— Тогда не сопротивляйся мне.

Я еще сильнее раздвинул ей ноги и, уже сгорая от обуревающей меня, страсти, направил член в упругое отверстие. Против ожидания, войти в нее оказалось непросто — Лада превратилась буквально в комок сплошных нервов… Я не стал ее ласкать и подготавливать, так, как делал это, будучи с Натой или Элиной. Мною руководило только желание обладать ею — и не более. Но и принуждать девушку было нельзя — она ждала от этой ночи совсем иного отношения. Превозмогая нетерпение, я обнял ее и стал покрывать влажное от слез лицо, поцелуями. Что-то шепча, я старался быть нежным, помогая ей расслабиться и преодолеть возникшее смущение. В итоге, Лада сама взяла мое лицо в ладони и, молча, плача, стала неумело касаться губами моих глаз. Оставаться бесстрастным стало невозможно… Что-то дрогнуло в сердце, я едва подавил рвущийся наружу комок — боль и чувства девушки, принудившие ее к этой ночи, были мне слишком знакомы…

— Прости меня…

— Дар… Сделай это. Пожалуйста…

Иного мне и не оставалось… Сжав до боли, я обхватил ее за ягодицы и с силой надавил. Лада вскрикнула — а я проник в нее, так, словно стал первым, кого она испытала на себе, как мужчину. Меня даже поразило, насколько трепетно она вздыхала при моих движениях — создалось впечатление, что у нее и не было никого до меня. Через какое-то время Лада стала учащенно дышать и вздрагивать. Потом она забилась в моих руках, пытаясь вырваться — но это было непросто. Я стиснул ей руки, резкими толчками проникая внутрь… На какое-то мгновение показалось, что рвется преграда, делающая ее женщиной, отчего я испытал чуть ли не шок — такого просто не могло быть! В конце концов, за те дни, которые она провела среди уголовников Сыча, ее вовсе не щадили…

Она вскрикнула в полный голос и резко отстранилась:

— Больно! Мне больно! Дар!

Это было необъяснимо! Я чувствовал, чуть ли не те же ощущения, когда впервые сделал Элину женщиной… но такого просто не могло быть! Лада вскрикивала, даже пыталась вырваться — но я остановился, только когда желание полностью покинуло меня. Она сразу сжалась в клубок и слегка застонала.

— Что с тобой? Что происходит?

— Ты… Очень большой.

— Я? — После хрупкой и невесомой Элины, услышать такое из губ этой крупноватой женщины было несколько странно. — Никогда такого мне не говорили… последние пару лет.

— Тебе, наверное, просто не говорили правду… Мне казалось, ты уже у самого сердца!

— Ты… — я был в полной растерянности. — Как бы это сказать… У тебя все там цело?

Она слабо улыбнулась:

— Не тревожься. Мне было больно всегда… С каждым, из тех… Наверное, так и должно быть?

— Нет. Не должно. А у тебя… До них, до бандитов — ты правду сказала, никого?

Она легла на бок, потянув на себя шкуру и прикрывая ею тело.

— Нет. Отец нас держал в строгости. А после того, как произошло землетрясение, нам и вовсе стало не до ребят.

— В поселке про вас всякое болтали…

— Знаю. Сам представь — разве такое возможно? Чтобы родной отец — и с дочерьми… Глупость все это. Нет, эти… они были первыми. И очень этому обрадовались…

Она снова вздохнула и прижала меня к себе.

— Ты сильный… Наверное, так любить женщину могут не многие.

— Мне еще не приходилось никогда никого принуждать к постели… А чувство именно такое.

— Извини, — Лада искренне огорчилась. — Я растерялась… И ты был такой нетерпеливый! У меня ведь никого нет. С Доком я не живу — он… Мне это неприятно. А те, из Клана… Они ведь, тоже, не спрашивали.

— Тебе и сейчас плохо?

— Нет. Это не так, но… Я ожидала совсем другого.

— Тебе нужен терпеливый мужчина… Даже крепче, чем я. И спокойнее.

— Никто мне не нужен… — она качнула отрицательно головой и положила ее на мое плечо. — Никто. Ты — занят. А представить, что я в постели с кем-либо еще — не могу. Тогда я на самом деле буду думать о себе, как о шлюхе…

— Но тогда…

— Прости и ты меня, Дар… Я думала о тебе с тех пор, как ты вынес меня из этого ада.

— Не я. Это Сова.

— Сова?

Она широко раскрыла глаза. Я подтвердил:

— Да, наш шаман. Мы были там вместе, но тебя у уголовников выкрал именно он. И несли тебя прочь, мы по очереди.

