Какое-то время все молчали… Потом раздался один, второй, третий выкрик — и скоро уже все подтвердили свое согласие со словами лекаря.

— Так! Кто победит — того и правда! Пусть все решит бой!

Док решительно опустил руку, указывая противникам, друг на друга. Площадь смолкла — наступил момент, когда слова больше ничего не значили. Смертельные враги стали сходится. Святоша потрясал тяжелым копьем, которым можно было пробить грудную клетку овцебыка, Сова держал в руках свою палицу — страшное оружие, впервые увиденное мной при битве в скалах. У обоих за поясами были всунуты ножи. Святоша не уступал в росте Стопарю — и был едва ли не равен ему по силам. Сова по сравнению с монахом выглядел несколько тщедушным и гораздо более слабым — но я знал, насколько ложно это впечатление. Мускулы индейца были напряжены, взгляд сух и сосредоточен, движения подобны кошачьим — мой друг и названный брат был готов к схватке.

Они начали одновременно — Сова резко взмахнул палицей, и стальной шип встретился с кованым наконечником копья. Святоша отбил удар индейца, сразу перейдя в атаку. Он направил копье в грудь Совы, не достав нескольких миллиметров — индеец в последний момент упал на спину, перевернулся и вскочил на ноги, готовый к отражению атак монаха. Раздался сухой треск — они обменивались жестокими и страшными ударами, пытаясь найти брешь в обороне противника. Святоша не уступал — до этого я ни разу не видел монаха в деле, не считая его участия в общей охоте и последующем нападении на нас волчьей стаи. Тогда мне не показалось его умение обращаться копьем в чем-то, особо искусным — вероятно, понадобилось время, чтобы новый пастырь научился пользоваться оружием так же ловко, как это получалось у Черепа или Бугая. Сейчас я с изумлением видел, что враг гораздо более силен и опасен, нежели мы предполагали. Та же самая мысль пришла в голову Чера — он напряженно следил за поединком, невольно вскрикивая при каждом удачном рывке монаха. Но Сова не зря считался одним из наиболее искусных бойцов долины — обе руки монаха были покрыты глубокими порезами, а бедро пересекал длинный шрам, полученный от палицы индейца. Сова тоже был ранен — Святоша сумел пару раз достать его острием. По груди и правому плечу индейца текла кровь, он заметно бледнел — но страшные удары отражались с той же силой, что и в начале схватки!

В один момент древко копья оказалось перед изогнутым краем палицы — Сова рубанул наискось, и копье хрустнуло. В руках Святоши остались две половинки. Монах резко пригнулся, спасаясь от смертоносного удара, и выставил перед собой часть копья с наконечником. Сова с размаху налетел на него — острие пронзило бок индейца, выйдя насквозь. Святоша торжествующе заорал, толкнул на мгновение застывшего Сову и свалил его на землю.

— Смерть отступникам!

Он прыгнул на индейца, намереваясь раздавить и оглушить последнего одним своим весом. Мы не сдержали крика — я чувствовал, будто это в меня входит стальное острие, по иронии судьбы сделанное руками нашего кузнеца… Сова сумел увернуться от туши монаха, вырвал из-за пояса нож и вонзил его в грудь врага до рукояти. Все ахнули… Святоша грузно ударился о землю, не издав ни звука. Нож индейца пробил сердце монаха насквозь!

Сова приподнялся на колено, взмахнул лезвием — волосы монаха отделились от головы и оказались в окровавленных руках индейца!

— Отче правый!.. — В толпе раздался глухой вскрик.

Сова поднялся с колен и, пошатываясь, поднял руку с зажатым скальпом ввысь.

— Не за власть, или долину. Не за себя. И даже — не за веру. Но за свободу! Сердце индейца не содержит злобы — живите, как подсказывает вам совесть. Святоша мертв. У вас будет иной пастырь… Пусть он помнит — не принуждением приносят Веру… но лишь словом. Если его слово окажется вернее моего — долина ему поверит. Если захочет утвердить его кровью — я готов сойтись на этом месте вновь. Я сказал.

Вперед выступил Док:

— Все слышали? Даже сейчас… он никого не заставляет. Если бы убитым оказался Сова — что могли мы услышать от Святоши? Призывы к сражению? Вы решили свое будущее — докажите, что верны своему слову!

Один из жителей поселка неуверенно приблизился к индейцу:

— Это… Как? В смысле — вроде, присягу дать?

