки. От досады я чуть не взвыл — опять остановка! Элина, зрение которой превосходило даже остроту глаз Совы, указала мне на темные точки, позади отстающих:

— За нами идут!

Это могли быть как друзья, хотя мы уже никого не ждали, так и враги — если Святоша, все же решился ударить нам в спину…

Хотели мы того, или нет, но пришлось остановиться и ждать. Людей бежало девять, или десять — вряд ли Святоша решился на преследование такими незначительными силами… Череп указал на опасность отстающим, и это придало тем ускорение. Оказаться впятером, против десяти человек противников, они не хотели. Но это шли не люди монаха, и не засада бандитов — через полчаса мы поняли, едва преследователи подошли ближе. Они замедлили продвижение и остановились в нескольких шагах от нас. Два отряда, молча, стояли друг против друга. Если несколькими минутами ранее мы опасались, что это враги, то, после того, как нагнавшие нас люди встали почти вплотную, сомнения на этот счет тоже рассеялись. Нас догнали. Не враги, да. Но и не друзья. Перерожденные…

Их было десять. И, при взгляде на каждого, невольно хотелось отвести глаза, чтобы не видеть того, что может сотворить с человеком неведомая нам сила… Любой из них мог бы соперничать своим обликом со зверем, любой был бы принят за зверя и убит, при встрече с людьми, если не успел вовремя сказать, кто он такой. Или — не сказал. И, что более вероятно — убил сам! Мощные, поросшие густым мехом, торсы, остроконечные, прижатые к голове уши, хищный взгляд внимательных и цепких глаз и очень сильные руки-лапы, способные без оружия разодрать тушку крола или степной лисицы. У каждого имелась какая-то своя, отличительная особенность, делавшая его слегка непохожим на остальных, но, в общем, они производили впечатление собранной и свирепой стаи. Их вел пожилой, крепко сбитый мужчина, целиком покрытый этой невероятной для нас шкурой. Она полностью заменяла ему одежду — так сильно он весь зарос волосами. Никто из них не был одет, разве что на поясах все носили что-то вроде набедренных повязок — и еще этим напоминали о том, что они, все-таки, люди… Я вгляделся внимательнее — вожаком перерожденных являлся Леший.