— Сейчас еще появятся свинорылы…

— Нет, — я возразил Элине. — Они не водятся в песках. Никто не знает почему, но это факт. Достаточно положить убитого зверя на песок, и свинорыл не станет под него подкапываться. Правда, это не гарантия, что он не выкопает отверстие поблизости и не попытается утащить добычу по верху. Но здесь водятся иные хищники, и, по-моему, гораздо более опасные… Встретится, с еще одной такой тварью, мне совсем даже не в кайф.

Бугай, разделяя это мнение, вздохнув, раздвинул кусты копьем. Мы последовали за ним — неизвестно, как долго тянулись эти заросли, а нам еще нужно успеть найти озеро и наполнить мешки. И, кроме того — вернуться из них до наступления сумерек…

Через пару часов изнурительного продвижения по колючим кустам, цеплявшимся шипами за одежду, мы вышли к небольшому озеру, о котором рассказывал Сова. Кустарник и трава вдоль берега были притоптаны, словно здесь прошло стадо овцебыков.

— Они здесь пируют… — Ната шепотом указала на бурые пятна возле воды.

— Да. — Так же негромко ответил ей я.

Всюду валялись переломанные кости и клочья шкур. Здесь нашли свой конец все те животные, которых инстинкт и жажда соли привели к гиблому берегу озера. Вряд ли эта вода годилась для питья — слишком большая концентрация делала ее непригодной. Но, похоже, именно последняя, и привлекала животных гораздо больше, чем обычное озеро. Тем, кто успел нализаться горьких кристаллов днем, может, и повезло суметь уйти в прерии, но вот опоздавшим, кто приходил ночью — нет. Судя по количеству разбросанных костей, здесь нашло свой конец, по меньшей мере, более трехсот копытных…

Место напоминало мрачное кладбище. С одной стороны, озеро обмелело, и на ровной глади белели кристаллики, отражая лучи солнца, как стекло. Мы осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, подошли к этому берегу. Элина потрогала кристаллики рукой, и, поднеся ко рту, лизнула:

— Точно! Соль!

— Не так громко, — попросила ее Ната, не отрывающая глаз от многочисленных расщелин в прибрежной возвышенности. — Давайте быстрее, пока они прячутся от солнца… Я не поручусь, что те, кто там живет, достаточно крепко спят.

Нас не надо было упрашивать — все и так прекрасно понимали опасность столкновения с пробудившимся монстрами. Я и Бугай достали мешки и принялись набивать их столь драгоценным продуктом. Ната и Элина оберегали нас от неожиданностей, но я старался даже не думать о том, что, из какой-нибудь, норы, покажется черная клешня или хвост. Схватка на их территории — это просто самоубийство… Мы под завязку набрали четыре больших мешка, каждый килограмм на тридцать — больше не унести. Но и этого могло хватить надолго, при условии даже не очень экономного расходования. Больше всего соли уходило на засолку мяса и рыбы, а иного способа его хранения, люди в прерии не знали. Не раз уже приходилось бросать часть с трудом выслеженной и убитой добычи, как это не обидно. Но мы не могли съесть ее целиком, а в жаре мясо пропадало очень быстро.

Бугай, даже не изменившись в лице, как пушинку взвалил на плечи свой груз — два мешка сразу. Я привязал на спину второй, один подняла Элина. Посмотрев друг на друга, я достал еще один — человека губит жадность… Тем не менее, нам везло. Ната, у которой здравый смысл переборол стремление наполнить все наши емкости ценным продуктом, наполнила его только наполовину, и тоже повесила на спину… Когда солнце уже совсем встало над нашими головами, оглядываясь, охраняя друг друга, мы быстро пошли прочь. Хватит…

Мы прошли мимо ямы, где провели часть ночи и возле которой приняли бой с гигантской сколопендрой — от тел, еще утром лежавших на земле, почти ничего не осталось. Одно из тел порвали в клочья, растащив по многочисленным норкам. На месте, где оно лежало, осталось лишь большое пятно, быстро высыхающее под палящими лучами… Над трупами, основательно потрудились, и теперь даже Чер не смог бы утверждать, что они не лежат здесь еще с самых первых дней от начала Катастрофы. Стало понятно, почему у берегов озера нет останков — мелкие подобия жутких созданий доделывали работу своих, более крупных сородичей…

Второй туп зэка, не до конца погруженный в песок, был так обглодан и очищен, что кости несчастного выглядели, словно их шлифовали наждачной шкуркой. Уцелела только неестественно вывернутая кисть, словно указывая путникам дорогу.