Она вздохнула:

— Еще одна сказка оказалась ложью… Но, все равно, спасибо. И тебе, и ему. Я бы не выжила там… в Клане.

…Мы лежали, взявшись за руки, отдыхая после очередного соития. Лада, раскрепостившись, совсем разошлась, словно желая наверстать упущенное, и предоставляла мне полную свободу.

— Ты устал? Так хорошо, легко…

— Мне тоже. Спасибо тебе.

— Спасибо? Разве за это благодарят?

— Конечно. Мне было с тобой хорошо. Что в этом удивительного?

Лада улыбнулась, первый раз за все время:

— Жалко, что ты уходишь. Приятно чувствовать себя, самой, отдавшейся тому, кого хочешь. Ты придешь еще?

Я медленно качнул головой:

— Нет. Лада, у меня уже есть две жены. Моих сил хватит только на них.

— Да… Я знала, что так будет только один раз. Спасибо и тебе! За то, что пришел, что не побрезговал мною… не испугался. Нет, не возражай! Я так хотела, так что все нормально. Мне стало намного спокойнее, и я рада тому, что произошло. И очень большое спасибо Нате!.. А Элина? Она знает? — Увидев мой остановившийся взгляд, она тихо охнула. — Но как ты вернешься домой?

— Не знаю…

— Даже если ты не придешь больше — я все равно буду тебе благодарна! Но, ты знай — я всегда буду готова… быть с тобой.

— Нет. Лада, я хочу, чтобы ты стала иной. Прошлое не изменить… но ты сильная. Живи.

Она молча ткнулась мне в плечо…

Дома встретило напряженное молчание. Девушки сидели в разных углах, и каждая занималась своим делом. Я погладил потянувшегося Угара и присел.

— Где ты был?

Голос Элины едва не срывался на крик. Она сжимала руки в кулачки и смотрела перед собой злым, полным слез, взглядом. Ната вздохнула и подошла к ней.

— Не трогай меня! Дура! Как ты могла? А ты… Ты! — она всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

Ната отдернула руку. Я видел, что время, которое я находился у Лады, здесь было проведено гораздо более бурно, и она уже еле сдерживается, чтобы не осадить подругу. Новой ссоры я допустить никак не мог.

— Лина… Линочка… — я показал Нате глазами, чтобы она не уходила. Видимо, ей пришлось услышать от Элины немало грубых слов. Ната подчинилась без охоты, устало смотря в сторону. Однако она положила руку на плечо девушки и оставила ее там, хоть Элина сразу дернулась.

— Ну, она то, при чем?.. Я виноват, я… Перед обоими виноват, и перед ней не меньше, чем перед тобой. Но люблю я только вас, единственных и самых дорогих, и никто, кроме вас, мне больше не нужен.

— Любишь… Да? А к этой, зачем пошел? Сказки рассказывать? Ты… как Блуд!

Я обнял девушку, преодолевая ее сопротивление:

— Ты поймешь, когда-нибудь… Так было надо.

— Кому? Ей?

— Ей. Нам. Нате. Мне. Всем в форте. И даже тебе…

— Мне?!

Я закрыл ее возмущенный рот поцелуем. Элина порывалась встать, но я крепко ее удерживал, а Ната, сев позади нее, сцепила свои руки на ее животе.

— Тебе тоже.

Элина вдруг обмякла и разрыдалась. Она плакала громко, отчаянно, как ребенок, у которого внезапно отняли что-то очень дорогое…

— Дурак! Дура… Какие вы оба… Зачем, ну зачем ты так? Зачем? После всего, что с нами было, после того, что мы вместе пережили! Зачем?

Это уже началась истерика… Она не плакала больше — кричала…

— Да, Натка мне все объяснила, я понимаю, я все понимаю! Но зачем? Ты хоть подумал, каково мне сейчас? Я знаю, просто чувствую, как ты там, с ней… и ничего, слышишь, ничего не могу сделать! А Натка меня держит, даже одежду спрятала… Удержала бы меня одежда, как же! Я хоть голышом, через всю долину пройду, если скажешь! Ты с ней, там… Я не могу так, не могу! У меня сердце просто разорвется… Какой же дурак… Ведь я столько дней решалась стать твоей, столько слез пролила, когда мы жили втроем… а потом и влюбилась, дура! Знала, что ты не мой. Знала! Что ты всегда будешь считать себя опытнее, что ты старше, что тебе все можно! А нам, мне что остается? Не могу так, не могу!