— Хорошо, — я сухо и устало отстранился. — Давай, и отложим это… на потом.

Девушка подняла удивленно глаза и без слов отошла в сторону… Возле меня возникла Салли и тихо произнесла:

— Прости… Я случайно быть свидетель ваш разговор. Ты быть с ней, как с жена, все так думать — у вас все есть хорошо.

— А теперь ты поняла, что это не так?

— Ты обидеть ее, Дар… Очень больно, до сердца обидеть…

…Поселок встретил нас тишиной. Труп Белого с площади убрали — ничто не указывало на то, что происходило в поселке, перед нашим уходом в Предгорье. Святоша не появлялся — может быть, на его счастье. Мы, поглощенные своими собственными заботами, и не собирались разыскивать монаха, чтобы поставить все точки… Сова и Леший, простились с нами, как только отряд вернулся в поселок. Первый хотел отвести Зорьку к Старе: Сова, отдавая должное учености Дока, тем не менее, больше доверял искусной целительнице, имеющей немалый опыт врачевания. Особо сильных ран у нее не наблюдалось — юная скво индейца хоть и подверглась избиению, страдала больше от пережитого нервного шока. На глазах девушки бандиты зверски изнасиловали двух ранее взятых в плен девушек — и Зорька с ужасом ожидала, что следующей на очереди станет она… Собственно, так бы оно и случилось — не подоспей мы вовремя. Кроме этого, Сова решил, что время подчиняться прошло — с бандой покончено, следовательно, отныне он вправе поступать, как хочет. Что ж… я не препятствовал. Наш друг сильно обиделся на меня за проявленное мягкодушие — по мнению индейца, никого из бывших уголовников в живых оставлять не следовало. Ну а старшине перерожденных — Лешему — нужно уводить своих прочь, просто потому, что их ждала дальняя дорога. И, кроме того, последующий переезд в наши края — как я ему и обещал.

Прошло всего несколько суток, с тех пор как мы вышли на охоту из форта, а ощущение было таким, словно пришлось прожить целый год… Спал с плеч тяжелый груз, давивший нас всех — и сразу, тяжелым комом навалился другой — боль и страх за жизнь моей милой родной и такой слабой сейчас женщины… моей Наты! Раненых мужчин и женщин разместили по землянкам. Ко мне подошла Чайка и, увидев, в каком состоянии девушка, сразу побежала за Доком. Тот появился, словно из-под земли, и, отстранив Элину, неотлучно находившуюся возле подруги, стал осматривать Нату.

— Дар…

Она на несколько секунд пришла в себя. Я кинулся к ней.

— Малыш! Как ты, родная?

— Грудь давит… Трудно дышать, но я буду стараться. И рука ноет, сильно! — она не видела еще, что ее рука замотана в лубок, который ей наложили еще в лагере бандитов. — Я очень плохо выгляжу, да?

— Все будет хорошо, любимая моя…

Ната опять закрыла глаза, успев прошептать напоследок:

— Они не сумели меня взять, Дар… Все вместе, и не сумели!

— Молчи, котенок, молчи! Я все знаю! — я сглотнул набежавшие слезы…

Рассвет встретил нас уже в пути — я не хотел ни на минуту оставаться больше здесь, в этом бывшем логове врага, в котором обитали теперь предатели, предусмотрительно спрятавшиеся сейчас от всеобщего гнева. Череп вел за собой, связанного за руки, пленного — несмотря на то, что Сова всю дорогу предлагал его убить. Но мне уже претило проливать кровь… Док вызвался идти вместе с нами — те раненые, которые оставались в поселке, могли справиться со своими проблемами и сами. А за Натой нужен профессиональный уход — он шепнул мне об этом, добавив, что положение девушки, более чем серьезно…

Война закончилась. Она продолжалась более восьми месяцев — с того дня, как банда спустилась с гор и проникла в нашу долину и прерии. Мы поверили в свои силы, научились убивать. Но на сердце не ощущалось радости — цена за эту победу, могла оказаться для меня слишком высокой…

Пожар увидели издалека. Клубы густого черного дыма поднимались вверх, сразу возле скалы, верхушка которой окуталась этим облаком, как саваном. Мы переглянулись… На лицах появилось знакомое выражение — странствия, и голод, присущие первым дням, вновь вспомнились людям. Горел наш форт. Горели наши припасы, наши шкуры, все, что удалось сберечь и приобрести. И это означало новые испытания — для всех.

