Вот явно не рабочие вопросы обсуждают. Наверняка мужей, детей и что приготовить на ужин. И чего, спрашивается, им в выходной день дома не сидится?

Решив пообщаться с прекрасной половиной подольской адвокатуры когда-нибудь в другой раз, я повернула налево. Подошла к знакомой двери, на всякий случай подергала ручку. Заперто. Достав из портфеля ключ, открыла замок, вошла в скромное вытянутое помещение с одним окном и парой тесно прижатых друг к другу столов.

Почти три года я делила этот «пенал» с более опытным коллегой-адвокатом Антоном Григорьевым. Друзьями мы не были, но общались очень даже неплохо. Потом я продала квартиру, переехала в Москву и больше с Антоном не встречалась. Как-то не сложилось.

Подошла к своему стулу. Притулила портфель у ножки, повесила куртку на спинку, села и один за другим выдвинула ящики стола. Они предсказуемо оказались забиты пухлыми папками.

Взяла верхнюю, с зеленым ярлычком. Положила перед собой на столешницу, открыла и, подперев кулаком щеку, вчиталась в документы по новому делу.

Парадокс в том, что этот процесс для меня закончился много лет назад. Клиента я давно позабыла, да и за прошедшие годы законодательство существенно изменилось. Придется снова все вспоминать и параллельно копаться в судебной практике.

И такая вдруг тоска нахлынула. Я столько лет положила на то, чтобы создать себе репутацию и имя в адвокатских кругах, а теперь все сначала? Не хочу. Вот не хочу! Да меня уже тошнит от юриспруденции!

— О! Какие люди! Привет, Оль! — прозвучал от дверей бодрый мужской голос.

Я, захлопнув папку, повернулась. В дверном проеме стоял мой сосед по кабинету — светловолосый мужчина лет тридцати.

— Привет, Тош, — махнула ему.

— Ба-а. Тебя и не узнать. Писаная красавица, — Григорьев шутливо поцокал языком. — C чего такие кардинальные перемены? Влюбилась, что ли?

— Ничто так не меняет внешность женщины, как перекись водорода, — отшутилась, запихнув дело обратно в ящик.

— Ага, — Антон присел на край стола. — Как съездила-то?

— Удачно.

— Ай, молодца! Горжусь! — Григорьев показал большой палец. А после уже серьезным тоном спросил: — У тебя что-то случилось?

— Ничего такого. Просто настроения нет, — я откинулась на спинку стула.

— Понял. Принял. Женатому мужчине дальше можно не объяснять, — приятель поднял руки в защитном жесте и подошел к вешалке.

Наблюдая за тем, как он снимает верхнюю одежду, я вспомнила, зачем, собственно, здесь сижу. Мысленно дала себе хорошего подзатыльника.

— Тош, не знаешь, когда Лыков приедет?

— Обещался с утра. Значит, скоро появится, — он сел на свое место, подравнял края высокой стопки бумаг и предостерег: — Оль, будь с ним поосторожнее.

— Ты о чем?

Он, взяв карандаш, нервно покрутил его между пальцев.

— Я же понимаю, что ты не без причины внезапно похорошела. Ромка — мужик видный, не женат, да и ты свободна. Опасаюсь, что сильно разочаруешься в нем. В общем, наш Роман Васильевич слишком любит деньги. Не чурается мутных схем и с легкостью может предать. Слышала про пушной комплекс Смолина?

Я порылась в памяти, но ничего не обнаружила. Видимо, эта информация в прошлом осталась с моей стороны без внимания.

— Нет, — покачала головой.

Григорьев поиграл желваками, подался вперед и негромко сказал:

— Несколько лет назад рядом с Подольском Смолин построил навороченную и пока единственную в России крупную частную звероферму. На сегодняшний день ферма в долгах как в шелках. Смолин барахтается, пытается удержать бизнес на плаву. Но это вряд ли надолго: кредиторы его сожрут. Так вот, наш драгоценный Роман Васильевич оказывает ему юридическую помощь. Но при этом еще и работает на тех, кто заинтересован в банкротстве Смолина.

— Наш пострел везде поспел, — я побарабанила пальцами по столешнице.

— Ради своей выгоды Рома душу дьяволу продаст. Он таким и в универе был. И что девчата в нем находят? — насупившись, Антон перевел взгляд в окно. — Держалась бы ты от него подальше.

