Минут пять мы молчали. Наконец ушлый юрист опустил руки, нарочито небрежно покатал пальцем один из алмазов и задумчиво произнес:

— Душа моя, я похож на старика Хоттабыча? Осознаешь, о чем просишь?

— Исключительно о том, что ты сможешь сделать, — я усмехнулась. — Если захочешь, конечно.

Роман откинулся на спинку стула.

— Веревки ведь из меня вьешь, красавица! — пожаловался с театральным надрывом. — И черт знает на что толкаешь! Это же чистая уголовщина!

Понятно — решение положительное. Теперь попытается увеличить цену. Засранец.

Обаятельно улыбнувшись, я закинула ногу за ногу и вопросительно изогнула бровь.

Роман Васильевич не заставил себя ждать.

— Ради тебя я готов рискнуть и поговорить с кем надо. Но вот этого, — указал глазами на платочек, — мало. Меня даже слушать не станут.

— Сколько?

Погладив свою руку, Лыков резко наклонился, шепнул:

— По два таких за каждого, — затем вернулся в исходное положение, повысил голос и жестко предупредил: — Без торга. И не проси.

Двадцать шесть шикарных бриллиантов⁈ Бешеные деньги! И как этот алчный сукин сын понял, что они у меня есть?

Впрочем, неважно. Ромку в этом плане я знаю отлично: цену работы назвал — не уступит ни копейки, хоть на коленях перед ним стой. Придется соглашаться. Но дальше диктовать условия не позволю.

— За такую стоимость любые вопросы об этих людях неуместны, — предупредила негромко, но уверенно.

Лыков побарабанил пальцами по столешнице, поморщился и с явной неохотой пробормотал:

— Согласен.

— Фотографии совершеннолетних клиентов будут завтра. Документы нужны к вечеру вторника. Окончательный расчет по готовности.

Роман аж задохнулся от возмущения.

— Ты совсем уже⁈ Как я тебе все проверну за два рабочих дня⁈

Что и требовалось доказать. В таких мутных делах посредник берет стопроцентную предоплату. И это не обсуждается. А Лыкова волновали лишь сроки изготовления. Вывод напрашивается сам собой: минимум двадцать четыре алмаза Ромочка припас для себя любимого. Ну да и бог с ним.

— Верю в тебя, — я похлопала его по руке.

Сердито зыркнув, коллега недовольно буркнул:

— Мне позвонить надо.

— Разумеется. Не стану мешать.

Я поднялась, намеренно проигнорировала лежащие на столешнице алмазы и покинула кабинет. Призывно поблескивающие камни послужат Роману Васильевичу дополнительным стимулом, и он сделает все возможное для их получения.

Вернувшись к себе, молча села за стол. Работающий с бумагами Антон мельком на меня глянул, но не задал ни одного вопроса. Оказывается, Григорьев очень тактичен.

В ожидании Лыкова я подперла щеку кулаком и принялась смотреть в окно. Одинокие прохожие спешили по своим делам, с неба падал мелкий снежок. Тишь да гладь. Но на душе, как и прежде, было муторно. И, самое отвратительное, — тревога усиливалась.

Руки и ноги покалывало от напряжения. Я мысленно прокручивала варианты неприятностей, прислушиваясь к себе. Плохое предчувствие не связано с Россом и уж точно не с Романом — в этом никаких сомнений. Интуиция предупреждает о чем-то другом. Но куда бежать? Кого и отчего спасать?

В животе забурлило, а в горле пересохло. Возникло безумное желание вскочить и стремглав лететь на помощь.

Да твою ж мать! Что и с кем должно случиться⁈

Тут ощутила изучающий взгляд Григорьева. Медленно повернулась к нему:

— Ты что-то хотел?

— Что с тобой творится? — с заботой поинтересовался коллега. — Бледная, как вампирша.

— Отличный комплимент, — ответила без тени улыбки. Чувствуя, как неприятный холодок пробежал между лопаток, неожиданно для самой себя призналась: — Вроде все как обычно, а на сердце неспокойно. Словно что-то не так.

Внезапно кровь бешено застучала в висках. Глубоко вздохнула, пытаясь унять сердцебиение. Пришло четкое понимание: плохое уже случилось.

Качнула головой, стряхивая наваждение.

Да нет. Это же бред какой-то. Всему есть логическое объяснение. Я постоянно на взводе. И Роман слишком долго общается по телефону. Короче, просто перенервничала.