Оставив Нату на попечение Элины и Чера, мальчика на Тучу, и, приказав Стопарю с Бугаем караулить возможное появление врага, а Салли стеречь пленного, мы с Беном, Ульдэ, Черепом и Доком бегом понеслись к пожарищу. Увы, наши глаза не солгали — форт у Синей реки перестал существовать…

Со слезами радости на глазах, нас встретила Лада. Мы удивленно смотрели на девушку. После своего освобождения, она надолго не задержалась в форте, и, едва пришла в себя после долго перехода по степям, ушла в лес — посмотреть на место гибели всей своей семьи. После мы потеряли ее из виду и лишь по слухам знали, что она ушла в одно из дальних стойбищ, где у нее имелась подруга. Впоследствии, там собрались практически все бывшие пленницы Клана, из числа тех, кого Сыч не отпускал после назначенного им самим срока. Но жить там, в разоренном и наполовину уничтоженном селении, было трудно, а лица девушек несли несмываемую печать страданий, от которых она так хотела уйти. И тогда она вспомнила о моем предложении — поселиться с нами. Уговорив подругу, она направилась к берегам реки. По дороге к Синей, вновь посетили руины, оставшиеся от ее дома… Девушки, задержались на несколько часов — пережидали тот самый ливень, во время которого я и Сова пытались догнать бандитов. Они лишь немного разминулись с Ульдэ — та как раз вела людей в поселок, где надеялась нас найти. Немало удивленные тишиной и отсутствием обитателей форта, они, тем не менее, решили остаться в нем и ждать прихода хозяев. Лишь чудо спасло Ладу от неминуемой расправы: через пару дней на форт налетели бандиты. Она успела заметить, как из Черного леса, к стенам, построенных нами домов, стремительно бегут вооруженные люди. Их синие, рваные и практически потерявшие цвет, куртки, забыть Лада не смогла бы уже никогда! Банда бесчинствовала и крушила все, что могла сломать или сжечь. Она не успела предупредить свою подругу — та как раз ушла к реке. Сама Лада в этот момент находилась на вершине скалы, влезть на которую уголовники не отважились. Слишком узкой и ненадежной была тропка, едва намеченная вокруг этого природного бастиона, и всего один человек мог сдержать устремления целого отряда — вздумай они завладеть вершиной. Она кидала в них камни, которых в избытке хватало наверху, и этого хватило, чтобы отпугнуть самых настойчивых, стремящихся добраться до нее по узкой и опасной тропе. Бандиты бросили свои попытки. Зато со второй девушкой изверги повторили все, что выпало на долю ее сестры… После этого, они кинули ее изувеченный труп в колодец, над которым мы столько трудились. Затем, бандиты подожгли все, что могло гореть — Лада вынуждена была дышать едким дымом и смрадом полыхающих шкур и бревен.

Бес — она узнала предводителя уголовников! — привел в негодность и горн, над которым так старательно трудились Стопарь и Бен. Все было разбито и разграблено. Они бесчинствовали здесь, отрываясь за свое унижение и позор, практически все то время, которое мы провели в горах, сражаясь с Сычом и его людьми. Не было сомнения, что Бес следил за фортом, и только потому отважился расквитаться таким образом — не имея смелости напасть на вооруженных охотников. Но удар был нанесен точно — теперь нам некуда возвращаться!

Ко мне подошел Док.

— Лада сказала, они направились в Предгорье. Пошлешь погоню?

— Нет. Мы измотаны и без этого. Люди уже несколько суток на ногах, без отдыха — о каком сражении сейчас можно думать? Даже если их всего человек десять…

— Их было даже меньше — Лада насчитала сверху семерых.

— Ты вернешься в поселок? — я и сам не заметил, когда стал обращаться к Доку на «ты». Но тот не обиделся — после всего произошедшего, учтивые обращения меж людьми почти везде стерлись…

— Нет. Мое место сейчас здесь. Ната в большой опасности, и я приложу все свое умение для того, чтобы хоть как-то помочь ей!