М-да уж, и не подозревала, что мой сосед по кабинету настолько неприязненно относится к бывшему однокурснику. А вот предположенная им влюбленность в Лыкова — неожиданное обоснование моей новой внешности.

Что же касается алчности Романа — это для меня не сюрприз. Более того, я на нее очень рассчитываю. Ведь именно его я планирую озадачить получением настоящих документов для толпы «беженцев». За это вполне реально схлопотать срок, но, думаю, ради горки алмазов Рома рискнет.

О чем там еще рассказал Антон? Звероферма?

Звероферма…

Смутная неоформленная мысль мелькнула в голове. Я попыталась ухватить ее, но не получилось. Однако уверенность, что история с фирмой Смолина для меня важна, крепла все сильнее.

Вот зачем мне этот пушной комбинат⁈

— Роман приехал, — сообщил Григорьев. — Можешь к нему не ходить, сам к нам зайдет.

— С чего ты взял?

Приятль скептически хмыкнул, протянул ладонь:

— Спорим?

— Я не азартная, — я убрала руки со стола.

— Ну-ну. Кто бы говорил, — покивал Антон. Подтянул к себе документы и принялся их изучать.

А ко мне почему-то вернулось чувство тревожности. И с каждым мгновением оно усиливалось. От ощущения неумолимо надвигающейся беды пересохло в горле.

Ромка уж точно ментам не сдаст. Максимум — откажется. То есть грядущие проблемы с ним не связаны. Что же со мной творится?

Ладно, жизнь покажет. Пока нужно решать насущные вопросы.

Я достала из кармана куртки аккуратно сложенный носовой платок, переложила в джинсы. Потом вытащила из ящиков все новые дела и пристально посмотрела на коллегу.

— Что? — он отложил ручку.

— Антош, забери моих клиентов себе. Процессы сложные, но тебе будет интересно. Да и деньги не лишние. Оплату с них я еще не брала.

— Это что за новости⁈

— Устала. Дико хочу отдохнуть от всего вот этого, — широким жестом обвела свой стол.

Григорьев почесал затылок, но папки забрал.

— Понимаю. Конечно помогу. Не волнуйся, отработаю на совесть.

— Спасибо.

В этот момент дверь распахнулась. Мы синхронно повернули головы.

— Приветствую служителей Фемиды! — густой бас разлетелся по комнате и, заполняя собой все пространство, высоченный бородатый здоровяк шагнул к Антону. Пожав ему руку, повернулся ко мне и открыл рот от изумления.

— Привет, Ром, — я мило улыбнулась.

— Ольга? — голос Лыкова сел.

— Она самая, — ехидно подтвердил мой сосед по кабинету.

— Я в шоке! Почему, зачем ты прятала такую красоту⁈ — маленькие голубые глазки Романа Васильевича маслено заблестели.

— Хороший вопрос, — я усмехнулась. — Хочу с тобой поговорить. Время есть?

— Я весь твой, — проворковал бородач. Подав широкую ладонь, поиграл густыми бровями. — Пойдем ко мне?

— Позер, — недовольно пробурчал Антон.

— Не завидуй, — пренебрежительно отозвался Роман, кладя мою руку к себе на локоть.

Проводив в свой кабинет, он запер дверь, усадил меня на стул для посетителей, нагнулся к уху и жарко шепнул:

— Ты бесподобно красива, знаешь?

— Ром, давай к делу, — я с трудом подавила желание поморщиться. — У меня к тебе есть серьезное предложение. Оплата будет вот этим, — достала платочек, развернула, демонстрируя драгоценные камни Лыкову.

Тот сразу же выпрямился и деловым тоном предложил:

— Рассказывай.

Я подождала, пока Лыков устроится на рабочем месте, и лишь после сообщила:

— Нужны легальные документы: российские паспорта, регистрация в Подольске, аттестаты о среднем образовании и свидетельство о рождении, — положила платок с драгоценными камнями на столешницу, пододвинула его к адвокату. — Вся коммуникация через меня. Клиентов тринадцать человек: двенадцать взрослых и ребенок.

Роман изумленно захлопал ресницами, но быстро совладал с эмоциями. Сложил ладони домиком, поднес их к губам, опустил глаза.

Голову даю на отсечение — решает, стоит ли связываться.