Посмотрела на Антона. Тот почесал затылок, а потом тепло улыбнулся и начал рассказывать:

— Как-то раз мы с женой на дачу поехали, и она по дороге издергалась вся. Заладила как попугай: дома что-то неладно. Весь мозг мне съела. Пришлось с полпути возвращаться. По итогу супруга оказалась права: кран в ванной сорвало. Слава богу, вернулись вовремя и соседей кипятком залить не успели. Думаю, у женщин есть какая-то особая чуйка на гадости, — он глянул сочувственно и предложил: — Если хочешь, отвезу домой. Я на машине.

А вдруг Тошка прав? Вдруг и у меня в квартире трубу прорвало?

Да кому я вру! C сантехникой все нормально. Но домой и правда надо ехать.

— Спасибо, Тош.

— Значит, едем проверять, — Антон легонько хлопнул ладонями по столу. Отодвинул папки с документами, встал и приглашающе махнул рукой: — Чего сидим? Кого-то ждем?

Ответить я не успела: дверь распахнулась, и в кабинет вошел Лыков. Увидев довольство на его бородатой физиономии, я мгновенно поняла — во вторник будут паспорта. У жадного до денег юриста все получилось.

Ну хоть что-то хорошее.

И действительно, Роман с пафосом заявил:

— Душа моя, я волшебник! — и горделиво приосанился.

Я задумчиво кивнула.

— Умница, — похвалила, поднимаясь со стула. Напряженно глянула на Антона, снимающего с вешалки куртку. Следуя его примеру, тоже надела куртку. Уже застегивая молнию, заметила озадаченность на лице Романа.

Что это с ним? Надеялся, что от счастья на шею ему кинусь или рассыплюсь в благодарностях? Похоже, Роман Васильевич, слишком много о себе возомнил.

Пожала плечами, взяла портфель и начала выгружать на стол одну за другой папки с делами для Антона. И при этом напряженно решала задачу, которую сама себе и задала.

Срок изготовления документов я скостила до умопомрачительного минимума. Но успеют ли все иномирные гости сфотографироваться? Что если с кем-то из них действительно стряслась беда? Сказать Роману, что необходимость в спешке отпала? Так дела не делаются.

Нет, пусть все остается как есть.

— Только не говори, что передумала, — вклинился в размышления недовольный голос Лыкова. — Или я слишком завуалированно намекнул, что все в порядке?

— Ни то ни другое, — бросила холодно, не прекращая своего занятия. — Наши договоренности в силе. Заедешь ко мне сам? Часов в семь вечера идеально.

— Вот как нам, обычным мужчинам, понять этих невозможных красавиц? — здоровяк сокрушенно вздохнул. Подойдя ко мне, завладел ладонью и проворковал: — Когда такая изумительная женщина, как ты, ждет встречи, разве я могу не приехать? Адрес помню, — противно щекоча кожу бородой, он прильнул влажными губами к пальцам.

Фу, какая гадость!

— Жду завтра в семь, — я аккуратно забрала руку. Бородач с досадой крякнул.

— Оль, пойдем, — как нельзя кстати поторопил наблюдающий за нами Григорьев.

Я кивнула на прощание растерянному Роману и первой покинула кабинет.

Выйдя на улицу, осмотрелась. У обочины притулилось несколько разномастных машин. И какая из них Антона? Кто бы еще помнил. Придется ждать здесь.

— Ты чего замерла? — раздался рядом удивленный голос. — Идем, — и коллега направился к старенькой канареечно-желтой «копейке».

Молча проследовала за ним. Села на переднее пассажирское сиденье, пристегнулась. С третьей попытки Антон завел двигатель, и автомобиль тронулся с места.

Григорьев вел свою «копейку» уверенно, не летел как угорелый, но и не плелся черепахой. И с вопросами не приставал. Я же смотрела в окно. Острая тревога ушла, но на душе было так тяжело, что хоть волком вой.

Погруженная в тягостные мысли, не заметила, как пролетело время. Антон зарулил в мой двор, припарковался у подъезда и, не глуша двигатель, повернулся ко мне.

— Спасибо, — я положила ладонь на ручку дверцы.

— Пожалуйста, — сосед по кабинету улыбнулся. — Понадобится помощь, звони без стеснения. Мой домашний у тебя есть. Если меня не будет, расскажешь Марине. Жена обязательно мне все передаст, и я сразу примчусь.