— Оп-па! На тот свет, что ли? — мрачно пошутил Бугай. От сколопендры тоже остались лишь выеденные клешни, да хитиновая оболочка.

— Сожрали, гады? — удивленно заметила Элина.

— Ага. А кто-то утверждал, что такое мясо есть некому. Вон, как они ее уделали!

Он отмахнулся.

— Это же не люди… Может, им только ядовитое мясо и требуется. Плохое место, Дар. Пошли отсюда, поскорее!

— А вот и незваные гости, — Ната посмотрела наверх. Мы вскинули головы. Над нами парили два черных ворона.

— Старые знакомые…

— Да. Давно не встречались. Они редки в прериях.

Ната кивнула:

— А зачем им прерии? Они умные — знают, где поживу искать. Что эти твари не доели, они утром подберут. Видать, постоянно тут обретают… Пойдем, — Ната тронула меня за рукав. — Пусть их…

Мы тронулись в путь. Мешки с провизией, несмотря на горестные вздохи Бугая, пришлось бросить. Я с сожалением смотрел на высушенные спинки рыб — кто-то приложил немало усилий, для того, чтобы их выловить, а потом и провялить на солнце, оберегая от завистливых взглядов. Но, пришли синие, отобрали и унесли с собой. А теперь это съедят даже не люди. Хотя, пусть лучше это достанется зверью, чем нелюдям на двух ногах… Жаль и наконечников, пусть, таких несуразных — их решили припрятать неподалеку. Но, соль важнее!

Далеко в степи, в мареве колышущихся трав, проскакали, чем-то встревоженные, лошади-пхаи. Элина с завистью посмотрела вслед, признавшись в своей мечте:

— Обязательно прокачусь на таком!

Мы, несмотря на усталость и даже тревогу, исходившую от кружащихся птиц, рассмеялись — свирепость и злобность этих перерожденных животных, давно известна всем. Даже их далекие родичи, дикие мустанги настоящих прерий, вряд ли были столь своенравны и упрямы. А охота на пхаев требовала столько упорства и осторожности, что на нее решались только в самых крайних случаях. И, говорить о том, что кто-то решиться приучить к седлу озверевших, в прямом смысле этого слова, бывших мирных лошадок — верх сумасшествия…

— Хорошо, — я улыбнулся девушке. — А пока, давай ножками… Нам еще долго-долго идти до нашего дома…

Прошло еще две недели. Никем не замеченные, миновав предгорье и южные степи, мы благополучно вернулись в «форт», с грузом бесценной соли. Туча, безоговорочно признанная всеми, как хранительница припасов и ответственная за приготовление пищи, радостно прибрала ее в укромный угол. «Синих» поблизости никто не встречал — кузнец, оставленный в мое отсутствие за старшего, неукоснительно соблюдал все меры предосторожности, каждый день осматривая хитро замаскированные ловушки, а также совершая небольшие рекогносцировки, в целях своевременного обнаружения врага. Бен снабжал форт рыбой. Салли помогала Туче, по мере собственных сил и возможностей — и все вместе ждали нас!

Возвращение отпраздновали — было большой удачей, что мы сумели обойтись без жертв, в таком опасном предприятии. Однако, хоть наше путешествие и прошло без потерь, такая идиллия не могла продолжаться бесконечно. С потерей всех прежних богатств, оставшихся в подвале, сразу возникло множество вопросов, решать которые приходилось согласно новым условиям. Где взять мыло, спички, свечи, постельное белье, стиральные порошки и моющие средства — все, к чему человечество успело привыкнуть за предшествующие катастрофе годы, и что казалось утерянным безвозвратно? Чем заменить? Хоть погода и продолжала баловать нас теплом, но, люди, тем не менее, нуждались в одежде. Жить на природе, охотится, носить тяжести, мокнуть под дождем — не одно и то же, что находится в офисе. Иными словами — одежда приходила в негодность быстро… То, что мы принесли с собой — несколько спасенных рулонов различных тканей, расходовалось более чем экономно. Небольшие запасы шкур также были на исходе. С приходом семьи кузнеца эти проблемы только возросли — того, чего хватало на нашу семью, а потом еще и Бена с Салли и Немым, стало мало, чтобы обеспечить всех.