— Не нужно… — Сова морщился и прижимал ладонь к кровоточащему боку. — Я не вождь, и не хочу им быть. Прерии должны быть подвластны форту. Форт — Дару. Он не верит ни в бога, ни, в духов. Но он верит в будущее… Идите к Серому Льву. Он — верховный вождь прерий!

Ко мне подошло несколько рясоносцев. Я узнал Светлого, ставшего как бы вторым человеком в «ордене», после самого Святоши. Он хмуро посмотрел вокруг, потом — на нас, и, чуть склонив голову в виде приветствия, сразу выпрямился и произнес:

— Вера не умирает с человеком. Святоша мог ошибаться, быть неправым — но он нес Слово! То, которое ты и твои друзья решили отринуть. Мы потеряли пастыря — но вера осталась с нами! Что теперь? Прикажешь нам все бросить? Но тогда — лучше закончим здесь и сейчас! Мы не боимся смерти!

— Зачем мне ваша жизнь? Хотите молиться? Молитесь. Хотите носить рясы? Носите. Единственное, чего я могу и должен потребовать, как вождь — не заставляйте людей насильно разделять свои убеждения. Не разжигайте вражды меж людьми. Нас слишком мало осталось…

Светлый вновь качнул головой, уже более благосклонно:

— Хорошо. Я ждал таких слов. Мое имя ты знаешь. Я — знаю твое. Раз ты не собираешься нас истреблять — мы будет жить так, как хотим, и как нас учит наша Вера. В Предгорье Святоша собирался устроить монастырь — мы вернемся туда, и там будет жить Слово Божье. Пусть время нас рассудит. Со своей стороны, как преемник, могу тебя заверить — руки Ордена не поднимутся более на жителей Форта.

— Это не все! — Стопарь, до поры молча слушавший наш разговор, встал рядом со мной. — Прерии и вся долина живут сами по себе… но, только до того момента, пока их не призовет Серый Лев. Хватит своеволия! Все знают, к чему это может привести — кости погибших от рук синих давно растащены среди трав трупоедами… Если долине станет угрожать опасность, если появится враг, если… Да не все ли равно? По одному слову нашего — и вашего! — вождя, ты соберешь всех своих монахов и исполнишь его волю! А на веру мы покушаться не станем…

Светлый на несколько секунд задумался. Потом решительно приложил руку к груди, в точности повторяя жест индейца:

— Пусть будет так. Именем Господа нашего, я даю в том слово.

…К исходу дня мы собрались назад. То, ради чего все затевалось, наконец, было сделано. Я чувствовал себя виноватым — Сова получил серьезную рану и на глазах чувствовал себя все хуже и хуже. Док остановил ему кровотечение, наложил живительные мази и повязку, но требовался покой — то, что шаман мог получить только в стенах форта. Как бы ни обещали свою лояльность те, кто только утром собирался скрестить с нами оружие, я мог доверить жизнь названного брата только себе самому.

— Сегодня ты всех заставил поверить в своих духов… а если бы захотел — стал вождем прерий.

— У прерий уже есть вождь. И Сова рад, что это его друг и брат. Оставь это… Дар. Сова не изменится после смерти ничтожного монаха, как не изменился его брат после убийства Сыча.

…Когда мы вернулись, Элина сложила руки на животе.

— Когда-нибудь, ты зайдешь в дом — и увидишь меня с твоим сыном на руках.

— Значит, нас станет четверо. Ты, Ната, я и он.

— Идемте в дом, — она мягко улыбнулась. — Стол накрыт, я ждала только вас…

После нашего, почти триумфального возвращения, отношение людей долины к форту стало иным… Чуть ли не каждый день приходили посланники различных селений, Стопарь встречал их у ворот и первым узнавал, о том, что предсказание Стары, стало осуществляться. Люди шли с одной целью — передать наказ своих старшин о признании Серого Льва вождем прерий. Не скрою, в какой-то мере, это было приятно… Но, очень странно. Странно выслушивать торжественные слова, направленные в свой адрес, принимать их с гордым видом победителя — и сознавать в глубине души, что лишь недавно подобное было возможно, разве, где-нибудь, в самых затаенных уголках планеты, среди полудиких племен… Теперь мы сами становились подобным племенем, с той лишь разницей, что от дикости нас отдаляла лишь сохранившаяся память и накопленный опыт. Что ж, к этому тоже нужно привыкнуть. Как и к тому, что мы избавились от своего злейшего врага…